Мандерлей 

Автор сценария и режиссер - Ларс фон Триер

Продюсер - Вибеке Винделёв

Оператор - Энтони Дод Мэнтл

Монтажер - Молли Малене Стенсгорд

Художник-постановщик - Питер Грант

Художник по костюмам - Манон Расмуссен
 

Роли исполняют:

Брайс Даллас Хауард – Грейс

Исак де Банколе – Тимоти

Дэнни Глоувер – Вильгельм

Уиллем Дейфо – отец Грейс

Михаэль Абитбуль – Томас

Лорен Бакалл – Мама

Жан-Марк Барр – мистер Робинсон

Джеффри Бейтман – Берти

Верджил Брэмли – Эдвард

Рубен Бринкман – Бинго

Донья Кроль – Венера

Джереми Дейвис – Нильс

Ллуэлла Гидеон – Виктория

Мона Хэммонд – старая Вильма

Джинни Холдер – Элизабет

Джон Херт – рассказчик

Эммануэл Идову – Джим

Зелько Иванек – доктор Хектор

Тедди Кемпнер – Джозеф

Удо Кир – мистер Керсп

Рик Лаунспах – Стэнли Мейс

Сюзетт Ллуэллин – Флора

Чарлз Макиньон – Бруно

Джозеф Майделл – Марк

Джейвон Принс – Джэк

Клайв Роу – Сэмми

Клое Севиньи – Филомена

Нина Сосанья – Роуз
 

СИНОПСИС

Странная и огорчительная история плантации Мандерлей.

Мандерлей располагался на малонаселенной равнине где-то в самом сердце юга США. В 1933 году Грейс с отцом покинули городок Догвилль, которому Грейс вынесла незабываемый приговор: «Если где-нибудь есть городок, без которого мир стал бы чуточку лучше, так это он», - и отправились в сторону дома, к большому городу Денверу.

Но в гангстерском бизнесе быть вдали от дома – серьезное дело, и мыши сильно расшалились, пока отсутствовал кот. Отец Грейс и его армия злодеев провели всю зиму в тщетных поисках новых охотничьих угодий, и сейчас, в первый месяц весны, они едут на юг в последней попытке найти подходящее место, где они могли бы обосноваться.

Их машины случайно останавливаются в штате Алабама перед большими железным воротами с толстой цепью и висячим замком. Рядом с воротами засохший дуб возвышается над глыбой камня, на которой высечено: «Мандерлей». Когда Грейс, ее отец и его люди собираются пуститься в путь после короткого отдыха и быстрого обеда, к машине подбегает молодая чернокожая женщина. Она стучит в окно Грейс. Она в отчаянии молотит кулаками по стеклу.

Грейс выходит из машины и, пренебрегая советом отца, входит вслед за девушкой в ворота Мандерлея и находит там группу людей, которые живут так, словно рабство с его белыми хозяевами и черными рабами не было отменено семьдесят лет назад.

Грейс решает вмешаться, несмотря на то, что ее пытается предупредить старый раб Вильгельм, прислуживающий в доме. Он формулирует свой страх перед будущим следующим образом: «В Мандерлее мы, рабы, ужинаем в семь; в котором часу люди принимают пищу, когда они свободны?» Грейс с трудом верит тому, что видит во дворе Мандерлея. Белый надсмотрщик Стэнли Мейс привязал молодого негра Тимоти между двумя столбами ограды для порки.

Грейс приказывает ему прекратить это безобразие и оказывается лицом к лицу с хозяйкой плантации – престарелой дамой, известной под именем Мама, которая нацелилась в нее из ружья. Подручные ее отца берут контроль над ситуацией в свои руки. Оказывается, что Мама слаба и умирает. В своей спальне она просит Грейс уничтожить старую книгу, спрятанную под матрасом.

Грейс отказывается выполнить ее желание. Мама умирает, и Грейс обнаруживает, что плантация управлялась по этой рукописной книжке «Закон Мамы» - кодексу поведения и бесчеловечной хронике, детально регламентирующей внешний вид и поведение многих поколений рабов в Мандерлее. Грейс искренне верит, что ее долг – возместить рабам страдания и несправедливость, которые они претерпели от рук ее соплеменников. «Мы привезли их сюда, мы жестоко обращались с ними и сделали их такими, какие они есть», - говорит она отцу. Она решает остаться в Мандерлее, чтобы помогать им, пока они не соберут первый урожай.

Отец неохотно оставляет там Грейс вместе со своими четырьмя подручными и адвокатом, предупредив ее, что не станет помогать ей так, как помог в Догвилле, - о чем он спешит ей напомнить, - когда ее планы спасения Мандерлея кончатся крахом.

Завоевать доверие бывших рабов Мандерлея оказывается трудной задачей для Грейс. Для нее не секрет, что приобщение к цивилизации требует времени, но ей трудно быть терпеливой и оставаться пассивной, не вмешиваться и не прилагать силу, чтобы реализовать свое благородное желание посеять семена демократии среди бывших рабов.

После нескольких неудач поля засеяны и крыши обветшавших хижин починены. Низведенные до положения своих бывших рабов наследники Мамы, семья белых, безусловно не рада новому положению вещей, но среди чернокожих только красавец Тимоти остается совершенно равнодушен к жажде перемен к лучшему, охватившей Грейс. Разочарованная этим Грейс предается эротическим фантазиям с участием этого потомка африканской знати (он принадлежит к мунси – гордому африканскому племени).

Но у Матери Природы, как и у Грейс, есть свои планы насчет Мандерлея.

Песчаная буря разбила надежду на хороший урожай хлопка, и обитателям плантации угрожает голод. Гангстеры скучают, а бывшие рабы медленно усваивают уроки демократии на пустой желудок.

Ситуация становится все хуже и хуже, и, чтобы выжить, они должны есть землю, как многие годы делали рабы, - красную глинистую землю.

И тогда происходит ужасная трагедия. Клер - юная дочь двух бывших рабов Джэка и Роуз – найдена мертвой в своей постели; скорее всего она умерла от недоедания, хотя родители отдавали ей свою пищу, отказываясь есть день за днем.

Выясняется, что старая Вильма, измученная голодом, поддалась искушению и крала пищу Клер через окно, пока ее семья спала. «Я – старая женщина, я была так голодна, и я съела так много земли за свою жизнь», - объясняет она плача.

Община должна была решить, как наказать старую Вильму. На следующий день состоялось заседание суда. Разумеется, никто из черных обитателей Мандерлея не имел опыта отправления правосудия, но все они интуитивно понимали, в чем принимают участие: в торжественной акции, результатом которой может стать жизнь или смерть.

Всех просят голосовать, и когда большинство голосует за то, что Вильма должна умереть, Грейс берет на себя обязанность привести приговор в исполнение.

Контроль над Мандерлеем ускользает у нее из рук, и в поиске ответов она обращается к «Закону Мамы». Ее решение сделать это становится определяющим для судеб всех обитателей плантации – черных и белых – и судьбы самой Грейс тоже.

И снова Вильгельм формулирует результаты идеализма Грейс и разговоров о демократии и свободе для бывших рабов, которые она вела: «Америка не была готова признать нас, негров, равными семьдесят лет назад и по-прежнему не готова, и, судя по всему, не будет готова еще сто лет! Я боюсь, что унижения, которые припасла для нас – свободных цветных – эта страна, превзойдут самый смелый полет фантазии. Поэтому мы поставили вопрос на голосование. И мы решили, что сделаем в Мандерлее шаг назад и восстановим старый закон!»

Он сообщает Грейс, что бывшие рабы проголосовали за то, чтобы она стала их новой Мамой. Они ожидают, что она откажется, а когда она это сделает, они поступят так, как поступила она: применят силу как средство убеждения.

На вопрос Грейс: «Вы собираетесь держать меня в заключении?» - Вильгельм тихо отвечает: «Только до тех пор, пока вы не поймете – так как вы хотели заставить нас понять. Ворота починены и заперты. Ограда в хорошем состоянии, но конечно она не очень высока, поэтому нам, вероятно, придется приглядывать за вами. (…) Насколько мы, по-вашему, глупы, мисс Грейс? Слишком глупы, чтобы смастерить лестницу, если бы мы и правда хотели сбежать? Ради всего святого, неужели вы и правда считаете, что даже спустя семьдесят лет мы не способны сами освободиться? Мы сделали бы это, будь в этом смысл!»

Так что в конце концов, чтобы сбежать, Грейс пришлось воспользоваться средствами и тактикой, которые она более всего презирала. И все вернулось на круги свои.
 

ИСТОЧНИКИ ВДОХНОВЕНИЯ

В работе над рукописью «Догвилля» источником вдохновения для Ларса фон Триера служила пьеса Бертольта Брехта и Курта Вайля «Трехгрошовая опера» (1928).

Поведение и вердикт Грейс, когда вместе с отцом она покидает сожженный Догвилль и его убитых жителей, очень напоминает строки из знаменитой «Песни пиратки Дженни» из «Трехгрошовой оперы»:

А в полдень с борта сойдут матросы,

Схватят вас и ко мне на суд

Закованных в кандалы приведут.

И спросят: «Кого обезглавить невеста?»

И я с улыбкой отвечу: «Всех».

И будут головы с плеч катиться

Под крики «Гоп-ля!», под шутки и смех.

Однако сюжет «Мандерлея» частично подсказан предисловием к всемирно известной фривольной книге Полин Реаж «История О.», которое написал Жан Полан – прозаик, член Французской академии и критик.

Предисловие Жана Полана называется «Счастье в рабстве» и начинается с описания бунта, случившегося на острове Барбадос в 1838 году. История его такова.

Как-то рано утром несколько «негров» - мужчин и женщин, которым закон недавно предоставил свободу, пришли к своему бывшему хозяину, некому мистеру Гленелгу, и попросили снова сделать их рабами. Поговорив с ними, мистер Гленелг отказался удовлетворить их требование. Никто не знает, сделал ли он это из страха, из совестливости или просто потому, чтобы был законопослушным человеком.

Его бывшие рабы начали применять к нему физическую силу – поначалу умеренно. Но позднее он и его семья были жестоко убиты этой группой, и тем же самым вечером негры вернулись свои старые жилища, где начали разговаривать, есть и работать так, как делали это до отмены рабства.

Также определенное влияние на Ларса фон Триера произвел его соотечественник датский фотограф и писатель Якоб Хольдт и его вызвавшая споры книга «Американские картинки».
 

ДЕКОРАЦИЯ

Как и в «Догвилле», действие происходит на сцене – на разрисованном полу с немногочисленными декорациями и реквизитом. Рисованный задник является большим занавесом. Огромный пол покрашен в белый цвет, а названия улиц, различных мест плантации и жилищ ее обитателей написаны черным: Сад Старухи, Персиковая Оранжерея, Курятник, Красная Глина, Большая Крыша, Тропинка в Конюшню, Стол Рабов, Колодец Люцифера, Баня, Любимые Магнолии, Виктория и Берт, Джэк и Роза (семейные хижины)…

Здесь мало стен, нет дверей, есть только один невысокий деревянный забор, окно с разбитым стеклом, несколько самых простых столов, кроватей и уборных, ворота, высокий дуб, колодец и осел Люцифер. Двухэтажный хозяйский дом с колоннами и вырезанной надписью «Очень мало могу я дать» был выстроен наподобие огромного кукольного домика с лестницами, дверями, мебелью и камином.

Именно здесь, в этих простых декорациях, развертывается драма Мандерлея.
 

ЛАРС ФОН ТРИЕР, АВТОР СЦЕНАРИЯ И РЕЖИССЕР

рассказывает о второй части своей американской трилогии и о новой Грейс, с которой мы встретимся в фильме «Мандерлей»

- Разумеется, на Грейс влияет та, кто ее играет. И, как вы знаете, сценарий был написан для Николь. Поэтому когда оказалось, что это будет не она, героиня должна была измениться под новую актрису. Например, по-моему, очень здорово, что она такая молодая, потому что это делает ее упрямство более правдоподобным. И ее наивный подход к вещам тоже, хотя, разумеется, наивность всегда была присуща моим героиням…

- И особого рода решительность?

- Она у них безусловно была. Так что здесь нет ничего нового.

- Разумеется, это притча…

- Да, притча.

- Тот факт, что Грейс носит в «Мандерлее» то же вечернее платье, что и Грейс в «Догвилле», - означает ли он, что вы хотите, чтобы мы воспринимали ее как ту же самую Грейс, хотя Николь Кидман и Брайс Даллас Хауард совсем не похожи друг на друга?

- Да, это та же самая Грейс. Просто у нее другой вид. Это иное воплощение той же самой Грейс. Да.

- Но Грейс из «Мандерлея» реагирует на все совершенно по-другому. Она намного более активна, а Грейс в "Догвиле" видела все и не вмешивалась до самого конца.

- Да, но я вижу развитие образа Грейс от первого ко второму фильму. Идея заключалась в том, что это будет трилогия о развитии, построенная вокруг Грейс. В финале «Догвилля» она обретает некоторую силу и предсказывает, что использует ее для того, чтобы сделать наш мир лучше.

- Она делает это в «Мандерлее»?

- Ни один из моих героев ни разу ничего не изменил к лучшему. Она пытается и, мне кажется, верит в это. У нее лежит к этому душа.

- Если я сравню Грейс в «Мандерлее» с Джорджем Бушем и его операцией в Ираке – ведь оба считают, что если демократия не приходит достаточно быстро, ее нужно насадить силой, - что вы на это скажете?

- Да, это очевидно, - безусловно, можно рассматривать ее в этом свете. Можно наговорить массу гадостей о Буше, но вам не кажется, что он вложил душу и верит в то, что делает? Зачем Бушу нас обманывать? Он считает, что таким образом улучшит ситуацию. В этом нет сомнений. Он верит в это. И Грейс верит тоже. Несомненно.

- Так и что вы хотите нам сказать фильмом «Мандерлей»?

- Не знаю… это опять та же самая история. Но в «Мандерлее» для меня забавно – и необычно – то, что в фильме показан другая раса, а это я нахожу забавным. Мы в Дании говорим себе, что у нас никогда не было расовой проблемы, но ведь в Дании не было чернокожих, когда я был ребенком. Они практически для нас не существовали за исключением экзотических джазовых музыкантов. С тех пор расизм показал свое уродливое лицо, так что, возможно, в этом смысле «Мандерлей» посвящен и проблемам Дании.

- Вы не испытывали желания…

- Чему-то научить людей? Не знаю. Можно назвать фильм комедией на темы морали. Безусловно. Но в то же время я надеюсь, что он неоднозначен, особенно его финал. Я всегда могу спрятаться за неоднозначность.

- Почему в «Мандерлее» нет абсолютно положительных персонажей? Героев или героинь?

- Разве что Мама – он приближается в финале к тому, чтобы стать героиней, вы не думаете? Конечно, героиней должна была бы стать Грейс, но она все вокруг себя портит своей излишней глупостью и чрезмерным идеализмом. Ей не хватает политического прагматизма: она просто глупая и идеалистка. И чересчур эмоциональна. Этим качествам нет места в политике: если они вам присущи, вы ничего не добьетесь.

- Но разве мы не должны быть такими в реальной жизни?

- Эмоциональными? Да, но если в реальной жизни вы эмоциональны, вы тоже ничего не добьетесь. Просто не добьетесь.

- Это означает, что мы должны руководствоваться цинизмом?

- Да, должны. Да, если вы мыслящий человек. Вы должны быть в какой-то мере циником, иначе вы не выживете.

- Я всегда считал вас человеком, который каждый раз поднимает планку, потому что вам очень нравится не знать, сможете ли вы через нее перепрыгнуть. Снимая «Догвилль», вы подняли ее так высоко, что, по-моему, не знали, сможете ли заставить всех принять ваш минимализм и отметки, сделанные мелом на полу. Теперь вы снимаете «Мандерлей» таким же способом, как бы повторяя ту же идею. Что вы на это скажете?

- Не забывайте, что я всегда перепрыгиваю через планку тем или иным способом. Если нет, я оказываюсь ниже нее. У меня всегда есть оправдания тому, что делаю что-то именно так, как я это делаю. И в этот раз именно я решал, на какой высоте будет планка, не так ли?

- Но на этот раз и вы, и зрители знают высоту планки, исходные условия…

- Так вот вы о чем. Никогда об этом не задумывался. Съемки «Мандерлея» были лишены драматизма и приятны, но верно и то, что здесь профессиональные проблемы для меня были не такими, как в «Догвилле». Частично потому что с Брайс было невероятно легко работать. С Николь тоже, потому что он очень профессиональна и работала поразительно усердно… так же, как и Брайс, но хотя это не был ее дебют в кино, это был «почти дебют».

- Значит, от Николь Кидман вы получали другой результат?

- Да, конечно. В ее исполнении роли отразился ее опыт. У Брайс пока еще нет такого опыта. Но, разумеется, я и раньше имел дело и с тем, и с другим. Я работал с Эмили Уотсон, которая была дебютанткой. Это приятно. И если не получаешь результата, который получил бы от актера с опытом, нужно постараться самому все продумать, чтобы в любом случае работа была выполнена…

Послушайте, я подниму планку высоко, не волнуйтесь. Я всегда это делаю. Если я не поднимаю ее в одном, то поднимаю в другом. Я подниму ее до заоблачных высот, не волнуйтесь. Я всегда поднимаю ее до предела своих возможностей, но вы не всегда можете разглядеть это в фильме. Иногда эта планка связана с чисто личными проблемами, иногда – с профессиональными. Но она всегда поднята. Будьте уверены.

Мне кажется, до сих пор я не был ленивым. Но возможно, работая над «Мандерлеем», я мог немного расслабиться, потому что сценарий был более сжатый и распланированный. «Догвилль» более размазанный. А здесь более четкий сюжет, правильно?

- Сюжет «Мандерлея», вероятно, более драматичен и политически провокационен. Но в «Догвилле» освещение и атмосфера менялись в долю секунды от дружелюбия до ледяной враждебности, и в одном взгляде Николь Кидман можно было увидеть десять слоев чувства, хотя все время внутри скрывались боль, растерянность и неуверенность…

- Вероятно это так. Я понимаю, что вы имеете в виду, но мне сложно анализировать, как я этого добился. И возможно, снимать «Мандерлей» было менее мучительно. Вот «Танцующую в темноте» было снимать чертовски мучительно, и в этом фильме не только я поднимал высоко планку.

- И это наводит меня на мысль о том, как исполнила свою роль Бьёрк…

- Меня тоже, но возможно по другим причинам. Но должен сказать, что мне очень везло с актерами, которых я снимал. Они и правда дали мне многое. И я думаю, Брайс тоже – в очень большой мере. Она безусловно талантлива. Все они очень, очень щедры. И надо сказать, что во время съемок Бьёрк была очень щедра. А Николь… Нет, не могу пожаловаться, что моим актером не достает щедрости.

- Дэнни Глоувер говорит, что в сценарии у него вызвало сомнение то, что все показано исключительно с точки зрения белого человека.

- Он прав. Так и есть. В том смысле, что я сам – белый, хотя мне кажется, что я становлюсь чуть-чуть менее белым по мере съемок, поскольку мне очень легко работается с английскими актерами. Да, Дэнни прав. Все показано с точки зрения белого человека, но, с другой стороны, это очень хорошо, ведь так? В конце концов никто не утверждает, что это истина в последней инстанции.

- Вы не испытывали искушения – например, ради политкорректности – сделать одного из чернокожих актеров чуть более героичным?

- Нет. Я никогда не изображал в своих фильмах людей лучшими, чем они есть на самом деле. За исключением «Танцующей в темноте». И для цветных актеров позорно, если им разрешают играть только героев. Если им не разрешают быть просто людьми. В конце концов именно за это они борются в кино, об этом они говорят – о «ролях белых». Пока черным актером не позволят играть роли белых, они останутся на экране героями или президентами, но черные герои по-прежнему популярны в американском кино.

- Но в Америке было сложно найти черных актеров, которые осмелились бы сняться в «Мандерлее».

- Да, это было сложно. Мы обращались к некоторым из них – они считали важным, что такой фильм будет сниматься, и находили его интересным. Но они не осмеливались сняться в нем, потому что для США это взрывоопасный материал. Особенно потому что фильм делает шаг вперед, и черные актеры играют не просто…

- Типичные роли Дензела Вашингтона?

- Совершенно верно. И мы обнаружили, что в отношении к этому есть огромная разница между США и Англией. Английские актеры относились к этому совершенно спокойно, мы шутили на эту тему, и каждое утро они говорили мне: «Да, хозяин». Они смеялись.

Американцы относятся к этому вопросу намного серьезнее, и вся их история рабства совершенно иная. Для Америки это огромная рана, поэтому безусловно Дэнни поступил очень смело, согласившись сыграть свою роль. Но так не должно быть. Моя мать была активной участницей борьбы за права женщин, но она была против квот. Нельзя, чтобы кто-то мог говорить, что женщина получила работу из-за своего пола. Она должна получать ее благодаря своей квалификации.

Точно также актеру должно быть скучно всегда играть героев только потому, что он афро-американец, и с этой точки зрения, я думаю, роли в «Мандерлее» являются шагом вперед. Как бы там ни было, я всегда именно так подходил к своим персонажам, и мой подход к белым никогда не отличался от подхода к черным как таковым.

- Но английская актриса Ллуэлла Гидеон говорит, что для нее как чернокожей женщины была определенная проблема в том, что ее героиня Виктория так жестока со своими детьми.

- Думаю, быть жестоким со своими детьми было бы проблемой для любого актера, но ведь это исполнение роли! Вот что он не должен забывать. Но когда вступаешь с актерами в такой тесный контакт и используешь их так, как это делаю я, есть вещи, которые им труднее сделать. А что-то дается им легче. Ведь очевидно, что труднее делать то, что кажется тебе дурным.

Но то, что она порет детей, очень важно. Этот факт завязан со всей структурой фильма, и я не знаю, до какой степени тут можно идти на компромисс, но для меня ее жестокость к детям безусловна была важной деталью.

- Я знаю, что вы все продумали и все написали, но тем не менее, вам не жаль род человеческий из-за того, что бывшие рабы выбрали смертный приговор – самое примитивное решение, когда им впервые представилась возможность определить наказание за серьезное преступление демократическим путем, посредством голосования?

- Да, но вам не кажется, что именно это они и должны были сделать? Демократия должна с чего-то начинаться. Именно поэтому невероятно трудно внедрить демократию силой. Ведь любую другую систему правления внедрить силой легче. Демократия – трудная вещь. Об этом можно судить, например, по Ираку. Народ и страна должны придти к демократии естественным путем. Возможно, они зайдут еще дальше и придут к типам общества, сегодня нам не известным. Но в настоящий момент надо признать, что демократия – это такое общественное устройство, которое в наибольшей мере требует воспитания личности. Родителями или обществом.

Меня могут также упрекнуть и в том, что в своих фильмах я показываю людей чуть глупее, чем они есть на самом деле. В том или ином они глупы, даже если считают себя умными. Черные они или белые, все они глупее… должен быть закон против этого. Я знаю! Но именно здесь и начинается комедия. Это стилизация, правильно?

- Прав ли отец Грейс, когда говорит в «Мандерлее», что ей не следует вмешиваться и что она должна предоставить рабам самостоятельно разбираться со своим освобождением? Или же Грейс права, когда вмешивается, потому что белые виноваты: «Мы сделали их такими, какие они есть»?

- Не вызывает сомнений, что вся вина за угнетение лежит на белых, но очень показательно, что в каждом уважающем себя крупном городе в США есть музей холокоста, но нет ни одного музея, посвященного расовому угнетению, которое имело место в самих США.

Разумеется, «мы сделали их такими». Но вопрос, поднятый в фильме, это выбор, который открывается перед бывшими рабами в свободной жизни. Если общество не готово встретить их с распростертыми объятиями, у них не будет такого же выбора, как у остальных членов общества, и, возможно, лучше найти промежуточные стадии, которые будут медленно эволюционировать. То есть, если они будут эволюционировать в правильном направлении.

Линия поведения, которую избирают рабы Мандерлея, к несчастью, крайне эгоистична. Самое главное для них – иметь все лучшее, и очевидно, что если так думают и поступают все, мы ничего не добьемся. Нужно, чтобы был кто-то – из их числа – кто продемонстрирует солидарность и продолжит борьбу.

- Итак, осталось снять последнюю часть американской трилогии – «Вашингтон»?

- Да, я работаю над этим, но это нелегко. Я по-прежнему хочу ее снять, и придумал кое-что интересное, так что посмотрим, как будут развиваться события.

- Принесет ли Грейс опыт, почерпнутый в Мандерлее, в Вашингтон, как она принесла в Мандерлей то, чему научилась в Догвилле?

- Да, именно в этом и заключается идея. Я надеюсь, в финале Грейс станет более зрелой. Она должна будет немного повзрослеть.

- И возможно, ее снова будет играть Николь Кидман?

- Мы обсуждаем это. Логичнее всего было бы, чтобы Грейс играли три разные актрисы, но поживем – увидим…