Вдова Клико
| Veuve Clicquot Ponsardin | |
 | |
| Год основания |
1772 |
|---|---|
| Основатели |
Филипп Клико-Муирон |
| Расположение | |
| Отрасль |
Пищевая промышленность |
| Продукция | |
| Материнская компания | |
| Сайт |
[www.veuve-clicquot.com ve-clicquot.com] |
Вдова́ Клико́ Понсарде́н (фр. Veuve Clicquot Ponsardin) — всемирно известная компания-производитель шампанских вин и бренд; находится во французском Реймсе. Фирма основана в 1772 году Филиппом Клико-Муирон. Марка сыграла значимую роль в становлении шампанского как любимого изысканного напитка европейской знати и буржуазии.
История
В 1772 году Филипп Клико-Муирон основал предприятие, которое со временем стало винодельческим домом вдовы Клико. В 1775 году он впервые произвёл розовое шампанское, используя добавление красного вина в процессе производства[1]. Его сын Франсуа Клико в 1798 году женился на Барбе-Николь Понсарден. В 1805 году Франсуа умер, оставив вдове компанию, занимавшуюся банковским делом, торговлей шерстью и производством шампанского. Мадам Клико ограничила деятельность фирмы последним, что увенчалось большим успехом.
Обладая незаурядным умом, амбициями и управленческим талантом, Клико прежде всего взялась за улучшение качества производимой продукции. Понимая, как важно качество сырья, она инвестировала в расширение площадей виноградников и культивирование лучших сортов винограда. С именем Клико связан большой прорыв в технологии шампанизации, который сделал возможным массовое производство прозрачного высококачественного игристого вина. Клико решила проблему, как избавить шампанское от дрожжевого осадка, который придавал вину мутный вид и неприятный вкус. С помощью управляющего погребами Антуана Мюллера (Antoine de Müller) Клико в 1816 году изобрела стойку для бутылок, представляющую собой наклонный деревянный стол с круглыми отверстиями. Бутылки, наклонно размещённые в стойке вверх дном, регулярно встряхиваются и поворачиваются (ремюаж), что позволяет отработанным дрожжам в ходе вторичного брожения накапливаться в горлышке бутылки. Это позволило сделать ключевой процесс шампанизации — дегоржирование — более эффективным и экономичным. Дом Клико некоторое время сохранял технологию в секрете, но вскоре он был утрачен.
В 1828 году Клико сделала своим партнером управляющего Эдуарда Верле, ставшим после её смерти в 1866 году главой компании. К этому времени название «Вдова Клико» уже было не только винодельческим домом, но и признанным брендом. Если в 1805 году «дом Клико» производил около 100 тысяч бутылок шампанского, то в конце её жизни — около 750 тысяч.
В 1877 году был зарегистрирован торговый знак - жёлтая этикетка с надписью Veuve Clicquot P. Werlẻ. В 1909 году фирма приобрела за пределами Реймса месторождение известняка (новые штольни), в которых сейчас расположены производство и туристический центр.
В 1987 году компания Veuve Clicquot стала частью транснациональной компании LVMH Moët Hennessy — Louis Vuitton. Она владеет обширными виноградниками в Шампани (около 300 гектаров), расположенными в классических районах выращивания винограда и включающими в себя большое число вин из категорий Гран Крю и Премье Крю (см. Виноделие во Франции). Сырьё с собственных виноградников покрывает потребности производства только на треть, остальной виноград поставляют по многолетним контрактам другие хозяйства региона. Традиционное Veuve Clicquot изготавливается из винограда Пино нуар (42 %), Шардоне (47 %) и Пино менье (11 %). В старом центре Реймса фирма имеет винные подвалы общей площадью 12 гектаров. Ежегодно производится свыше 10 миллионов бутылок вина: невыдержанного брют «Желтая этикетка» (Brut Yellow Label), розового (Rose), выдержанного Резерв (Reserve), престижного Ля Гранд Дам (La Grande Dame). Продукцию фирмы закупают почти 150 стран мира.
«Вино кометы»
Во время Наполеоновских войн продукция дома Клико получила признание при дворах европейских монархов, в том числе и в Российской Империи. Однако противодействие стран антифранцузской коалиции включало всевозможные запреты и ограничения в торговле, в частности, запрет на ввоз в Россию французского вина в бутылках. Клико шла на прямое нарушение императорского указа, посылая шампанское в Россию контрабандой на судах нейтральных стран через Кёнигсберг. В огромной степени проникновение шампанского Клико в Россию связано с деятельностью ведущего агента по продажам Луи Бона. Риск оправдал себя, и к началу Отечественной войны 1812 года шампанское Клико было уже хорошо известно и востребовано на российском рынке.
Когда после отречения Наполеона в 1814 году запрет был снят, Клико позаботилась о незамедлительной отправке из Руана в Россию «вина кометы» (vin de la comète) урожая 1811 года. На судне «Добрые намерения» 6 июня 1814 года в Санкт-Петербург прибыла первая партия из 10350 бутылок, 10 августа — ещё 12780 бутылок. На каждой бутылке была фирменная этикетка с монограммой VCP (Veuve Clicquot-Ponsardin) и надписью «Vin de Bouzy 1811 de la Comete» («Вино из Бузи 1811 года, года кометы»). Успех предприятия превзошёл самые смелые ожидания Клико и Бона: вино было раскуплено в короткий срок по чрезвычайно высокой цене — 12 рублей за бутылку, а в числе клиентов был и сам император[2].
Знаменитое шампанское Veuve Clicquot 1811 года — «вино кометы», очевидно, было первым шампанским, приготовленным по классической технологии шампанизации с использованием технологии ремюажа[3]. Вино этого года было не только исключительным, но и крепким. Богатый сахаром виноград помог создать сильное алкогольное вино с хорошими пенящимися свойствами, благодаря которому пробки вылетали из бутылок с особенно громким хлопком.
…Из всех хороших вин, уже ударивших в головы северян, ни одно не походит на розлив 1811 года… Это дивное вино действует убийственно… Ваше вино — нектар, оно по крепости как венгерское вино, жёлтое, как золото. Ни малейшего битого стекла, а пена, тем не менее, такова, что полбутылки вместе с пробкой выливается на пол.— Из письма Л. Бона мадам Клико. Цит. по [4]
Якорь на фирменной этикетке вина напоминает о первом путешествии знаменитого шампанского в Россию. Вплоть до революции 1917 года Российская империя была по объёму заказов вторым в мире потребителем шампанского.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.— А. С. Пушкин «Евгений Онегин»
См. также
Напишите отзыв о статье "Вдова Клико"
Литература
- Забозлаева Т. Б. «Вина кометы брызнул ток…». Шампанское в русской культуре XVIII—XX веков. — СПб: Искусство-СПб, 2007. — 412 с. — ISBN 9785210014993.
Примечания
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=SzwMhTgHIgU Glengarry Victoria Park Store [New Look] Episode 2: Regan and the Champagne Area]
- ↑ Don and Petie Kladstrup, Champagne: How the World’s Most Glamorous Wine Triumphed Over War and Hard Times (New York: William Morrow, 2005), p. 83-84 ISBN 0-06-073792-1.
- ↑ Johnson, Hugh (1989) Vintage: The Story of Wine. Simon and Schuster. pp. 337. ISBN 0-671-68702-6
- ↑ Выскочков Л. В. Шампанское в культуре Петербурга в XIX — начале XX в. / Петербург в мировой культуре: Сб. статей. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005, с. 147-155.
Ссылки
- [www.veuve-clicquot.com Официальный сайт Veuve Clicquot Ponsardin]
Отрывок, характеризующий Вдова Клико
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
