Иван Кислый
Неполным будет утверждение, что в Аире Вайда виртуозно соединил литературную основу с документалистикой. Нет, более того: он поставил под вопрос сосуществование жизни и кинематографа. Вайда спрашивает: перестает ли жизнь, заснятая на пленку, быть жизнью? И дает вполне однозначный ответ.
Читать далее
|
|
|
|
6 июля 2007
ЗАВОДНОЙ АПЕЛЬСИН (A Clockwork Orange) Стэнли Кубрик, 1971
Жак Лурселль
Заводной апельсин – хоть и не отличается той же степенью новаторства, что и предыдущая картина Кубрика 2001: Космическая одиссея – служит примером фильма, появившегося аккурат в нужный момент и отвечающего всем ожиданиям публики: он изумляет и шокирует аудиторию и тем самым полностью удовлетворяет её нужды. Этот фильм всецело принадлежит своей эпохе, черпая понемногу из самых разнообразных литературных и драматических жанров (философская притча, аллегория, социальная драма, театр, сатира, чёрный юмор) и сдабривая этот коктейль изрядной долей научной фантастики. К концу 60-х годов ни один жанр больше не занимал лидирующих позиций в кинематографе. С точки зрения творчества, все они оказались вытеснены или заражены научной фантастикой. То же происходит и здесь. Научная фантастика диктует временной контекст действия, лексикон персонажей и методы лечения, применяемые в отношении главного героя. Но главное – она придаёт всем его похождениям апокалиптические масштабы.
С тематической и социологической точек зрения, фильм рассматривает важнейшую проблему большинства современных обществ (которая присутствует в огромном количестве фильмов); а именно – насилие. Однако Кубрик рассматривает его под необычным углом, сопоставляя жестокость отдельной личности с жестокостью общества. Кубрик использует новаторский стиль, в котором самый неистовый формализм парадоксальным образом усиливает, на уровне зрительских эмоций, жестокий, варварский и невыносимый характер насилия. В самых блестящих своих проявлениях стиль Кубрика строится на весьма действенном балансе жестокости и технической изобретательности. Смысл притчи о Заводном апельсине (которая, как и всякая подлинная притча, даёт зрителю богатую почву для раздумий и построения собственных гипотез) сводится к тому, что насилие со стороны общества вреднее и опаснее, нежели насилие со стороны отдельно взятого человека. Кубрик изобличает абсурдность того общества, которое стремится создать порядок и здоровую атмосферу, превратив своих членов в беспомощных и больных людей (ведь именно болезнь прививают Алексу врачи). В особенности мрачной и едкой становится развязка, в которой Кубрик показывает, как общество, вопреки своей уверенности не столь преуспевшее в лечении Алекса, пытается возродить склонность к насилию в Алексе и его спутниках.
Благодаря существованию на грани классического и причудливо-вычурного стилей, Заводной апельсин является фильмом, наиболее типичным для своего режиссёра. Эта двойственность стилей прекрасно выражается как в форме, так и в нравственном или философском содержании. По правильности и здравомыслию (тут чувствуешь почти непреодолимое искушение сказать – банальности) своих взглядов; по ясности и отстранённости, с которой он их излагает, не гнушаясь прибегать к театральным параллелям (одинаковый приём, оказываемый Алексу до и после лечения); по мастерскому владению хорошо усваиваемой риторикой Кубрик – приверженец классического стиля. По своему стремлению к наглядной демонстрации любой ценой; по той навязчивости, с которой он внушает зрителю свои мысли и убеждения; и, в особенности, по своему отказу от реалистичности, от точного указания времени и места действия (этим он надеется затронуть самую широкую публику во всех концах планеты) Кубрик принадлежит к стилю барокко. Однако этот намеренный отказ от деталей и уточнений, в том числе приводящий к тому, что действие происходит на неопределённой, предположительно англо-саксонской территории, в декорациях, вдохновлённых то нуаром, то оперой, временами вызывают некоторое замешательство; особенно если зритель пытается повесить чересчур точные политические ярлыки на персонажей и на тот тип общества, в котором они существуют. Эту барочность Кубрика нельзя принять безоговорочно; из всех элементов картины она, несомненно, наиболее уязвима и подвержена старению.
1971 – Великобритания (136 мин) • Произв. Warner-Polaris Productions (Стэнли Кубрик) • Режиссёр СТЭНЛИ КУБРИК • Сцен. Стэнли Кубрик, по роману Энтони Бёрджеса • Опер. Джон Элкотт (цв.) • Муз. Уолтер Карлос, Бетховен, Пёрселл, Россини, Элгар, Римский-Корсаков • В ролях Малькольм МакДауэлл (Алекс ДеЛардж), Патрик Маджи (мистер Александер), Майкл Бэйтс (старший надзиратель), Уоррен Кларк (Дим), Джеймс Маркус (Джорджи), Эдриенн Корри (миссис Александер), Майкл Говер (директор тюрьмы), Майкл Тарн (Пит), Пол Фаррелл (бомж), Мириам Кэрлин (Кошачья Леди), Энтони Шарп (министр), Обри Моррис (П.Р. Делтойд), Карл Дюринг (доктор Бродский). БИБЛИОГРАФИЯ: ретранскрипция фильма при помощи фотограмм, опубликованная Кубриком и его помощниками в издательстве Ballantine Books, New York, 1972. (Кубрик первым использовал этот способ; после него подобную работу проделал Ричард Дж. Энобайл с Франкенштейном, Генералом, Дилижансом и др.) См. также интервью, взятое у Стэнли Кубрика Мишелем Симаном (журнал "Positif", № 139, 1972). Интервью касается также некоторых технических аспектов постановки. Кубрик не скрывает своей всеядности в том, что касается формы, и наглядно демонстрирует, что пускает в ход любые средства, используя то статичную камеру, то камеру в движении, то ручную камеру, если надо особо выделить какую-либо декорацию, ситуацию или игру одного из актёров. Он также комментирует свой интерес к роману Бёрджеса: "Меня в нём привлекли стилистика, главный герой и идеи". Но он также считает, что "диалоги в романе Бёрджеса близки к совершенству". Главное изменение, внесённое им в сюжет, касается развязки: "Книга существует в двух вариантах, но версию с дополнительной главой я прочитал, лишь проведя несколько месяцев в работе над сценарием. Я был поражён: эта глава существует в полном отрыве от сатирического стиля романа. Думаю, это редактор убедил Бёрджеса закончить книгу на положительной ноте, подарить надежду или что-то в этом роде. Честно говоря, прочитав эту главу, я не мог поверить своим глазам. Алекс выходит из тюрьмы и возвращается домой. Один из его друзей женится, другой исчезает, а в конце Алекс принимает решение стать взрослым, ответственным человеком". Анализ научно-фантастических элементов фильма в критической статье Ж. Лурселя в журнале "Fiction", № 226 (1972).
|
|
|