Из вспомнившегося. Французова

Закат

 

Закатное  солнце  в

золоте  век

трепещет

пойманной  рыбой  в  груди,

от  того,

что  не  рассказать  нам

всех  историй

во  век

за  миллионы  лет

оставшихся  позади.

Отсвет

кистью проведёт  по  памяти

погладит  осенним   воздухом  по щеке

стаями

прошуршат   прочь  усталые

жалобы,

оставшиеся в перечёрканном  черновике.

Пламенем 

Блестящая  темнота

Морозного  воздуха

За  стеклом

Бенгальским  огнём

В  робко вопрошающем  сердце

Обнажит  ответ,

Закутанный  в  пелену  бед,

Звёздным  знамением

Воскресит  пламенем.

Поровну 

 

Впервые за долгое время пишу на бумаге

Карандашом

аккуратно

Рисую  эскиз –

Проверить –

Не скатилась ли вниз…

Не  с  чужими  ли  песнями

Протанцовываю  до  утра   

Словно с  бесами,

Заполонившими  хмельную  голову -

Яда  на  двоих должно  быть  поровну.

Вероника Тушнова

 * * *
Мне говорят:
нету такой любви.
Мне говорят:
как все,
так и ты живи!
Больно многого хочешь,
нету людей таких.
Зря ты только морочишь
и себя и других!
Говорят: зря грустишь,
зря не ешь и не спишь,
не глупи!
Всё равно ведь уступишь,
так уж лучше сейчас
уступи!
...А она есть.
Есть.
Есть.
А она - здесь,
здесь,
здесь,
в сердце моём
тёплым живёт птенцом,
в жилах моих
жгучим течёт свинцом.
Это она - светом в моих глазах,
это она - солью в моих слезах,
зренье, слух мой,
грозная сила моя,
солнце моё,
горы мои, моря!
От забвенья - защита,
от лжи и неверья - броня...
Если её не будет,
не будет меня!
...А мне говорят:
нету такой любви.
Мне говорят:
как все,
так и ты живи!
А я никому души
не дам потушить.
А я и живу, как все
когда-нибудь
будут жить!

* * *

Открываю томик одинокий -
томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались...
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне они предназначались.

1948

* * *

Людские души - души разные,
не перечислить их, не счесть.
Есть злые, добрые и праздные
и грозовые души есть.

Иная в силе не нуждается,
ее дыханием коснись -
и в ней чистейший звук рождается,
распространяясь вдаль и ввысь.

Другая хмуро-неотзывчива,
другая каменно-глуха
для света звезд,
для пенья птичьего,
для музыки
и для стиха.

Она почти недосягаема,
пока не вторгнутся в нее
любви тревога и отчаянье,
сердечной боли острие.

Смятенная и беззащитная,
она очнется,
и тогда
сама по-птичьи закричит она
и засияет как звезда.

* * *

Вчерашний дождь
последний лист багряный
сорвал с деревьев, рощи оголя.
Я вышла через заросли бурьяна
в осенние пустынные поля.
Все шло своим положенным порядком,
заранее известным для меня:
ботва чернела по разрытым грядкам,
рыжела мокрой щеткою стерня,
блестели позолоченные утром
весенне-свежей озими ростки...
Их ветер трогал с нежностью,
как будто
на голове ребенка волоски.
А журавли,
печальные немного,
на языке гортанном говоря,
летели синей ветреной дорогой
в далекий край,
на теплые моря...
Ну, вот и все!
И нету больше лета,
когда друг друга отыскали мы.
Но мне впервые не страшны приметы
недальней неминуемой зимы.
Зимы, грозящей и садам и людям...
Ну, что она отнимет у меня?
Ведь мы с тобою
вместе греться будем
у зимнего веселого огня!

* * *

Воздух пьяный - нет спасения,
с ног сбивают два глотка.
Облака уже весенние,
кучевые облака.
Влажный лес синеет щеткою,
склон топорщится ольхой.
Все проявленное, четкое,
до всего подать рукой.
В колеях с навозной жижею,
кувыркаясь и смеясь,
до заката солнце рыжее
месит мартовскую грязь.
Сколько счастья наобещано
сумасшедшим этим днем!
Но идет поодаль женщина
в полушалочке своем,
не девчонка и не старая,
плотно сжав румяный рот,
равнодушная, усталая,
несчастливая идет.
Март, январь, какая разница,
коль случилось, что она
на земное это празднество
никем не позвана.
Ну пускай, пускай он явится
здесь, немедленно, сейчас,
скажет ей:
"Моя красавица!",
обоймет, как в первый раз.
Ахнет сердце, заколотится,
боль отхлынет, как вода.
Неужели не воротится?
Неужели никогда?
Я боюсь взглянуть в лицо ее,
отстаю на три шага,
и холодная, свинцовая
тень ложится на снега.

* * *

Осчастливь меня однажды,
позови с собою в рай,
исцели меня от жажды,
подышать немного дай!
Он ведь не за облаками,
не за тридевять земель,-
там снежок висит клоками,
спит апрельская метель.
Там синеет ельник мелкий,
на стволах ржавеет мох,
перепархивает белка,
будто розовый дымок.
Отливая блеском ртутным,
стынет талая вода...
Ты однажды
ранним утром
позови меня туда!
Я тебе не помешаю
и как тень твоя пройду...
Жизнь такая небольшая,
а весна - одна в году.
Там поют лесные птицы,
там душа поет в груди...
Сто грехов тебе простится,
если скажешь:
- Приходи!

Я ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ДОБРА!

Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора...
Я люблю тебя.
Это значит -
я желаю тебе добра.
Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет...
Кто сказал, что легко любить?

* * *
Быть хорошим другом обещался,
звезды мне дарил и города.
И уехал,
и не попрощался.
И не возвратится никогда.
Я о нем потосковала в меру,
в меру слез горючих пролила.
Прижилась обида,
присмирела,
люди обступили
и дела...
Снова поднимаюсь на рассвете,
пью с друзьями, к случаю, вино,
и никто не знает,
что на свете
нет меня уже давным-давно.
 
 
 

* * *

Как часто лежу я без сна в темноте,
и всё представляются мне
та светлая речка
и елочки те
в далекой лесной стороне.
Как тихо, наверное, стало в лесу,
раздетые сучья черны,
день убыл — темнеет в четвертом часу,
и окна не освещены.
Ни скрипа, ни шороха в доме пустом,
он весь потемнел и намок,
ступени завалены палым листом,
висит заржавелый замок...
А гуси летят в темноте ледяной,
тревожно и хрипло трубя...
Какое несчастье
случилось со мной —
я жизнь прожила
без тебя.

* * *

Как счастье внезапное - оттепель эта.
Весны дуновеньем земля обогрета.
Еще не начало весны, а предвестье,
и даже еще не предвестье - намек,
что будет,
что рядом,
что срок недалек.
Нет, эти приметы меня не обманут:
совсем по-особому
грустно до слез,
как самый последний оставшийся мамонт,
трубит в одиночестве
электровоз.
Промчался гудок
и за далями сгинул,
и стихло в ночи тарахтенье колес,
и город
молчанье, как шапку, надвинул,
и явственно стало дыханье берез.
Они, возле окон на цыпочках стоя,
глядят любопытно...
Я чувствую их.
Я слышу, как бьется их сердце простое,
как соки пульсируют в почках тугих.
Вот с крыши сосулька обрушилась вниз,
ударилась вдребезги о карниз,
хрустальная дробь раскатилась по жести -
и снова сторожкая долгая тишь...
Я знаю, я знаю: ты тоже не спишь,
ты слушаешь тоже,
мы слушаем вместе.
Как оттепель - близость внезапная эта.
Дыханием счастья душа обогрета.
Еще не начало, а только предвестье,
и даже еще не предвестье - намек,
что будет,
что рядом,
что срок недалек.

* * *

А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря...
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье - что онo? Та же птица:
упустишь - и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно, 

Крыльев не  искалечу.

Улетаешь? Лети пожалуйста!

Знаешь, как  отпразднуем  встречу! 

Ричард Бротиган. Человек, который в это мире не дома...

"Ри́чард Бро́тиган (англ. Richard Brautigan, 1935—1984) — американский писатель и поэт, один из кумиров контркультуры 60–70-ых годов. Едва ли не последний из современных американских классиков, оставшийся до сих пор неизвестным российскому читателю. Ричарда Бротигана называли «Сэлинджером семидесятых», сравнивали с Марком Твеном и Хэмингуэем, Воннегутом и Джозефом Хеллером; его числили в учителях Харуки Мураками и Эрленд Лу. Для его творчетсва характерны мягкий юмор, вывернутая наизнанку логика, поэтически филигранная работа со словом. Критики писали, что Бротиган изобрел целый жанр и что, может быть, когда-нибудь люди будут писать «бротиганы» так, как мы сейчас пишем романы".

Моё  знакомство  с  творчеством  Бротигана  началось  со  стихотворения 

The  Wait.

It seemed
like years
before
I picked
a bouquet
of kisses
off her mouth
and put them 
into a dawn-colored vase
in
my 
heart.

But
the wait
was worth it.

Because
I
was
in love.

Как будто
много лет
спустя
сорвал
букет
поцелуев
с губ ее
и поставил
в вазу цвета зари
что
в
груди.
Но
не зря
так ждал я.
Ведь
я
ее
любил.
Перевод В. Бойко (наиболее  удачный  на  мой  взгляд).

И  всё. Это  была  любовь  в  первого  стихотворения. И  так  всё  закрутилось.

1954

"The Ageless Ones"
Dewdust
Covering flower shadows

The dawn
And its prolific promises

The sea
Dancing to the music
Of the moon.

1955

"So Many Twilights"
An old woman sits
In a rocking chair
On the front porch
Of an old house.
The old woman watches
The stars turn on their
Lanterns in the clear,
Twilight sky above
The dark shadows
Of the fir trees
On the hill.
The old woman remembers
So many twilights.

"Butterfly's Breath"
The moon throws
A shadow upon the night.
The shadow is as silent
As the birth of a rose,
And the shadow is as soft
As a butterfly's breath.

Потом  была  удивительный  роман  "В  арбузном  сахаре".
"Это  как  история,  которую  ты  придумываешь  перед  сном".

Edward Estlin Cummings/Эдвард Эстлин Каммингс

1894 - 1962
 Американский поэт, художник,  драматург, эссеист.

"В начале своей карьеры Каммингс находился под заметным влиянием авангардных писателей и поэтов (Гертруда Стайн, Эзра Паунд, Эми Лоуэлл и другие). Во время визитов в Париж он открыл для себя дадаизм и сюрреализм, которые также повлияли на его творчество.
Несмотря на увлечение поэзией модернизма, Каммингс написал немало стихов, по форме близких к классическим сонетам. Некоторые из его произведений отличаются использованием необычной типографики. В таких стихах слова, обрывки слов, скобки и другие знаки препинания разбросаны по всему листу. Занимаясь живописью, Каммингс хорошо понимал, что от способа визуальной подачи стихотворения во многом зависят впечатления читателя, и использовал типографику для того, чтобы «рисовать картины» в некоторых из своих произведений.
Первый сборник стихов Каммингса — «Тюльпаны и дымоходы» (Tulips and Chimneys, 1923) — впервые познакомил публику с «фирменным стилем» поэта, который характеризуется намеренно искажённой грамматикой и пунктуацией, как, например, в стихотворении «a leaf falls loneliness»:
l(a
le
af
fa
ll
s)
one
l
iness
Некоторые из самых известных стихов Каммингса не отличаются необычной типографикой, но, несмотря на это, несут на себе отпечаток его неповторимого стиля. Каммингс очень часто произвольно изменял принятый в английском языке порядок слов в предложении. В результате на свет появлялись такие знаменитые строки, как «why must itself up every of a park…» или «they sowed their isn’t». В некоторых стихах Каммингс намеренно искажает правописание английских слов. Кроме того, он весьма изобретательно использует составные слова, например, «mud-luscious» («грязно-сладкий»).
Многие стихи Каммингса имеют острую социальную окраску и высмеивают недостатки общественного устройства, но при этом поэт не был чужд романтизма: очень часто в его стихах воспеваются любовь, дружба и иные формы человеческих отношений.
Каммингса часто обвиняли в том, что, выработав уникальный стиль, он остановился в своём творческом развитии. Тем не менее, критики отмечают, что, несмотря на застой в техническом плане, содержание стихов Каммингса со временем становилось всё более значительным".

Моё  самое любимое  стихотворение  Каммингса,  к сожалению,  не  могу  найти  в  оригинале.

когда неотвратимо подкрадется время
выворовывать по крохам из чердака
столь аккуратно прибираемого тьмой ума
за воспоминанием воспоминание
за итогом итог

и оскудеешь по крупицам, а пока

(когда Весна
неснисходительно ворвется в мир
с абсурдной новизной) когда

бунтуя покорится увяданью
непогрешимо тиранический цветок
твоего рта

когда, сдается мне(простишь ли
а вдруг это правда)ты свалишься
неповоротлива желта тучна
(что это у тебя? горло? груди? ноги?)

тогда

Милая

(это только слова, простишь ли а вдруг ошибусь)
ты наконец подустанешь твердить
мне и моим неуемным восторгам
убираться к чертовой матери

Далее  следует  подборка  любимого  в  оригинале.

if everything happens that can't be done
(and anything's righter
than books
could plan)
the stupidest teacher will almost guess
(with a run
skip
around we go yes)
there's nothing as something as one

one hasn't a why or because or although
(and buds know better
than books
don't grow)
one's anything old being everything new
(with a what
which
around we come who)
one's everyanything so

so world is a leaf so tree is a bough
(and birds sing sweeter
than books
tell how)
so here is away and so your is a my
(with a down
up
around again fly)
forever was never till now

now i love you and you love me
(and books are shutter
than books
can be)
and deep in the high that does nothing but fall
(with a shout
each
around we go all)
there's somebody calling who's we

we're anything brighter than even the sun
(we're everything greater
than books
might mean)
we're everanything more than believe
(with a spin
leap
alive we're alive)
we're wonderful one times one 

 * * *
somewhere i have never travelled, gladly beyond
any experience,your eyes have their silence:
in your most frail gesture are things which enclose me,
or which i cannot touch because they are too near

your slightest look easily will unclose me
though i have closed myself as fingers,
you open always petal by petal myself as Spring opens
(touching skilfully,mysteriously)her first rose

or if your wish be to close me,i and
my life will shut very beautifully,suddenly,
as when the heart of this flower imagines
the snow carefully everywhere descending;

nothing which we are to perceive in this world equals
the power of your intense fragility:whose texture
compels me with the color of its countries,
rendering death and forever with each breathing

(i do not know what it is about you that closes
and opens;only something in me understands
the voice of your eyes is deeper than all roses)
nobody,not even the rain,has such small hands 

* * *

into the strenuous briefness
Life:
handorgans and April
darkness, friends
i charge laughing.
Into the hair-thin tints
of yellow dawn,
into the women-coloured twilight
i smilingly glide. I
into the big vermilion departure
swim, sayingly;
(Do you think?) the
i do, world
is probably made
of roses & hello:
(of solongs and, ashes)

 Не  могу  обойти  стороной  одно  из  самых  известных  стихотворений "I  carry  your  heart  with  me".
 
i carry your heart with me(i carry it in
my heart)i am never without it(anywhere
i go you go,my dear; and whatever is done
by only me is your doing,my darling)
i fear
no fate(for you are my fate,my sweet)i want
no world(for beautiful you are my world,my true)
and it's you are whatever a moon has always meant
and whatever a sun will always sing is you

here is the deepest secret nobody knows
(here is the root of the root and the bud of the bud
and the sky of the sky of a tree called life;which grows
higher than the soul can hope or mind can hide)
and this is the wonder that's keeping the stars apart

i carry your heart(i carry it in my heart) 


Квинтэссенция  ассонанса  в английской  поэзии.

Люблю эксперименты  с формой.

И  напутствие  напоследок. 

Марк Шагал

«Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал». 
В.Маяковский

В  прошлые  выходные  волею  случая  оказалась  на  выставке  Марка  Шагала  "Le  Bible" в  "Перинных  рядах".
"Le  Bible"  -  цикл  из  60  литографий, иллюстрирующих  Священное  писание.  Я  бы  даже  не  сказал  иллюстрирующий,  а  передающих  свет  Священного писания,  образ,  дух,  страсть,  страсти...
Ну  о  картинах  не  стоит  говорить, тем  более не профессионалу,  картины  нужно  созерцать.

Иерусалимские  витражи - это  уже  что-то  несколько  иное.

 С  выставки  я  ушла  окрылённая.

Конечно,  не  могу  обойти  вниманием  поэзию  Шагала.  Вообще,  художник - это  состояние  души,  а  уж  чем  он  пишет,  кистью  или словами,  зрителю  не  так  уж  и  важно. Главное,  это  почувствовать.

Для Беллы

Вечер. Сад

месяц. Ты

сказка. Ласка

резеды.

 

Поцелуешь

иль обнимешь

или скажешь:

отойди.

 

Губит ласка

любит вечер

запах сада

резеды 

Белла - первая  жена и  единственная  муза (конечно,  муза  одна,  а  жён  много). Не  желаю  судить заочно,  не  зная  ситуацию  изнутри.

Твой белый шлейф плывет,

качаясь в небе...

 

Я помню:

ночь и рядом ты,

и в первый раз к тебе прилег я,

и погасили мы Луну,

и свечек пламя заструилось,

и лишь к тебе моя стремилась

любовь, тебя избрав одну... 

ЖЕНА

Ты волосы свои несешь

навстречу мне, и я, почуя

твой взгляд и трепет, тела дрожь,

тебя опять спросить хочу я:

где давние мои цветы

под хулой свадебной, далекой?

Я помню: ночь, и рядом ты,

и в первый раз к тебе прилег я,

и погасили мы Луну,

и свечек пламя заструилось,

и лишь к тебе моя стремилась

любовь, тебя избрав одну.

И стала ты женой моей

на годы долгие. Сладчайшей.

Дочь подарила – дар редчайший

в наиторжественный из дней...

Благодарю, Г-сподь высот,

Тебя за день, за месяц тот.

ЛЕСТНИЦА ИАКОВА

Я по миру хожу как в лесу –

на руках и ногах.

С дерева лист опадает

во мне пробуждая страх.

Я рисую все это, объятое сном,

а потом

снегопад засыпает лес – картину мою,

потусторонний ландшафт,

где я

давно уже, долгие годы стою.

И жду, что обнимет меня нездешнее чудо,

сердце согреет мое и прогонит страх.

Ты появись, я жду тебя – отовсюду.

И об руку, ах,

мы с тобой полетим, поднимаясь

по лестнице Иакова.

Мелодии

В последнее  время  стараюсь  уйти  от  слишком  личных  тем,  в  самом  деле, надоедает  писать  об  одном  и том же!

Вот,  вдохновлённое  старинным  фортепьяно,  что  по  счастливой  случайности, оказалось  в  моей  новой  комнате.

Твои мелодии,

Пробуждённые

Аристократическими ручками 

Застилали  глаза

серебряным  светом  слез,

вороша

погашенные  искры 

несказанных  слов

из  несбывшихся  снов.

Или   навеянное   детством:

Седьмой   класс   люблю  за  стабильность,

Беззаботность

И баловство.

В каждом  детском рисунке

Читаю новеллу,

Английский  роман

И  что-то  ещё.

До сериала решаю алгебру,

Одним глазом

Наискосок

Гляжу в  учебник  физики на  перемене.

Нда… дивное  было  время

Ещё  позавчера …

Хотя  не  всегда  удаётся  мне  уйти  от  личного, но это  уже  в  более  деликатной  форме,  не  такое  "обнажённое":

Думаешь забудут?

Нет,  скорее  не  посмеют  вспомнить

Вслух –

Перехватит  дух

От  незримого  сияния

Страх

Комком  в  горле.

Ах!

Потом глядя 

В  самую  гущу

Арабского  кофе

Опять  ответила  «нет»,

Не  из вредности,

А  из  подтяжка.

Когда  уже  можно  будет  сказать  «да»?

Взгляд  в  спину

Собьёт   с ног

Волной волнения

От, быть может, детского нетерпения

Разукрасить паутину 

Превратившихся почти в рутину

Закатов

Наедине  с  упавшим на бок небом.

Хоть бы раз ошибкой

Сорваться

С каната

Натянутого нерва

В  пучину 

Вопреки

сбывшегося.

По первому    снегу,

По растаявшему  следу,

По  отведённому  взгляду

Сто раз  кряду,

По  робкой  отговорке,

По  дерзкому  молчанью,

По  «случайному»  касанью,

По  ненужному  слову

Потревожишь  мной  душу  снова.

Пора

Навеяно чемоданным  настроением.

НА ПРОЩАНИЕ

Пора собирать свитера,
Засохшие ветки и мысли...
Уеду отсюда с утра.
Мне шапкой махнут
Сосна, гололедица, пруд
И дом, где мы яблоки грызли.

Прощай, Водолей!
И ты - ненаглядный снегирь,
И - ширь
Огромных ночей новолунных...
И -
надобно жить веселей:
Тоска - это счастье для юных.


Т.Бек.