Нелли Мотрошилова о переводах и переводчиках

В рамках экспертного опроса о приоритетных направлениях кантоведения профессор Нелли Васильевна Мотрошилова рассказала порталу www.kant-online.ru о том, почему нужно уметь читать Канта в оригинале, и какие переводчики его произведений сегодня нужны отечественной кантиане.

— Нелли Васильевна, расскажите, пожалуйста, о том, какие, на Ваш взгляд, приоритетные задачи стоят перед кантоведением в свете грядущего 300-летия со дня рождения Канта?

— Первая задача касается источников, сведений, новых фактов и новейших исследований о жизни и философии Канта. Я считаю, что всё это – важнейшая основа для истории философии.

К с— Нелли Васильевна, расскажите, пожалуйста, о том, какие, на Ваш взгляд, приоритетные задачи стоят перед кантоведением в свете грядущего 300-летия со дня рождения Канта?ожалению, в нашей современной истории философии очень мало внимания уделяется источникам такого рода. В первую очередь классическим текстам Канта, их различным изданиям, которые кантоведы должны читать на языке оригинала. Некоторые авторы, и даже историки философии, вообще не считают, что это важно. В жизни мне встречались самые разные люди, которые предполагали, что можно писать о Канте книги, не читая в оригинале его тексты.

Например, приходит человек и говорит, что хочет заниматься Кантом или Гегелем. Я спрашиваю: «Как у вас с немецким языком, можете ли читать тексты в оригинале?». «А зачем читать в оригинале? Ведь есть переводы», – отвечают они. С Кантом, правда, дело обстоит, в конечном счёте, неплохо, а с Гегелем – это вообще катастрофа.

Тут, на мой взгляд, не может быть двух мнений: если ты занимаешься научным исследованием, пишешь диссертацию, книгу, статью о Канте, Гегеле, Аристотеле, то ты должен начинать с чтения их произведений на языке оригинала. В крайнем случае, нужно уметь хотя бы сверить перевод и оригинал. Какие-то классические переводы можно и нужно использовать. Но они всегда могут тебя подвести. Даже очень хорошие переводы.

— Какого характера «ловушки» могут подстерегать тех, кто работает только с переводными текстами?

— Я эту проблему подробно освещала в первом томе нашего двуязычного издания Канта1. Существует активная историческая динамика в усовершенствовании переводов. Отчасти она имеет объективный характер. Если взять первые русские переводы кантовских произведений, которые выходили, например, в XIX веке, то они сейчас совсем «антиквированы», потому что язык стал совсем другим. Динамика есть даже по отношению к таким для своего времени удовлетворительным переводам, как переводы Лосского.

— Может, следует сделать один хороший выверенный перевод, чтобы каждый исследователь мог без опаски на него опереться?

— Это нереально: перевода, верного на все исторические времена, сделать невозможно. Ибо перевод зависит также от понимания, проникновения в концепцию, смысл понятий философа, а они постоянно совершенствуются.

И, Слава Богу, сейчас нет канонических переводов – это состязательная область. Считаю, что должны быть два-три перевода, которые предлагаются к рассмотрению и использованию, а специалисты выбирают, что им больше подходит.

Над переводами работает немалое количество специалистов. Для них нужны особые встречи, семинары. Например, может возникнуть дискуссия по поводу переводов каких-то фундаментальных кантовских категорий. Сложилась некая традиция, а мы, т.е. члены сообщества, думаем, что её нужно корректировать. А, может быть, думают другие, коррекция не нужна. Другое мнение тоже правомерно.

Это не значит, что кто-то убедит меня, будто следует оставить перевод “Ding an sich selbst” как «вещь в себе». Но, по крайней мере, будет известно, почему кто-то полагает, что нужно его изменить, а кто-то считает, что менять ничего не нужно. Но в таком разговоре должны принимать участие компетентные люди. Бывает иначе: когда в дискуссии специалистов вступает человек, который почти или совсем не знает немецкого языка. Считаю, что это неуместно. Следует общаться на определённой философско-лингвистической основе. В этом вопросе огромное значение имеют дискуссии, в которых обсуждаются малейшие оттенки смыслов. Пусть для основной массы читателей и даже для отдельных кантоведов они покажутся немного экзотическими, но те, кто работает в данной области, должны к таким обсуждениям прислушиваться.

То же касается такой практической вещи, как сравнение переводов с немецкого на другие языки. Например, когда я делала свою редакцию перевода «Критики чистого разума» для двуязычного издания, то у меня справа лежал английский перевод, слева – французский, немного поодаль – итальянский. В каких-то трудных, спорных случаях я смотрела, как Канта переводят коллеги на другой язык. Однако есть языки, в которых достигнуть точности невозможно просто потому, что в них нет определённых понятий. Скажем, термин Gegenstand невозможно адекватно передать и на английском, и на итальянском языке. Но хотя бы переводчики об этом упоминают. Итальянский переводчик «Критики чистого разума» Эспозито, сделавший хороший перевод, сказал, что такого слова нет в их языке потому, что… язык очень древний. Для современных переводчиков такие тонкости важны.

Всё сказанное относится к немассовой, но неотъемлемой от современного кантоведения части – это переводы и поиск источников, толкование терминов. Всё это должно осуществляться на философско-лингвистической основе. Например, дедукция категорий в рамках концепции Канта или Гегеля – неотъемлемая часть их учений, но то, какие это категории, как они выражаются по-русски – это должно быть определено специалистами (хотя бы с учётом расхождений) – иначе будет непонятно, о чём мы вообще говорим.

— Какие ещё задачи Вы могли бы выделить?

— Среди содержательных задач есть проблема, связанная с определением соотношения между жизнью Канта, его развитием как человека, как гражданина своего времени, эпохи, государства, и его произведениями. Как время выразило себя в произведениях Канта, и как он пытался осмысливать своё время? Это, я считаю, исследовано, особенно у нас, довольно плохо. Вообще же, все задачи по-разному выглядят для немецкого кантоведения, которое находится, по моему мнению, на очень высоком уровне во всех своих ипостасях, и российского кантоведения.

У нас ещё много провинциального. Иногда начинают писать о Канте, как если бы вообще никаких произведений о нём на Земле не существовало. Как если бы кантоведение сотворялось вновь. Но это не так. К счастью у нас сейчас сформировалась целая когорта также и молодых исследователей – и тех, кто издаёт работы Канта, и тех, кто комментирует эти работы, и тех, кто занимается разными аспектами кантоведения в тесном контакте с мировым кантоведением.

Я бы в то же время заметила, что международные контакты начались и достаточно интенсивно развивались в Советское время. Например, в 1974 году в Москве состоялся X Международный Гегелевский конгресс. Дело в том, что исследователи из Hegel Vereinigung, которые тогда к нам приехали – целый десант (уж не знаю, почему случилось такое благо) – это были также и кантоведы, люди, которые, в сущности, занимались немецкой классической философией и занимаются ею сейчас. К великому сожалению, некоторые из них ушли из жизни.

Например, чрезвычайно печально, что умер Буркхардт Тушлинг – выдающийся кантовед и гегелевед. Мы с ним с 1991 года делали двуязычное издание собрания сочинений Канта. Кстати, сама идея принадлежала ему. Мы с ним встретились в Тироле, где была конференция, посвящённая «Критике способности суждения». Тогда или несколько позже Тушлингу пришла в голову идея двуязычного издания. Потом он приехал в Россию, и в гостях у Тамары Длугач (одной из наших сотрудниц, которая тоже делала двуязычное издание) поделился своими мыслями. Правда, позже Тушлинг признавался, что не верил в реализацию своей смелой идеи. Мы идею подхватили и стали работать над изданием. Первый том вышел в 1994 году. Всего издано 7 книг. Издание продолжается. В российской истории такое было впервые. До сих пор и в мире среди двуязычных изданий наше – самое обширное и специализировано в разных отношениях.

Сейчас развивается идея, что, может быть, мы совместно с Калининградом будем делать новое российское издание Сочинений Канта, на основе всего того, что ранее было очень качественно сделано хорошими кантоведами и переводчиками, прибавив к этому то, что было переведено на русский язык позднее, и иногда дополняя новыми редакциями переводов. Осталось, кстати, сравнительно немного таких работ, которые никогда не переводились. Но этот проект сейчас находится в процессе организационного осмысления.

— Какие специалисты сегодня требуются для подготовки хороших переводов трудов Канта?

— Прежде всего, разумеется, с очень хорошим знанием немецкого языка. (Кроме того, речь будет идти и о переводе до сих пор не переведённых у нас латинских сочинений). Но это должно быть также тонкое понимание философского языка Канта. Элементарно необходимо владение русским философским языком. Ведь это беда, как сейчас иные переводчики пишут по-русски!

Затем, у переводчиков должно быть хорошее знание философии Канта. К такой специфической работе нельзя приступать, не имея понятия о его философии. Помимо этого, должно быть время для совместной работы. Даже для такой работы, которую можно назвать обучением – проведения семинаров, на которых специалисты собирались бы и обсуждали сделанные или вновь предлагаемые переводы. Ведь есть специалисты, которые уже накопили определённый опыт работы над переводами. Поэтому нужно, чтобы молодое поколение исследователей, которые хотят и могут работать, прошли соответствующую школу.

Интервью подготовил Валентин Балановский

1. Кант И. Сочинения в 4-х томах на немецком и русском языках. Т.1. «Трактаты и статьи» (1784-1796). М., Издательская фирма АО «Ками», 1993. С.42-73.