Книга Кейта Ричардса "Life"



Модераторы: AlexGB, shattered

Сообщение Doomwatcher » 15-04, 22:07

Не мог не привести этот замечательный фрагмент из книги, характеризующий нашего главного героя.... :roll:

Сильная Личность

«Моя жизнь заиграла новыми красками, когда я узнал, что в армии служить мне не обязательно. Казалось, что мне не за что не выбраться из этой чертовой трясины, социальное жилье, минимальные жизненные перспективы. Конечно, если бы я пошел в армию, то, скорее всего, дослужился бы до генерала. Примитивно мыслящего человека ничего не остановит. Если я за что-то берусь, то уже иду до самого конца. Когда меня приняли в скауты, через три месяца я уже командовал отрядом из 6-8 рекрутов. Мне явно нравится командовать. Дайте мне взвод, и я справлюсь. Дайте роту, и я превзойду сам себя. А командуя дивизией, я совершу чудо. Я люблю вести народ за собой, и у меня прекрасно получалось заправлять The Stones. Я мастер по сбору команды. Если я умею собрать толпу бесполезных растаманов и превратить ее в достойную группу, а также The Winos, совершенно неуправляемую толпу мужиков, значит, я что-то да умею. Причем, быть диктатором совершенно не обязательно, главное держать друг за друга, делать свое дело, а подчиненные знают о присутствии начальника, он руководит ими на передовой, а не в тылу.
Мне не важно, кто тут номер один, главное – делать свое дело».

Изображение
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение Александра » 15-04, 22:26

December Child
Спасибо большое!
Очень заинтересовало рассуждение Кита на тему религии.
Александра

Аватара пользователя
эксперт
эксперт
 
Сообщения: 264
Зарегистрирован: 15-07, 01:00
Откуда: Москва

Сообщение December Child » 22-04, 00:11

Doomwatcher писал(а):December Child

Огромное спасибо за очередной фрагмент.

Маленькое исправление -

Потом, потихоньку, люди начали поднимать красные флаги.

Я бы изменил на - "Потом, постепенно, народ начал паниковать". :razz:

"...Люди начали поднимать красные флаги" - это буквальный перевод, видимо, в данном случае, образное выражение. Я не уверена в точном смысле этого, но я так понимаю - "люди начали выражать свой протест".
Изображение
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение December Child » 22-04, 00:14

Не мог не привести этот замечательный фрагмент из книги, характеризующий нашего главного героя....

Спасибо за переведенный отрывок! :grin:

Ну, а я продолжаю по порядку. :arrow:
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение December Child » 22-04, 00:21

Изображение

Это было даже хорошо, что на какое-то время я переключился на личную жизнь, потому что между мной и Миком в то время наметился разрыв, и это, конечно, было не радостно. Для меня это стало неожиданностью, и, скажем прямо, меня это шокировало. Всё началось с того самого дня, когда я окончательно распрощался с героином. Я написал песню под названием "All About You", которая затем вошла в альбом “Emotional Rescue” в 1980-м, это был редкий случай, когда я исполнял вокальную партию. Обычно ее расценивают как песню о моей разлуке с Анитой. На первый взгляд кажется, что там речь идет о том, как парень и девушка ссорятся, а потом опять мирятся.

Если шоу должно продолжаться,
Пусть оно продолжается без тебя.
Мне уже плохо, и я так устал
Торчать с такими раздолбаями, как ты.


Эта песня не была конкретно о чем-то, ее можно было понимать как угодно, но в данном случае, это, скорее всего, о Мике. Были там определенные намеки на это. В то время я был глубоко обижен на него. Я понял, Мику было в какой-то мере удобно, что я долгое время был наркоманом, и всё это время не вмешивался в наши текущие дела. А вот теперь я освободился от этого. Я вернулся, о'кей, спасибо тебе за то, что ты в одиночку тащил эту ношу всё это время. Я разгружу тебя. Я наверстаю упущенное. Я никогда не подводил его; я написал для него несколько отличных песен. Вероятно, я ждал от него потока благодарностей: мол, слава Богу, дружище. Но вместо этого я получил отпор. Я спрашивал: что здесь происходит, и что нам с этим делать? Я не получал ответа. И я понял – Мик взял в свои руки все бразды правления, и теперь не хотел делиться властью ни с кем. Я и не подозревал, что власть и контроль станут так важны для Мика. Я всегда считал, что мы работаем ради того, чтобы нам всем было хорошо. Это был глупый идеализм с моей стороны, не так ли? Мик очень любил власть, в то время как я думал только о творчестве. Но у нас у всех было общее дело. Какой нам смысл бороться друг с другом? Что нам делить? Мы все равны – Мик, я, Чарли и Билл. Одна фраза, сказанная тогда, многие годы звучала у меня в ушах: “Заткнись, Кейт”. Он часто повторял ее, когда мы где-нибудь собирались вместе. Еще до того, как я успевал высказать свою мысль, он обрывал меня: “Заткнись, Кейт, не говори глупостей”. Он даже не осознавал того, как чертовски он был груб. Я знал его слишком долго, и мог ему многое простить. И в то же время мне это было больно… Я не мог перевоспитать Мика, и не мог бросить его, но я должен был что-то делать.

В то же самое время я начал терять Ронни, но уже по другим причинам. Если говорить более конкретно, Ронни сбился с пути. Он пристрастился к курению крэка. Он и Джо жили в Мандевиль Каньон в 1980-м. Под влиянием местного круга общения он и втянулся в это. Крэк-кокаин, это еще хуже, чем героин. Я никогда его не употреблял. Мне не нравился его запах. И мне не нравилось, что он делает с людьми. Все в его доме, Ронни, Джозефина, и все остальные курили крэк. А когда вы делаете это, то остальной мир для вас не существует. Вокруг Ронни крутились все эти люди, эти придурки в соломенных шляпах с перьями. Я зашел в его туалет, и там толпились какие-то прихлебатели, какие-то мелкие дилеры, все они висели на телефоне, пытаясь заказать побольше этого дерьма. Кто-то в это время плескался в ванне. Я вошел и сел. “Эй, Рон!” Ни слова в ответ. Как будто меня здесь не было. Ну вот, он уже отъехал. Но теперь я знал, что мне делать; с этим человеком надо было разговаривать по-другому. Я сказал: “Ронни, зачем ты всё это делаешь?” – “О, тебе этого не понять”. – “Неужели?” Я слышал эту фразу много лет назад от разных укуренных людей. И тогда я подумал, хорошо, понимаю я или нет, но у меня на это есть своё собственное мнение. Все считали, что Ронни не должен ехать с нами в тур по США в 1981 году, он был тогда совсем не в форме. Но я сказал: нет, я ручаюсь за него. Это означало, что я беру на себя личную ответственность за него, я гарантирую, что он не подведет. Я полагал, что я могу с ним справиться. И вот, во время тура, в Сан-Франциско, в середине октября 1981 года, мы вместе с группой “J.Geils” жили в отеле “Fairmont”, который выглядит как Букингемский дворец – там есть восточное и западное крыло. Я жил в одном крыле, а Ронни в другом. И вот я услышал, что Ронни устроил в своем номере большую крэк-вечеринку. Это было крайне безответственно с его стороны. Он обещал мне, что не прикоснется к этому дерьму во время гастролей. Красная пелена застелила мне глаза. Я спустился по лестнице, пересек центральный вестибюль отеля. Патти кричала: не сходи с ума, не делай этого; она порвала на мне рубашку, пытаясь меня остановить. Я сказал, чёрт возьми, он ставит под удар меня и всю группу. Он может всё испортить, и это будет стоить мне несколько миллионов. Я подбежал к его комнате, он открыл мне дверь, и я с порога врезал ему по морде. Ах ты, сука, получай! От удара он повалился назад, на диван, я по инерции упал вслед за ним, диван перевернулся, и мы с ним вместе чуть не улетели в раскрытое окно. Это было довольно страшно, мы вполне могли погибнуть. Мы оба посмотрели из окна вниз и подумали: а ведь мы могли бы быть уже там! Что было после, я уже плохо помню. Но я кое-что для себя понял. С тех пор Ронни много раз пытался завязать, а потом начинал снова. Я повесил у Ронни в раздевалке плакат, на котором было написано: “Rehab is for quitters”.
. . . . . . . . . .
Мы с Ронни бывали вместе в разных ситуациях. Через год после той нашей драки, когда Ронни уже бросил курить крэк, я все время следил, чтобы он опять не сорвался, чтобы с ним было всё в полном порядке. И он вел себя должным образом, он проделал большую работу. Однажды я попросил его поехать со мной в Редланс, я должен был встретиться там со своим отцом, которого не видел уже двадцать лет. Я хотел, чтобы Ронни был со мной в этот момент. Я боялся встречаться с Бертом. Я до сих пор представлял его таким, каким он был двадцать лет назад, с тех пор как мы расстались, когда я был еще подростком. Мне было неудобно перед ним за всё, что я сделал за это время. На мой взгляд, отец должен был осуждать меня за всё – оружие, наркотики, аресты. Ему должно было быть стыдно за меня, я опозорил его. Я считал, что я не оправдал его надежд. Эти проклятые заголовки в газетах: “Ричардс снова арестован”, всё это еще больше затрудняло для меня общение с отцом. Мне казалось, он не захочет меня видеть. В детстве я боялся разочаровать своего отца, это было невыносимо для меня. Я боялся его неодобрения, он мог довести меня до слёз, просто переставая замечать меня. Этот страх остался у меня еще с тех пор. Гарри Шульц уговорил меня разыскать его. Он рассказал мне о том, как он сожалел, что не встретился со своим отцом прежде, чем тот умер. Хотя я и сам знал, что я должен сделать это. Выйти на его след оказалось нетрудно, через знакомых. Он все эти годы жил в Бексли, в задней комнате паба. Видимо, ему ничего не было нужно от меня, и, конечно, он никогда меня ни о чем не просил. Я сам написал ему письмо. Помню, я сидел в номере отеля, в Вашингтоне, в декабре 1981-го, перед моим днем рождения, и читал его ответ. Мы не могли с ним встретиться до Европейского турне 1982 –го, который должен был начаться через несколько месяцев. Мы назначили встречу в Редлансе.
Я взял с собой Ронни, в качестве клоуна, друга и просто приятеля, потому что не был уверен, что справлюсь с этим сам. Я надеялся, что Ронни своим юмором сможет разрядить обстановку. Я послал машину за Бертом в Бексли. Гарри Шульц тоже был со мной в Редлансе, и он помнит, как я нервничал, как вел отсчет времени, когда приедет Берт – он будет здесь через два часа; через полчаса. И он, наконец, приехал. Из машины вышел уже немолодой человек. Мы посмотрели друг на друга, и он сказал: “Привет, сынок”. Он сильно изменился, для меня это было шоком. Кривые ноги, небольшая хромота, которая осталась у него после ранения на войне. Он был похож на старого мошенника, или на отставного пирата. Двадцать лет! Что делает с человеком время! Седые кудри, роскошные седые усы и бакенбарды. Они были у него всегда. Это был не мой отец. Конечно, я не ожидал, что он окажется таким, как я его помнил – крепким, средних лет мужчиной, коренастым, хорошо сложенным. Но он оказался совершенно другим человеком. “Здравствуй, сынок” – “Папа”. И я вам скажу, лёд был сломан. “Заходи, папа”. И с того момента, как он вошел, я уже не мог выгнать его. Он до сих пор курил трубку, всё тот же темный табак, запах которого я помнил с детства. Удивительно, но мой отец оказался большим болтуном. Когда я был маленьким, он не часто разговаривал со мной, разве что иногда вечером, или в выходные, когда оставался дома и пил пиво. Теперь он был одним из самых больших любителей рома, которых я когда-либо встречал. Ром Dark Navy, это была его любимая выпивка. Всё, что он сказал мне о тех заголовках про меня: "Ты немножко почудил тогда, ведь так?" Теперь мы с ним могли разговаривать как взрослые мужчины. И неожиданно у меня появился новый друг. Я снова обрел отца. Мы близко подружились, и поняли, что мы действительно любим друг друга. Мы всё обсудили, и решили, что для него наступило время путешествий. Я хотел, чтобы он посмотрел на мир с высоты птичьего полета. Берт Ричардс, путешественник, который до этого никогда не летал на самолете, и никуда не ездил дальше Нормандии. В первый раз он полетел в Копенгаген. Это был единственный раз, когда я видел, что Берт испугался. Как только двигатели заработали, я увидел, как его пальцы побелели. Он сжал в руках свою трубку, как будто хотел сломать ее. Но когда мы поднялись в воздух, он расслабился. Взлетать в первый раз всегда страшно, кто бы ты ни был. Постепенно он освоился и начал болтать со стюардессами. В следующий раз я взял его с собой в тур, и мы ехали на машине в Бристоль, я и мой друг писатель Джеймс Фокс сидели на заднем сидении, а Берт впереди рядом с моим шофером Сви Горовицем. Сви говорит Берту: хотите чего-нибудь выпить, мистер Ричардс? И Берт отвечает: да, пожалуй, я буду легкий эль, спасибо, Сви. Я сказал: “Что? В субботу, папа?” Я просто упал от смеха, я был в восторге от его иронии. А потом на Мартинике у него на коленях сидела Брук Шилдс. Я не мог даже слова вставить. Мой отец всё время был окружен тремя-четырьмя молодыми топ-звездочками. Где папа? А как ты думаешь? Он сидит в баре в компании с красотками. В нем было много энергии. Я помню, однажды он играл с нами в домино всю ночь, нас было пятеро или шестеро, все уже падали под стол, а он, как ни в чем ни бывало, стучал костями, попивая свой ром. Он никогда не напивался. Всегда держался на ногах. Он был вроде меня, и в этом была наша проблема. Вы можете выпить больше, потому что на самом деле для вас это не много. Это просто обычная вещь для вас, как просыпаться или дышать.
. . . . . . . . . .
Мы с Патти были вместе уже четыре года. Я по-настоящему любил ее, и в глубине души я хотел узаконить наши отношения. Приближался мой сороковой день рождения, в декабре 1983. Чего было еще ждать? Мы поехали в Мексику снимать клип "Undercover of the Night". Режиссером был Жюльен Темпл, снявший уже много наших видеоклипов в то время. Мы отсняли три или четыре эпизода, пока были в Мексике, Под конец я сказал: всё, хватит работать, пора и отдохнуть. И мы поехали в Cabo San Lucas, маленький городок на побережье, с двумя отелями, один из которых назывался “Twin Dolphin”. Там мы собирали наши “конференции”, групповые встречи с моими друзьями, разбросанными по всему миру. Это довольно большая банда абсолютно сумасшедших людей. Они совсем не признают здравый смысл, благослови Господь их сердца. Я часто тусовался с этими ребятами. Я приехал в Cabo San Lucas, и, не прошло и недели, как я встретил там Грегорио Азара, у которого был свой дом в этом городе. Он слышал, что я остановился в “Twin Dolphin”. Я еще не был знаком с ним в то время, но он знал многих моих друзей, которые собирались на “конференции”. Ты друг Гарри Эшли и Ред Дога? Отлично, заходи. И мы хорошо проводили там время все вместе.
Я сделал предложение Патти на крыше дома Грегорио. “Давай поженимся в мой день рождения”. Она сказала: правда? Я сказал: да. Она тут же запрыгнула мне на спину. Я ничего не почувствовал, но услышал, как что-то хрустнуло, я посмотрел вниз, и увидел две яркие струйки крови, вытекающие из моего пальца на ноге. Через пять секунд после того, как я сказал “да”, она сломала мне палец. Вот так, началось с пальца, а что будет в следующий раз? Ты разобьешь мне сердце, да? Через полчаса палец начал пульсировать, и следующие две недели мне пришлось ходить на костылях. За несколько дней до свадьбы мы с Патти подрались, я уже не помню, из-за чего, но я гонялся за ней по мексиканской пустыне на костылях, в черном пальто, спотыкаясь об кактусы. “Иди сюда, ты, сука!” – как Долговязый Джон Сильвер.
За день до свадьбы Григорио между делом спросил у меня: “Ты, случайно, не слышал о девушке из Германии, которая приехала сюда на большом автобусе “Мерселес” с палаткой?” У меня всё похолодело внутри. “Девушка из Германии? На автобусе “Мерседес”? Палатка? Не может быть”. Автобус стоял на пляже в Кабо Сан Лукас. Я знал, из журналов, что Уши Обермайер в последние годы путешествовала маршрутами хиппи по Афганистану, Индии и Турции на огромном автобусе со всеми удобствами, в том числе с сауной внутри. Она ездила вместе со своим мужем, Дитером Бокхорном. Я убедился в том, что она здесь, когда открыл дверь своей комнаты в отеле “Twin Dolphin”, который стоял прямо на пляже в Кабо Сан Лукас. Трудно было себе представить более странное совпадение – встретить ее накануне моей свадьбы в этом отдаленном районе Мексики, настолько далеким от Афганистана и от Германии, и от любого места, где побывала Уши. Что она здесь делала? Потом Уши и Дитер заходили ко мне, и я сказал им, что я женюсь, что я очень люблю Патти. Мы говорили о прошедших годах, о слухах о ее смерти, и о настоящем – о ее путешествиях по миру на автобусе, в Индию, в Турцию, и еще Бог знает куда... А через несколько дней, в канун Нового года, Дитер трагически погиб, разбившись на своем мотоцикле. Я пошел к Уши, мне нужно было увидеться с ней. В дверях меня с лаем встретил большой черный пес. “Кто там?” Я сказал: это англичанин. Дверь отворилась. “Я слышал о случившемся. Могу ли я чем-нибудь помочь?” Она сказала: спасибо, у меня есть друзья, и они обо всем позаботятся. Так я и покинул Уши в этих странных, трагических обстоятельствах. Эти невероятные события потрясли меня даже больше, чем ее.

Дорис и Берт приехали на нашу свадебную церемонию, они встретились там впервые за двадцать лет. Анджела заперла их вместе в комнате, и заставила их поговорить друг с другом. Марлон тоже приехал. Мик был моим шафером.
Четыре года мы с Патти были вместе, четыре года дорожных испытаний, за это время я истратил на нее столько спермы, что хватило бы оплодотворить весь мир, но детей у нас так и не было. Не сказать, чтобы я на самом деле хотел иметь детей от Патти. “Я не могу иметь детей” – сказала она. – “Ну, я уже понял, что не можешь! Но я не ради этого собрался жениться на тебе”. Надела колечко на палец, и через шесть месяцев, что бы вы думали? - “Я беременна”. Что ж, теперь вместо подвала нам придется сделать детскую комнату. Хорошо, покрась там всё в розовый цвет, поставь там детскую кроватку, сними цепи со стен, опусти зеркала вниз. Я всегда считал, что я уже выполнил свой родительский долг, у меня уже были Марлон и Анджела. Они подросли, и уже не нужно было менять им пеленки. Так нет же! Появилась еще одна. Её назвали Теодора. А через год родилась еще и Александра. Маленькие “Т” и “А”. (“Little T&A”). А ведь их не было даже в проекте, когда я писал эту песню.

Изображение
Последний раз редактировалось December Child 29-04, 13:26, всего редактировалось 1 раз.
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение Doomwatcher » 22-04, 13:40

December Child

Огромное спасибо за очередной фрагмент, спасибо за "Маленькие титьки и попу" ("Little T & A"). :oops:

Что касается фрагмента "про флаги", то я полностью согласен, что там речь идет о протесте. Ведь люди из "ближнего круга" Кита сначала не могли смирится с самим фактом появления в его жизни Пэтти. Это очевидно из контекста.
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение December Child » 22-04, 16:03

to Doomwatcher:

А как бы вы перевели фразу Rehab is for quitters? Именно это было написано на плакате, который Киф повесил в раздевалке у Ронни. Я так поняла, что это очень популярный агитационный анти-наркотический плакат в англоязычных странах. Я перевела это как "Реабилитация для тех, кто бросает курить", но не уверена в адекватности своего перевода
:roll:

Изображение

Изображение
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение Doomwatcher » 22-04, 16:22

Нет, не совсем так. Quitter - тип наркомана, или любого другого зависимого от чего-либо человека, не способного самостоятельно, силой воли, завязать с какой-либо пагубной привычкой. Не хватает quitter(у) мужества и решимости, ну что тут поделать?

Поэтому я бы вольно перевел этот слоган (в контексте зависимости Ронни) так: "Завяжи сам, а то поможем!". Ха-ха-ха! :lol:
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение rustones » 22-04, 17:18

Doomwatcher писал(а):Маленькое исправление -
Потом, потихоньку, люди начали поднимать красные флаги.
Я бы изменил на - "Потом, постепенно, народ начал паниковать".

December Child писал(а):"...Люди начали поднимать красные флаги" - это буквальный перевод, видимо, в данном случае, образное выражение. Я не уверена в точном смысле этого, но я так понимаю - "люди начали выражать свой протест".


"Red flags" -- действительно идиома, но тут ошибка ещё и в другом: здесь безличная конструкция, и "люди" тут переводить не нужно. Что же касаемо red flags, то это не красные (советские) флаги, а красные флажки, которыми помечают опасные места. Выражение это было в английском языке ещё до появления СССР.
Таким образом, вызвавшее затруднение предложение переводится как "потом постепенно стали появляться тревожные сигналы" (и дальше Патти действительно начинает перечислять, что в поведении Кита ей стало казаться подозрительным).

Вообще, поищите материалы по теории перевода, касающиеся безличных конструкций. В грамматиках об этом почти ничего нет, это нужно искать именно в теории перевода. У Вас по тексту то и дело "всплывают" всевозможные "мужик", "парень", "люди" и т.д., которые в английском оригинале используются в безличных конструкциях, и переводить эти слова не просто нежелательно, а попросту нельзя.

December Child писал(а):А как бы вы перевели фразу Rehab is for quitters? Именно это было написано на плакате, который Киф повесил в раздевалке у Ронни.

Doomwatcher писал(а):я бы вольно перевел этот слоган (в контексте зависимости Ронни) так: "Завяжи сам, а то поможем!".

Да, отличный вариант! Хотя в оригинале нет вот этого угрожающего "...а то", так что эмоционально ближе будет "Завяжи сам, не доводи до реабилитационного центра". Если же захочется менее вольно, ближе к тексту, то будет что-то типа "Реабилитационный центр -- это для слабаков!" (в том смысле, что "а правильные пацаны бросают самостоятельно").
rustones

Аватара пользователя
Site Admin
 
Сообщения: 992
Зарегистрирован: 08-11, 03:42
Откуда: Одесса

Сообщение Doomwatcher » 22-04, 17:33

rustones

ОГРОМНОЕ СПАСИБО за дельные подсказки и исправления! Мне, как непрофессиональному рок-переводчику, всегда приятно и главное поучительно читать подобные комментарии.

Интересно получается с "флажками", я угодал смысл (паника, опасность, тревога) на интуитивном уровне. :smile:

Да, people не соит переводить, сама конструкция предложения подсказывает вариант исключающий это слово, как и прочие "слова-мусорники" типа бесконечному разговорному "you know", как наша речевая присказка "так сказать".
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение December Child » 22-04, 22:07

to Rustones:

Если man и guy переводить нельзя в некоторых случаях, то как быть со словом motherfucker? В некоторых случаях я его пропускала, потому что мне оно казалось очень уж неуместным в контексте. Например:
Bill Wyman and Mick Jagger were actually very similar. That would rankle Mick like a motherfucker, me saying that. – Билл Уаймен и Мик Джаггер были на самом деле очень похожи. Это терзало Мика, как motherfucker(а), мне об этом говорили.

В своем переводе я просто убрала из этой фразы motherfucker, мне показалось, что Киф здесь как-то неоправданно называет Мика таким нехорошим словом. Хотя, может, это относится совсем не к Мику, а просто оборот речи, так сказать, "непереводимый местный фольклор" :wink:

А вы как думаете?
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение rustones » 23-04, 00:12

В разговорной речи (informal), а тем более, когда применяется сленг, говорить о каких-то общих правилах невозможно. В каждом конкретном случае к переводу нужно подходить индивидуально. Поэтому могу сказать только о приведённом выше примере.
Здесь motherfucker используется для усиления "rancle". Киф тут не "неоправданно называет Мика таким нехорошим словом" (кстати, на это указывает и неопределённый артикль). Это степень сравнения. Я бы перевёл это предложение так: "Билл Уаймен и Мик Джаггер на самом деле были очень похожи. Это бесило Мика просто охренеть как, чесслово!"

В конце предложения отделённое запятой "me saing that" -- это имитация просторечия, искажённое "I'm saying that", но эту фразу, опять же, даже если бы она была написана грамотно, всё равно нельзя переводить буквально. В большинстве случаев под этим имеется в виду дополнительное усиление идущего перед этой фразой предложения.
rustones

Аватара пользователя
Site Admin
 
Сообщения: 992
Зарегистрирован: 08-11, 03:42
Откуда: Одесса

Сообщение Doomwatcher » 23-04, 00:32

December Child

В это трудно поверить, но казалось бы вульгарное "motherfucker" в контексте разговора ЗАКАДЫЧНЫХ ДРУЗЕЙ или очень хорошо и давно знакомых, подчеркиваю ИМЕННО ХОРОШО И ДАВНО ЗНАКОМЫХ (!!) может переводится как: от щадящего "старик", "свинтус" "шельмец", "прохвост" до грубого "мудак", "козел", "скотина", "сволочь", но именно в дружеском обращении.

А вот если в Ирландии, к примеру, вы встанете в очередь за "ирландскими колбасками" и фамильярно обратитесь к совершенно незнакомому вам человеку: "Эй, motherfucker, ты тут в очереди крайний?", то этот самый "motherfucker" вас просто зарежет, и будет прав, так как для него подобные слова от незнакомого ему человека - крайняя степень опускания и оскорбления.

Вот она тонкая грань между фамильярностью в дружеском кругу и смертью на грязной улице. :mrgreen:
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение December Child » 23-04, 23:13

rustones писал(а):Здесь motherfucker используется для усиления "rancle". Киф тут не "неоправданно называет Мика таким нехорошим словом" (кстати, на это указывает и неопределённый артикль). Это степень сравнения. Я бы перевёл это предложение так: "Билл Уаймен и Мик Джаггер на самом деле были очень похожи. Это бесило Мика просто охренеть как, чесслово!"

Спасибо за компетентное разъяснение.
У меня аж от сердца отлегло. А то я думала: за что ж он так Мика? :roll:
Значит, я была права, и это в данном случае не оскорбление, а просто оборот речи. :razz:
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение December Child » 24-04, 22:51

Doomwatcher писал(а):December Child

В это трудно поверить, но казалось бы вульгарное "motherfucker" в контексте разговора ЗАКАДЫЧНЫХ ДРУЗЕЙ или очень хорошо и давно знакомых, подчеркиваю ИМЕННО ХОРОШО И ДАВНО ЗНАКОМЫХ (!!) может переводится как: от щадящего "старик", "свинтус" "шельмец", "прохвост" до грубого "мудак", "козел", "скотина", "сволочь", но именно в дружеском обращении.

Да, меня это тоже удивило, когда в одном месте (в 4-й главе) Киф пишет о себе и о своих друзьях: "...we just wanted to be black motherfuckers". - "... мы просто хотели быть черными motherfucker(ами)". (В смысле, неграми.) :twisted:
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение Doomwatcher » 24-04, 23:55

скорее "нам просто захотелось быть этими крутыми черными" :wink:
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение rustones » 25-04, 00:22

Doomwatcher писал(а):скорее "нам просто захотелось быть этими крутыми черными" :wink:


Лучше (и ближе по смыслу) будет звучать "нам просто захотелось быть эдакими крутыми чёрными" :grin:
rustones

Аватара пользователя
Site Admin
 
Сообщения: 992
Зарегистрирован: 08-11, 03:42
Откуда: Одесса

Сообщение Doomwatcher » 25-04, 06:25

rustones

Точно. В самую точку. Лучше и не скажешь. Здесь motherfucker именно как превосходная степень. Почему-то вспоминается та строчка из песни Some Girls про черных девчонок, которые хотят, чтобы их..... до утра. Вот и здесь Киф также крут, только не с позиции секса, а с позиции СИЛЫ.
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение December Child » 29-04, 14:09

Из главы 12

Изображение

В начале 80-х Мик начал становиться всё более и более невыносимым. Тогда-то я и стал называть его Бренда, или Её Величество, или просто Мадам. В ноябре и декабре 1982-го мы были в Париже, работали на студии Pathe Marconi над песнями для альбома “Undercover”. Я зашел в “WHSmith”, английский книжный магазин на улице Риволи. Там мне на глаза попалась книга, какой-то детективный роман, название я не помню, но моё внимание привлекло имя автора - Бренда Джаггер. Попался, приятель! Теперь ты у нас будешь Бренда, нравится тебе это или нет. Ему, конечно, это не понравилось. Правда, он не сразу это понял. Если мы при нем говорили: “Эта сука Бренда”, он даже не догадывался, что речь идет о нем. И тогда мы начали издеваться над Миком, так же, как раньше мы с ним издевались над Брайаном. Стоит только пролить кислоту, как она начнет всё разъедать. Эта ситуация назревала уже несколько лет, и вот теперь она достигла пика. Главная проблема была в том, что Мик хотел держать всё под своим контролем. Он считал себя “номером один”. Это не способствовало нормальной работе группы, и хорошим отношениям между нами. Боже мой, после стольких лет, он возомнил себя таким великим, что уже едва проходил в дверной проём. Все в группе, включая меня, теперь, в основном, были всего лишь наемными работниками. Раньше он так относился к кому угодно, но только не к нам. Чьё-то раздутое эго, это всегда большая проблема, особенно для группы, существующей много лет, и которая в большой степени обязана своим успехом единству и сплоченности ее членов. Группа – это команда. Внутри нее всё должно быть демократично. Мы должны решать все вопросы между собой – это относится в равной мере и к левой ноге, и к яйцам. Любой, кто пытается возвыситься над другими, прежде всего, вредит самому себе. Чарли и я поднимали глаза к потолку. Возможно ли в это поверить? Какое-то время мы мирились с тем, что Мик пытается всё прибрать к рукам. Подумать только, мы вместе уже почти двадцать пять лет, и надо ж случиться такому дерьму. Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. Это, в конце концов, случается со всеми группами, и теперь нам выпало такое испытание. Сможем ли мы и дальше держаться вместе? Должно быть, это неблагоприятно влияло на всех, кто был вокруг нас, кто работал на Undercover. Работать приходилось в напряженной, враждебной атмосфере. Мы мало общались между собой, а если и заговаривали друг с другом, то сразу начинали спорить и пререкаться. Мик наезжал на Ронни, я его защищал. В конце концов, мы договорились, что Мик будет находиться в студии с полудня до пяти вечера, а я с полуночи до пяти утра. Сама по себе работа была не плохая, так или иначе, в результате получился хороший альбом. Ну, Мик много возомнил о себе. Это характерно для всех ведущих певцов. Эта известная болезнь называется LVS, синдром ведущего вокалиста. Он развивался постепенно, но теперь принял угрожающие масштабы. Stones выступали на стадионе в Темпе, штат Аризона. Хэл Эшби снимал о нас документальный фильм “Let's Spend the Night Together”. На сцене стоял огромный видеоэкран, и надпись на нем гласила: “Мик Джаггер и Rolling Stones”. С каких это пор? Мик контролировал каждую деталь, и это не могло быть ошибкой продюсера. Эти кадры потом вырезали. Если у вас врожденный синдром ведущего вокалиста, и вдобавок к этому, каждую минуту вы слышите лесть в свой адрес, из года в год, вы начинаете верить в то, что вам говорят. Даже если вы не очень-то обольщаетесь, это откладывается в подсознании, и, так или иначе, влияет на вас. Вы говорите себе: ну, если все так считают, значит так и есть. Вы забываете, что это просто часть работы. Удивительно, что даже такие вполне здравомыслящие люди, как Мик Джаггер, могут повестись на это, поверить в свою исключительность. У меня эта проблема возникла, когда мне было девятнадцать. Люди говорили мне: ты необыкновенный, фантастический, а я знал, что это не так. Если поддаться этому, можно низко упасть. Я видел, как другие легко ломались в таких ситуациях; я стал пуританином в этом отношении. Меня на это не возьмешь. Я намеренно портил себе имидж, например, демонстративно ходил со сломанным зубом. Я не играю в эти игры. Я вне шоу-бизнеса. Играть на гитаре и сочинять музыку, вот лучшее, что я умею, и я знаю, это стоит послушать.

Мик стал каким-то неуверенным, он начал сомневаться в собственном таланте, казалось, по иронии судьбы, что он в корне себя недооценивает. Много лет, начиная с 60-х, Мик был невероятно обаятельным и остроумным. Он был естественным. Он мог работать на маленьких сценах как певец и танцор, он заряжал своей энергией весь зал. Было очень интересно работать с ним и наблюдать за его движениями со спины. Он никогда над этим не задумывался. Всё представление держалось на нем, публика ждала, когда он появится и начнет что-то делать. Он до сих пор хорош, хотя, на мой взгляд, на больших сценах эта энергетика рассеивается. Публика хочет зрелища. В чем-то он утратил свою естественность. Он забыл, как он был хорош на маленьких площадках, он отошел от своего внутреннего ритма. Я знаю, он со мной не согласен. То, что делает кто-то другой, ему казалось гораздо интереснее, чем то, что делает он. Он даже начал делать всё так, как будто хотел быть кем-то другим. В нем очень развито чувство соперничества, он как будто соревновался с другими. Он смотрел на Дэвида Боуи, и ему хотелось делать то же, что и он. Боуи был очень ярким артистом. Мик восхищался его необычными костюмами. Но на самом деле, Мик был в десять раз круче, чем Боуи, когда просто выходил на сцену в футболке и в джинсах, и напевал: "I'm a Man". Почему ты хочешь быть кем-то еще, если ты Мик Джаггер? Ты и так величайший артист в шоу-бизнесе, разве этого мало? Он забыл, что он сам был законодателем мод на сцене в течение многих лет. Я не могу этого понять. Это, как если бы Мик стремился быть Миком Джаггером, преследуя свой собственный призрак. Он еще и нанимал консультантов, которые должны были помочь ему в этом. Никто не учил его танцевать до того, как он стал брать уроки танцев. Чарли, Ронни и я, мы частенько посмеивались над ним, когда он пытался делать танцевальные движения, которым его научил инструктор, вместо того, чтобы просто быть самим собой. Мы уже хорошо изучили его пластику. Чёрт, мы с Чарли смотрим на эту задницу уже более сорока лет, и мы знаем, когда он делает это ради денег.

Изображение

Возвращаясь через несколько месяцев после своего отсутствия, я понимал, что вкусы Мика в музыке часто менялись, и довольно резко. Он хотел, чтобы я сделал модный хит, подобный тем, что он слышал на дискотеке. Но для нас это уже был пройденный этап. В то время, когда мы записывали Undercover в 1983-м, ему хотелось сделать все песни в стиле диско. Для меня это звучало просто как перепевы модной тогда музыки. Ещё пять лет назад, на альбоме Some Girls, мы уже сделали "Miss You", один из лучших хитов всех времен в стиле диско. Но Мик не хотел отставать от музыкальной моды. Он пытался предугадать вкусы аудитории, и у меня было с ним много проблем из-за этого. Допустим, в этом году они хотят слышать это. Да, но как насчет следующего года, приятель? Ты просто станешь одним из толпы. И вообще, мы никогда так не работали. Давай работать так, как мы привыкли, делать то, что нам нравится. Разве этот путь не прошел проверку временем? Ведь нашу первую песню мы с Миком написали на кухне, и она стала хитом. Если бы мы тогда думали о том, как будет реагировать публика, мы бы не записали ни одного альбома. Я, конечно, понимал, что волнует Мика - это соревнование с другими ведущими певцами: что делает Род, что делает Элтон Джон, что делает Дэвид Боуи, и чем он может им ответить? Он, как губка, впитывал всё, что происходило в музыке. Стоило ему услышать что-то в клубе, и уже через неделю он хотел сам написать что-то подобное. А я говорил, нет, это на самом деле настоящий плагиат. Я должен был проверить его на этот счет. Я показывал ему песни, которые я сочинил, делился с ним своими идеями… Он говорил: это неплохо, мы играли мою песню какое-то время, а потом бросали. А через неделю он приходил и говорил: послушайте, я только что написал вот это. Я знал, это было совершенно невинно с его стороны, ведь не мог же он быть таким тупым. В песне "Anybody Seen My Baby?" в качестве соавторов указаны К.Д. Ланг и Бен Минк. Моя дочь Анджела со своим другом сидели в Redlands, я поставил им эту запись, и они заметили, что ее мелодия похожа на другую песню, которую они слышали, "Constant Craving", певицы К.Д. Ланг. До выхода нашего альбома оставалась всего одна неделя. Вот дерьмо, он опять присвоил чью-то мелодию! Не думаю, что он делал это сознательно, просто он впитывал музыкальные идеи, как губка. Мне пришлось звонить Руперту и другим адвокатам, нужно было срочно это уладить, иначе на нас могли бы подать в суд. Через двадцать четыре часа мне позвонили, и сказали: вы правы, мы должны включить К.Д. Ланг в список авторов песни.
Я всегда любил общаться с Миком, но я не заходил в его гримерку уже лет двадцать. Иногда я скучаю по своему другу. Куда, чёрт возьми, он подевался? Я гарантирую, если что-то случится, он сделает для меня всё, как и я для него, это выше любых наших ссор и разногласий. Я думаю, с годами Мик становится всё более изолированным. В чем-то я его понимаю. Я, например, избегаю изоляции, но иногда и мне нужно отгородиться от внешнего мира. В последние годы, когда я смотрю интервью с Миком, то замечаю, что он обычно занимает оборонительную позицию, мол, что вы от меня хотите? Что они хотят от тебя? Очевидно, они хотят, чтобы ты ответил на некоторые их вопросы. Но почему ты так боишься отвечать на них? Или тебе не хочется ничего давать бесплатно? В прошлые годы, когда он был на пике популярности, каждый хотел урвать от него кусочек, и это его очень напрягало. Пытаясь бороться с этим, он стал потихоньку отгораживаться от всех. Не только от посторонних, но даже от своих лучших друзей. Дошло до того, что я говорю ему что-нибудь, а он смотрит на меня, и пытается понять: а какую выгоду Кейт хочет получить? И так было не только со мной! Он чувствует себя будто в осажденной крепости. Ты построил стены вокруг себя, но как ты сам оттуда выберешься? Я не могу сказать точно, с чего это началось. Он обычно был очень теплым в общении, но это было давно. Он как будто закрылся от всех в холодильнике. Начиналось так: чего эти люди хотят от меня? А потом он стал сужать свой круг общения, пока я тоже не оказался вне этого круга. Для меня это очень больно, потому что он до сих пор мне друг. Боже мой, он принес мне немало огорчений за всю мою жизнь. Но он один из моих близких товарищей, и это моя беда, что я не смог вернуть его с небес на землю, к радостям нашей старой дружбы. Мы были вместе в разные периоды нашей жизни, мы с ним прошли через многое. Я нежно люблю этого человека. Мы были очень близки, но те времена прошли. Я думаю, теперь у нас сохранилось уважение друг к другу, корни которого уходят в нашу старую дружбу. Вы знаете Мика Джаггера? Да, но какого именно? Он всегда разный. Ты сам не знаешь, каким он будет, когда ты встретишь его. Он может быть неприступным, или болтливым, или “моим другом”, он сам выбирает, кем ему быть сегодня, и это не всегда хорошо. И я думаю, может быть, в последние годы он понял, что находится в изоляции… Он всё усложняет, но если Мик не будет что-то усложнять, то все подумают, что он заболел. Просто однажды наступил критический момент, когда бомба была сброшена на наше общее дело.

В 1983 году мы представляли собой большой концерн. У нас было несколько контрактов на записи с CBS и его президентом Уолтером Yetnikoff, на двадцать с лишним миллионов долларов. А Мик в это же время, за спиной у группы, не сказав никому ни слова, заключил собственный контракт с CBS на выпуск трех сольных альбомов, на несколько миллионов. Мик считал, что он вправе сделать это. С его стороны это было абсолютным пренебрежением по отношению к группе. Я бы предпочел узнать об этом раньше, чем контракт вступит в силу. Я был взбешен. Мы не для того создавали группу, чтобы получать друг от друга удары в спину. Стало ясно, что он запланировал это давно. Мик был большой звездой, и руководство CBS полностью поддерживало его идею сделать сольную карьеру, это льстило Мику, и он начал вынашивать план захвата. Они считали, что Мик может стать звездой мировой величины, как Майкл Джексон, и активно продвигали его. Таким образом, предназначение Rolling Stones теперь состояло в том, чтобы помочь Мику подняться на вершину. Я думаю, это был глупый шаг, в принципе. Он не понимал, что этим он может разрушить свой образ, сложившийся в общественном сознании; его легко разрушить. У Мика была уникальная роль ведущего солиста Rolling Stones, видимо, он не вполне понимал, что это на самом деле значит. Каждый может самонадеянно полагать, что у него получится с любой группой. Но он со всей очевидностью доказал, что это не так. Я могу понять тех, кто хочет попробовать себя в других жанрах. Я и сам люблю играть с другими людьми, и делать что-то еще, но в его случае, он просто хотел быть Миком Джаггером без Rolling Stones. Я еще мог бы это понять, если бы Stones потеряли свою популярность, и он сбежал бы как крыса с тонущего корабля. Но это факт, Stones тогда выступали очень успешно, и нам необходимо было держаться вместе, вместо того, чтобы бездарно терять четыре, пять лет, а потом собирать всех заново. Мы все почувствовали, что нас предали. Что случилось с дружбой? Разве он не мог сказать мне с самого начала, что он собирается делать что-то другое? …

Был один редкий момент, в конце 1984 года, когда Чарли продемонстрировал свой фирменный прием – удар барабанщика; мне довелось видеть такое всего пару раз, и это был смертельный номер. Его нужно было очень сильно спровоцировать. Мик почувствовал это на себе. Мы тогда были в Амстердаме. Мы с Миком не очень-то ладили в то время, но я предложил ему прогуляться. Я одолжил ему свой свадебный пиджак. Мы вернулись в отель около пяти часов утра, и Мик позвонил Чарли. Я говорил: не надо ему звонить в такое время. Но он все-таки позвонил и сказал: “Где мой барабанщик?” В ответ молчание. Он положил трубку. Мы всё ещё сидели с Миком у него в номере, уже довольно пьяные – дай Мику парочку стаканов, и он готов – когда, примерно двадцать минут спустя, раздался стук в дверь. Я пошел открывать. На пороге стоял Чарли Уоттс, гладко выбритый, в парадном костюме, при галстуке. Я даже почувствовал запах одеколона! Даже не взглянув на меня, он направился прямо к Мику и сказал: “Никогда больше не называй меня своим барабанщиком”. Затем он схватил его за лацканы моего пиджака, и врезал ему прямым ударом в челюсть. Мик повалился назад, прямо на серебряное блюдо с копченым лососем, которое стояло на столе, и начал скользить в сторону открытого окна, выходящего на канал. И я подумал, что может оно и к лучшему, но вдруг я вспомнил, что на нем мой свадебный пиджак. Я успел схватить Мика как раз в тот момент, когда он чуть не улетел в Амстердамский канал. Я отвел Чарли наверх, в его комнату, а еще через двенадцать часов он сказал: “Чёрт, я пойду вниз и еще раз сделаю это”. Нужно было очень сильно постараться, чтобы разозлить такого человека, как Чарли. “Почему ты остановил его?” – Мой пиджак, Чарли, вот почему!

Некоторое время спустя мы собрались в Париже для записи альбома “Dirty Work”. Атмосфера была – хуже некуда. Сессии были отложены, потому что Мик работал над своим сольным альбомом, а потом был занят его продвижением. Почти все свои новые песни он использовал для своего альбома, а нам мало что приносил. Часто он просто не приходил в студию. Тогда я начал писать больше собственных вещей для Dirty Work, разные, не похожие друг на друга песни. Такая напряженная атмосфера угнетала всех в студии. Билл Уайман почти перестал появляться. Чарли улетел домой. Оглядываясь назад, я вижу, что наши песни тогда были наполнены жестокостью и угрозами: " Had It with You ", "One Hit (to the Body)", "Fight". Мы сделали видео "One Hit (to the Body)", которое примерно показывает, что у нас тогда происходило – мы почти буквально подрались в студии, это уже выходило за рамки актерской игры. "Fight" дает некоторое представление о “братской любви” между Glimmer Twins на данном этапе.

Я сделаю из тебя отбивную,
Ты ведь сам на это нарываешься.
Вместо носа у тебя будет вмятина,
я вышвырну тебя за дверь.
Придётся ввязаться в драку, без неё не обойдётся.
Придётся ввязаться в драку.


А еще была "Had It with You":

Я люблю тебя, грязный засранец.
Брат и сестра,
воющие на луну,
Поющие, чтобы заработать на ужин.
Ведь – всё, всё, всё, я с тобой завязал.
Всё, всё, всё, я с тобой завязал…

Это так грустно,
смотреть, как умирает наша любовь.
С меня хватит, бэби,
Я должен сказать тебе «прощай»…
Ведь – всё, всё, всё, я с тобой завязал.
И всё, всё, всё, я с тобой завязал.

В этой песне отразилось моё тогдашнее настроение. Я написал "Had It with You" в доме у Ронни, в Chiswick, на берегу Темзы. Кажется, до этого я еще не писал песен конкретно про Мика, кроме, разве что "All About You". Альбом Мика назывался “She's the Boss”, название говорило само за себя. Я ни разу не слушал эту вещь всю, до конца. А кто слушал? Это как “Майн Кампф”. У всех была эта пластинка, но никто ее не слушал. Последующие названия его альбомов были тщательно продуманы – “Primitive Cool”, “Goddess in the Doorway”, который я тут же переименовал в "Dogshit in the Doorway" (“Собачье дерьмо у дверей”). Он сказал, что у меня дурные манеры и злой язык. Он даже написал песню на эту тему. Но, что касается дурной манеры, этот его альбом был ниже всякой критики. Даже по выбору материала я мог судить о том, что он свернул с правильного пути. Это было очень грустно. Он не был готов к тому, что его альбом не произвел особого эффекта. Он был расстроен. Я не могу понять, почему он так рассчитывал на большой успех. Мне кажется, Мик потерял чувство реальности. Но, несмотря на всё это, я не сидел и не злорадствовал в его адрес.
Мне внезапно пришлось переключить свое внимание на очень печальную новость - в декабре 1985-го умер Ян Стюарт. Он умер от сердечного приступа, в возрасте сорока семи лет. Как раз в тот день я ждал его в полдень, в отеле “Blakes”. Он хотел встретиться со мной сразу после визита к врачу. Было около трех часов, когда мне позвонил Чарли. “Ты до сих пор ждешь Стю?” Я сказал: “Да”. - “Ну, он не придет”. Вот так, по-своему, Чарли сообщил мне эту новость. Мы дали концерт памяти Стю в Клубе 100, и это был первый раз за последние четыре года, когда мы собрались на сцене вместе. Он всегда шутил, что это единственно возможный повод, когда мы все придем к нему. Это была самая тяжелая потеря для меня, не считая смерти моего сына. Сначала ты как будто под наркозом, ты идешь туда, как будто он всё ещё там. И он будет там еще долгое время. Для меня он всё еще жив…
Чак Ливелл, из Dry Branch, Джорджия, который играл в “Allman Brothers”, был протеже Стю, он его рекомендовал нам. Сначала он играл на клавишных с нами во время тура 1982-го, а потом и во всех последующих турах. К тому времени, как умер Стю, Чак играл со Stones уже несколько лет. “Если я, не дай Бог, умру, - говорил Стю, - Ливелл, это тот человек, который вам нужен”. Может быть, когда он говорил это, он уже знал, что болен. Может, доктор сказал, что ему недолго осталось.

“Dirty Work” вышел в 1986-м, и я очень хотел, чтобы мы поехали в тур в поддержку альбома. И, конечно, другие члены группы, которые хотели работать, были согласны ехать, но Мик прислал нам письмо, в котором сообщал, что не поедет в тур. Он хотел заниматься своей собственной карьерой. Вскоре после того, как пришло письмо, я прочитал в одной из английских газет, что Мик назвал Rolling Stones камнем на его шее. Он прямо так и сказал. Я и не сомневался, что в последнее время он именно так и думал, но думать - это одно, а сказать вслух – это другое. С этого дня Третья Мировая Война была объявлена.
. . . . . . . . . .
В марте 1987-го Мик объявил, что он поедет в тур в поддержку своего второго альбома “Primitive Cool”. Это было настоящим предательством по отношению к Rolling Stones, непростительным, с моей точки зрения. Казалось, он намеренно хочет поставить крест на Stones. Я планировал, что мы поедем на гастроли в 1986 году, но Мик всё время оттягивал своё решение. А вот теперь всё стало ясно. Как выразился Чарли, он перечеркнул все свои двадцать пять лет в Rolling Stones. Именно так это можно было расценивать. Stones не ездили на гастроли с 1982-го по 1989-й, и не работали вместе в студии с 1985-го по 1989-й. Мик сказал: “Rolling Stones в моем возрасте, после стольких лет, проведенных с ними, уже не могут быть делом всей моей жизни…. Я, конечно, заслужил право выражать себя по-другому”. И он сделал это. Его способ самовыражения заключался в том, что он поехал на гастроли с другой группой, чтобы в их сопровождении петь песни Rolling Stones. Я, на самом деле, не верил, что Мик решится поехать в тур без Stones. Это была пощечина всем нам. Он заслуживал смертного приговора, до рассмотрения апелляции. И ради чего? Меня это взбесило. Я высказал ему всё, что я о нем думаю, в основном, на страницах прессы. Я начал дуэль с того, что сказал: если он не хочет выходить на сцену со Stones, а вместо этого выходит с группой “Schmuck and Ball’s band”, то за это я, на хрен, перережу ему горло. На что Мик высокомерно отвечал: “Я люблю Кейта, я восхищаюсь им… но не думаю, что мы сможем и дальше работать вместе”. Я уже не припомню всех насмешек и колкостей, которым я дал волю – Диско-бой, Группа Джаггера “Little Jerk Off ”. Я прикалывался над ним: почему бы ему не присоединиться к “Aerosmith”? Я щедро подкидывал пищу бульварной прессе, жадной до скандалов. Дело принимало серьёзный оборот. Однажды репортер спросил у меня: “Когда же вы оба прекратите лаять друг на друга?” – “Спросите у этой суки” – ответил я. А потом я решил: пусть парень играет в свою игру, пусть уходит. Я смирился с этим. Он показал свое полное пренебрежение к дружбе, к товариществу, он не сможет собрать новую группу и сплотить ее. Я думаю, Чарли переживал из-за всего этого еще больше, чем я.
Я посмотрел видеозапись с концерта Мика, я видел его гитаристов, которые выступали в тандеме, и оба изо всех сил старались быть похожими на “Кифа”, делая характерные движения. Журналисты спрашивали меня, что я о них думаю, и я сказал: это очень грустно, что их программа, по большей части, состоит из песен Rolling Stones. Если уж ты решил сделать собственный проект, то пой на концертах песни из своих двух сольных альбомов. Ты думаешь, если ты взял двух девчонок на подтанцовки, которые скачут по сцене во время исполнения "Tumbling Dice", то ты можешь называться сольным артистом? Rolling Stones потратили очень много времени, чтобы стать тем, кем они стали в мире музыкальной индустрии. А теперь Мик ставил всё это под угрозу, ради своей собственной карьеры, и меня это просто выводило из себя. Но Мик сильно просчитался. Он думал, что стоит только набрать хороших музыкантов, и у него с ними всё получится, не хуже, чем с Rolling Stones. Но это было уже не то звучание, он стал не похож на самого себя. У него в команде были хорошие игроки, но это можно сравнить с Чемпионатом Мира. Сборная Англии - это не “Челси” и не “Арсенал”. Это другая игра, и тебе приходится работать с другой командой. Ты нанял лучших профессионалов, и теперь ты должен построить с ними какие-то определенные отношения. А в этом Мик не силён. Он мог, конечно, ходить с важным видом и повесить звезду на дверь своей гримерки, он мог относиться к группе как к наемникам. Но с таким подходом, у вас никогда не получится хорошая музыка.

Изображение
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение Doomwatcher » 29-04, 15:03

December Child

Огромное спасибо за очередной отрывок. Получил несколько минут настоящего удовольствия.

Осмелюсь предложить на прочтение пару фрагментов в своем переводе.

«Неумолимое Эхо Войны»

Кит: «Моя мама решила, что сможет найти безопасное место, если мы переедем из Дартфорда в Уолтемстоу. Поэтому ей пришлось перевести нас на «Darent Valley». «Бомбовую Аллею»! На этой самой аллее находилось самое большое отделение инженерного конгломерата «Vickers-Armstrongs», по сути, ставшего главной мишенью бомбометания, а еще химическая фирма «The Burroughs Wellcome». И кроме всего прочего, все это располагалось недалеко от Дартфорда, где немецкие бомбардировщики уставали нести свой смертельный груз, просто сбрасывали бомбы, а потом разворачивались. «Что-то здесь тяжеловато». Ба-бах! Просто чудо, что нас не накрыло. От завывания сирен у меня до сих пор волосы шевелятся на затылке, должно быть все из-за того, что вместе с мамой и родными я прятался в бомбоубежище. Стоит только завыть сирене, все, автоматически срабатывает инстинкт. Я часто смотрю фильмы о войне и разные документальные ленты, поэтому слышу эти сирены постоянно, но эффект всегда неизменен».

«Страх «Цыганского Пирога»

«Кормили в школе просто ужасно. Я помню, как в первых классах всех заставляли есть «Цыганский Пирог», от которого меня просто выворачивало. Я отказывался его есть. Был такой пирог с какой-то пережженной гадостью внутри, то ли мармелад, то ли карамель. Любой школьник знал это угощение и кому-то оно даже нравилось. Но такой десерт был явно не для меня, но меня настырно им пичкали, угрожая наказанием или штрафом. Ну, прям как во времена Дикинсона. Меня заставили написать, моей то инфантильной рукой, триста раз одну и ту же фразу: «Я не буду отказываться от еды». После многократного повторения, слова начали смазываться: «Я, я, я, я… не буду, не буду, не буду…».

«Плита мостовой сформировала звучание рок-н-ролльной группы»

«У меня остался глубокий шрам из того времени. Плиты мостовой, большие и тяжелые, свободно лежали у дороги, так и не «утопленные» в бетон. И, конечно же, возомнив себя суперменом, я, на пару с другом, просто захотел выкопать одну из них, так как она мешала нам играть в футбол. Воспоминания – выдумка, и альтернативную сфабрикованную версию этого события представляет мой друг и товарищ по детским играм, Сандра Халл, рассказавшая об этом много лет спустя. Она помнит, что я галантно предложил убрать плиту ради нее т. к. ей было неудобно прыгать через широкую рытвину между плитами. А еще она помнит море кровищи, когда плита грохнулась и расплющила мне палец, а помчался промывать рану в раковине в доме, где все замарал своей кровью. А потом мне наложили несколько швов. В результате, через несколько лет, и я нисколько не преувеличиваю, возможно, это сказалось на моей игре на гитаре, да и как, скажите на милость, я мог перебирать струны таким реально плоским пальцем? Возможно, сия травма сказывается и на звучании. За счет такого пальца я получил «дополнительное сцепление» со струнами. Когда перебираю струны, использую этот палец как коготь, ведь целого куска не хватает. Получился такой плоский и к тому же более заостренный палец, которым, иной раз, сподручно орудовать. Да и ноготь на этом пальце толком так и не отрос, искривился».

Изображение
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение damiano » 29-04, 20:52

December Child писал(а):Ведь – всё, всё, всё, я с тобой завязал.
Всё, всё, всё, я с тобой завязал…

я считал что это переводится как "было было было и прошло о-о-о-о-о-о"
сенкс за пиревод бра
Doomwatcher писал(а):Осмелюсь предложить на прочтение пару фрагментов в своем переводе.

больше переводов хороших и разных
damiano

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 92
Зарегистрирован: 08-09, 19:09
Откуда: ахметовка

Сообщение December Child » 02-05, 23:21

damiano писал(а): я считал что это переводится как "было было было и прошло о-о-о-о-о-о"

. . . . . :razz:

to Doomwatcher:

Спасибо за прекрасно переведенные фрагменты.

Во второй главе много интересных эпизодов из его детства, которые я не переводила. Например, был у него еще такой опасный случай, когда он прыгал с забора на спину лошади (видимо, воображая себя ковбоем). Его спасло только то, что кобыла была старая и смирная, и не сбросила его.
Еще интересный факт из тех времен:
В окрестностях Дартфорта располагалось несколько психиатрических лечебниц. В одной из них подрабатывал Мик Джаггер во время летних каникул в возрасте 12-13 лет - разносил еду больным.
- - - -
А может, кто-нибудь переведет название группы, которое Киф придумал в насмешку над Миком – “Jagger's Little Jerk Off Band”. Я, например, это переводить не решилась… :oops:
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение Doomwatcher » 03-05, 00:09

December Child

Да, про Мика и психов читал, это реально забавный факт.

:wink:

“Jagger's Little Jerk Off Band” - "Группа Маленького Задрота Джаггера"

Jerk Off - мастурбировать. :mrgreen:
It's Only Rock-N-roll, But I Like it!
Doomwatcher

завсегдатай
завсегдатай
 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 15-02, 22:37
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение December Child » 07-05, 01:13

Doomwatcher писал(а):“Jagger's Little Jerk Off Band” - "Группа Маленького Задрота Джаггера"

Да, пожалуй, лучше и не переведешь :razz:
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Сообщение December Child » 07-05, 01:21

Изображение
Ivan Neville, Charley Drayton, Keith Richards, Waddy Wachtel, Steve Jordan

После всех этих событий, я решил, на х.., я хочу свою группу. Я буду делать музыку без Мика. Я написал много песен. Я начал петь по-другому, например, песню "Sleep Tonight". Звук стал более глубоким, какого раньше у меня не было. Я стал сочинять и петь баллады. Я пригласил в группу парней, с которыми всегда хотел работать, и я знал человека, который поможет мне в моем начинании. Наше сотрудничество со Стивом Джорданом началось еще в Париже, во время записи Dirty Work. Стив вдохновлял меня; он что-то услышал в моем голосе, и решил, что я должен записать свой альбом. Когда я работаю над песнями, мне нужна чья-то реакция со стороны, чтобы кто-то говорил мне, хорошо ли у меня получается. Вернувшись в Нью-Йорк, мы стали собираться вместе, и написали много песен. Потом, с его другом и коллегой Чарли Дрейтоном, который был бас-гитаристом, и к тому же великолепным барабанщиком, мы начали джемовать в доме у Ронни. Потом мы со Стивом поехали на Ямайку, и там очень с ним подружились. Мы сделали для себя открытие, что мы тоже можем вместе писать музыку! Если раньше было Джаггер/Ричардс, то теперь будет Джордан/Ричардс.
Стив расскажет о нашей совместной работе.

Стив Джордан:
Мы с Кейтом очень сблизились за время этой работы. Это было еще до того, как мы собрали группу, и пока нас было только двое. Студия 900, в которой мы работали, находилась прямо за углом от моего дома в Нью-Йорке, Кейт тоже жил неподалеку. Когда мы в первый раз вошли в студию, мы проторчали там двенадцать часов подряд. За всё это время Кейт даже не разу не вышел поссать! Это было невероятно. Нас с ним объединяла чистая любовь к музыке. Но для него это было еще и чистым освобождением. В то время он пребывал в сильном смятении, образно выражаясь, носил своё сердце на рукаве. Ему хотелось выразить в песнях свои мысли и чувства, которые переполняли его. По большей части, это были очень конкретные песни. В них шла речь о его бывшем партнере. Классический тому пример – "You Don't Move Me", песня, которая вошла в его первый сольный альбом “Talk Is Cheap”.

Вначале ко мне пришло название - "You don't move me anymore". Я даже не представлял, о чем будет эта песня. Это мог говорить парень своей девушке, или наоборот, девушка парню. Но потом, когда я дошел до первого четверостишия, я понял направление своих мыслей. Вдруг стало ясно, что речь идет о Мике. При этом я всё-таки старался быть милосердным. Но это было милосердие в моём понимании.

Что делает тебя таким жадным,
Делает тебя таким отвратительным


Мы со Стивом решили записать альбом, и для начала собрали ядро группы “X-Pensive Winos”, как я назвал ее позже, когда заметил в студии бутылку “Шато Лафит”, которое мы пили просто как освежающий напиток. Ну, ничто не казалось слишком хорошим для нашего прекрасного братства. Стив спросил меня, кого бы я хотел видеть в первую очередь в качестве гитариста, и я ответил: Вадди Ватчела. И Стив сказал: как скажешь, брат. Я знал Вадди еще с 70-х, и всегда хотел играть с ним. Он один из лучших гитаристов, которых я знал, с хорошим вкусом, с тонким музыкальным слухом. Он всё понимал с полуслова, ему не нужно было ничего объяснять. Я позвонил ему и просто сказал: “Я собираю группу, и ты уже в ней”. Мы со Стивом решили, что бас-гитаристом у нас будет Чарли Дрейтон, а пианистом Иван Невилл из Нью-Орлеана. Не было никаких прослушиваний или чего-то подобного. Мы просто собрались вместе. Почти каждый в группе мог сыграть на чем угодно. Они могли переключаться с одного инструмента на другой, и практически все умели петь. Стив хорошо пел. Иван вообще был фантастическим певцом. Это был основной состав группы, и мы имели большой успех после первых же нескольких выступлений. Мне невероятно повезло с этими парнями. Они вернули меня к жизни. Я чувствовал себя так, как будто только что освободился из тюремного заключения. Вадди был свидетелем того, как я совершенствовался в качестве певца.

Вадди Ватчелл:
Мы поехали в Канаду и записали там весь первый альбом, “Talk Is Cheap”. Кажется, второй трек, который мы смонтировали, был “Take It So Hard”, это великолепная композиция. Мы сыграли ее несколько раз. Я думаю, это можно было назвать репетицией. Мы сделали ее с первого дубля. Получилось чертовски хорошо. Это была самая забойная мелодия из тех, что мы записали в ту ночь. Я шел домой, и по дороге думал: мы уже покорили Эверест? Все другие вершины взять уже гораздо легче. Кейт не хотел в это верить, ему казалось, что можно сыграть лучше. Он заставил нас сделать ещё дубль. Я не знаю, почему. Я думаю, он сделал это, просто чтобы люди не расслаблялись. Но это уже не звучало так хорошо, как в первый раз. Когда мы обсуждали последовательность песен на альбоме, я настаивал, чтобы первой шла "Big Enough". Эта песня начинается с удивительных строчек, и голос Кейта звучит так красиво, он льётся легко и без усилий. Я сказал: когда люди будут слушать этот альбом в первый раз, они сначала даже не поверят, что это поет тот самый Кейт Ричардс. А следом пойдет забойный хит "Take It So Hard".

Фактически, “Talk Is Cheap”, это альбом не только нашей группы. Кто только не играл тогда с нами! Мы ездили в Мемфис, чтобы пригласить Вилли Митчелла, мы записали “Memphis Horns” на "Make No Mistake". Мы приглашали всех, кого хотели, и большинство из них приняли наше предложение: с нами играли Макео Паркер, Мик Тейлор, Уильям Коллинз, Джо Спампинато, Чак Ливелл, Джонни Джонсон, Берни Уоррелл, Стэнли Дюрал, Бобби Киз, Сара Даш. С нами гастролировал Бэби Флойд, замечательный певец с прекрасным голосом. Обычно он пел на "Pain in My Heart"…
Я никогда не писал песен на долгосрочной основе ни с кем, кроме Мика. Когда я начал работать вместе со Стивом Джорданом, я понял, как много я упустил. И как здесь важно совместное сотрудничество. Когда группа собиралась в студии, я часто сочинял песни прямо там, просто стоя и крича что-нибудь в микрофон. Поначалу это было непривычно для Вадди.

Вадди Ватчел:
Это было очень забавно. У Кейта была своя концепция написания песен. “Ставим микрофоны”. - “Сюда? О’кей”. Он продолжает: “О’кей, давайте споём это” - “Споём что?” А он опять: “Споём это” - “О чем ты говоришь? Что мы будем петь? У нас ничего нет!” А он: “Ну, правильно, давайте что-нибудь придумывать!” Вот так мы и работали.

Я начал писать и петь песни по-другому. Во-первых, я теперь не писал для Мика, мне не нужно было подстраиваться под него. Но главное, я учился петь сам. Прежде всего, я стал делать песни в нижнем ключе, что соответствовало моему голосу, в отличие от высокого звучания "Happy". Мелодии тоже отличались от мелодий “Stones”. Во-вторых, мне нужно было научиться стоять на месте и петь в микрофон, а не бегать с гитарой по сцене туда-сюда, как я обычно это делал. Дон Смит настраивал микрофоны так, что я слышал в моих наушниках любое превышение звука, и я уже не мог кричать так громко, как привык раньше. Я стал писать более тихие песни, баллады, песни о любви. Песни, которые идут от сердца. Мы поехали на гастроли. Неожиданно я стал фронтменом. О’кей, я взял на себя эту роль. Благодаря этому, я стал гораздо лучше понимать Мика, например, почему он иногда так психовал. Если тебе приходится петь каждую долбаную песню, тебе необходимо разрабатывать свои лёгкие. Шоу идет ежедневно, и продолжается час с лишним, и тебе приходится не только петь, но ещё и скакать по сцене, играя на гитаре. Мой голос окреп в процессе такой работы. Некоторым мой голос нравится, а некоторые его ненавидят. У меня необычный голос. Это, конечно, не Паваротти, но я не люблю голос Паваротти. Быть ведущим певцом в группе, это довольно тяжело. Когда поешь песню за песней, ты пропускаешь через своё дыхание невероятное количество кислорода. Когда шоу заканчивалось, и мы уходили со сцены, я сразу же шел спать!

Мы много гастролировали с “Winos”. Почти на каждом концерте публика устраивала нам овации. Атмосфера на сцене и в зале была удивительной, бешеная энергетика, сумасшедший музыкальный ритм. Мы просто летали, это была настоящая магия.
Но, в конце концов, ни Мик, ни я не смогли продать много своих сольных альбомов, потому что публика ничего не хотела слушать, кроме Stones, и с этим ничего нельзя было поделать. Но я, по крайней мере, за это время записал два отличных альбома, и поднял свой авторитет. А вот Мик потерпел неудачу, пытаясь самостоятельно стать поп-звездой. Ему пришлось спустить свой флаг. Я не злорадствую по этому поводу, но меня это не удивило. Рано или поздно он должен был вернуться в Stones, чтобы вновь обрести себя. Ну что ж, брат, пришел момент, когда твой “камень на шее” не даст тебе утонуть. В тот момент я не был очень уж заинтересован в том, чтобы вернуться в Stones. Я как раз работал над еще одним альбомом Winos. Был телефонный звонок; дело не обошлось без челночной дипломатии. Встречу, которая последовала за этим, было не так-то просто организовать. Слишком много было пролито крови. Мы должны были встретиться на нейтральной территории. Мик не мог приехать на Ямайку, где я был в то время – это было начало января 1989 года. Я не мог поехать в Mustique. Мы выбрали для встречи Барбадос, студию Эдди Гранта “Blue Wave”. Для начала, мы решили, что эту войну нужно прекратить. Я не использую Daily Mirror в качестве своей трибуны. Им это нравилось, они готовы были сожрать нас живьем. У нас возник небольшой спарринг, но потом мы начали смеяться, вспоминая, как мы обзывали друг друга на страницах прессы. Как я назвал тебя тогда? Это был момент исцеления, мы нашли с ним общий язык.

Изображение

Мы с Миком уже не могли быть друзьями – наша дружба себя исчерпала – но мы с ним связаны тесными братскими узами, и эту связь не разорвать. Как описать отношения, которые длятся так долго? Лучшие друзья – это лучшие друзья. Но братья дерутся друг с другом. Я тогда считал, что он совершил настоящее предательство. Мик, конечно, знал, что я при этом чувствую, но он не подозревал, насколько глубоко он ранил меня. Но когда я пишу об этом сейчас, всё уже в прошлом, это было слишком давно. Я могу всё это искренне высказать. В то же время, я никому не позволю при мне сказать что-то против Мика. За такие слова я порву глотку кому угодно. Что бы ни случилось, наши с Миком отношения до сих пор в силе. Мы уже почти пятьдесят лет вместе, и снова вместе ездим на гастроли. (Хотя наши гримерки расположены теперь далеко друг от друга – он не выносит, когда я бренчу на гитаре, а я не могу слышать, как он поет гаммы). Мы любим своё дело. Когда мы снова встретились, мы забыли все наши былые противоречия и начали говорить о будущем. Когда мы сидим с ним вдвоём, мы всегда что-нибудь придумываем. Между нами как будто проскакивает электрическая искра. Она всегда возникает. Именно этого мы с нетерпением ждем, и именно это так привлекает к нам публику. Так было и во время нашей встречи в Барбадосе. Это стало началом разрядки напряженности 80-х. Пусть старая вода утекает под мост. Я могу быть непреклонным, но я не могу долго злиться. Когда у нас что-то получается, всё остальное становится не важным. Мы – группа, мы хорошо знаем друг друга, мы переосмыслили наши отношения. Потому что Stones – это больше, чем каждый из нас в отдельности. Можем ли мы собраться вместе и сделать хорошую музыку? В этом наш секрет. Ключ без права передачи. Когда мы с Миком остаемся наедине, мы ведем себя совершенно иначе, чем в присутствии посторонних. Даже если это просто горничная или повар, или кто угодно. Всё абсолютно по-другому. Когда мы одни, мы говорим о текущих делах. “А моя-то старушка выгнала меня из дома”, вдруг возникает какая-то фраза, и мы начинаем над ней работать. И как-то быстро она у нас ложится на музыку, мы пробуем ее на фортепиано, на гитаре, пробуем петь. И магия возвращается. Я вытягиваю что-то из него, он вытягивает что-то из меня. Он может придумать такое, чего я себе и не представлял. Это нельзя запланировать, это происходит само собой.
Вскоре все было забыто. Менее чем через две недели после той первой встречи, мы уже записывали наш новый альбом, первый за пять лет, “Steel Wheels”, в AIR Studios в Монтсеррат, с Крисом Кимси в качестве сопродюсера. Тур в поддержку “Steel Wheels”, который должен был стать грандиозным представлением, был запланирован на август 1989-го. После того, как Stones чуть было не распались, нам с Миком предстояло провести вместе в дороге следующие двадцать лет. Это значило начать всё заново. Это был вопрос выживания - либо мы потерпим крушение, и все наши колеса отвалятся, либо мы выйдем из этой гонки победителями. Другой возможности у нас уже не будет.

Изображение

Мы готовились к этому туру очень тщательно. Репетиции шли полных два месяца. Это было новое массовое мероприятие. Проект, разработанный Марком Фишером, включал в себя огромную сцену, самую большую из всех, когда-либо сконструированных. Две сцены должны были поэтапно сменять друга по ходу всего тура. Вместе с нами на грузовиках возили передвижной городок, включающий в себя все необходимые помещения, от репетиционных комнат, до биллиардных, где мы с Ронни разогревались перед концертом. Время, когда мы были пиратской нацией, ушло в прошлое. Я тогда почувствовал себя участником необычного, грандиозного зрелища, это было для нас что-то новое. Только в 80-х годах Stones начали делать большие деньги за счет концертов, во время тура 81-82 годов мы начали выступать на больших стадионах, и тогда впервые выручка от продажи билетов превысила доходы от продажи пластинок. Билл Грэм был нашим промоутером. Он был королем рок-концертов в то время, большой сторонник контркультуры, он помогал неизвестным артистам, а также таким группам, как Grateful Dead и Jefferson Airplane. Но во время последнего тура начались какие-то махинации за нашей спиной – значительная часть выручки утекала неизвестно куда. Концы с концами не сходились, как показывал простейший арифметический подсчет. Короче говоря, мы нуждались в контроле над нашими финансами. Я очень любил Билла, он был замечательным парнем, но в последнее время он стал слишком много на себя брать, как и все они, когда занимаются этим очень долго. Деловые партнеры Билла, за его спиной, воровали наши деньги, и даже открыто хвастались этим – один из них рассказывал, как он купил на них себе дом. Получалось, что с билета стоимостью пятьдесят долларов нам доставалось только три. Мы поручили Руперту Левенштейну навести порядок в наших финансах, и в результате мы стали получать восемьдесят процентов от выручки, что было неплохо. Я никогда не имел отношения ни к каким махинациям. В конце концов, моё дело – это играть на сцене. Я делаю только то, что умею, мне нужно всего лишь место для этого. Поэтому я плачу деньги таким людям, как Руперт или Джейн, чья задача состоит в том, чтобы в конце дня правильное количество шекелей было переведено на правильный банковский счет.
. . . . . . . . . .
Мне удалось вернуть Бобби Киза в группу, чтобы он поехал с нами в тур Steel Wheels, хотя это было нелегко. Он не работал с нами уже около десяти лет, не считая одного-двух концертов за всё это время. Я потратил на это немало времени, и поначалу я никому об этом не говорил. Мы репетировали перед новым туром в Nassau Coliseum. Незадолго до генеральной репетиции, я был не очень-то доволен звучанием духовой секции, поэтому я позвонил Бобби и сказал: садись в самолет, но когда прилетишь сюда, не показывайся никому на глаза. Бобби приехал, но Мик не знал, что он здесь. Я сказал Бобби: “Спрячься за кулисами, а когда мы заиграем "Brown Sugar", выходи на сцену со своей сольной партией”. Наступил этот момент, и Бобби заиграл соло. Мик резко повернулся ко мне: “Что это такое, …твою мать?” Я ответил только: “А что я тебе говорю?”. Когда песня закончилась, Мик посмотрел на меня, как бы говоря: да, с этим не поспоришь. Вот это и есть рок-н-ролл. Как я уже говорил, некоторые мои друзья могут совершать ошибки, но это может случиться и со мной, и с Миком, с кем угодно. А если ты никогда не ошибаешься, то почему у тебя нет нимба над головой? Моя жизнь полна сломанных нимбов. Мик не сказал Бобби ни слова за время всего тура. Но главное, что он остался.
. . . . . . . . . .
Один раз, во время репетиций, мне пришлось пустить в ход нож. Это было в Montserrat. Мы записывали там песню под названием "Mixed Emotions". Один из инженеров присутствовал при этом, и он всё расскажет лучше меня. Я не хочу хвастаться тем, насколько точно я метаю нож (хотя в тот раз я удачно попал в цель), просто хотелось показать, что может вывести меня из себя. В данном случае это был какой-то тип, зашедший к нам в студию, который совсем не умел играть на музыкальных инструментах, но считал, что он лучше меня знает, что мне делать, и пытался диктовать мне, как записывать музыку.

Как это вспоминает очевидец:
Однажды к нам в студию зашел один человек, который был тогда большой фигурой в музыкальном бизнесе. Его пригласил Мик, чтобы обсудить некоторые пункты контракта, связанные с гастролями. Мы все стояли в студии и прослушивали в записи песню "Mixed Emotions", которая должна была стать первым синглом. Кейт стоял с гитарой, Мик тоже стоял рядом, и все слушали. Когда песня закончилась, этот парень сказал: “Прекрасная песня, Кейт, но я думаю, что если аранжировать ее немного по-другому, то она будет звучать гораздо лучше”. Тогда Кейт полез в свою докторскую сумку, достал оттуда нож и метнул его. Нож вонзился в пол аккурат между ног этого парня, бэмззз. Это было впечатляюще, прямо как Вильгельм Телль. Кейт говорит ему: “Слушай, сынок, я писал песни уже тогда, когда ты был еще только каплей на члене твоего отца. Не указывай мне, как писать песни”. И тот ушел. Потом Мику пришлось улаживать это дело. Но это было фантастично и незабываемо.

Когда всё было готово к большому туру Steel Wheels, ко мне пришел Руперт Левенштейн и сообщил, что Мик решил уволить Джейн Роуз. Джейн была и остается до сих пор моим менеджером, она была со мной в трудные минуты, когда меня арестовали в Канаде, она героически ухаживала за мной во время моей последней чистки. В 1986 году она занималась моими сольными проектами. Она невидимо присутствовала на всем протяжении моего повествования. А теперь Мик решил избавиться от нее, ничего не сказав мне. Когда я узнал об этом, я в тот же день восстановил ее на работе. Я не собирался бросать Джейн, я верил в нее.
Это была всё та же старая проблема – Мик не терпел, когда я слишком сближался с кем-то. Это нарушало его планы держать всё под контролем. Джейн была моим бульдогом, у нее была цепкая хватка. Она вела борьбу за то, чтобы со мной консультировались по всем важным делам, в которые Мик не хотел меня посвящать. Она не позволяла ему командовать. Ситуацию усугубляло еще и то, что при всём этом она в то время была ещё девчонкой. Она могла показаться кому-то мягкой и уступчивой, но когда доходило до дела, она становилась твердой, как кремень. Она много сделала для меня – начиная с Winos, и кончая моим участием в “Пиратах Карибского моря”, в которых я снялся именно благодаря ее упорству. Мик поставил мне ультиматум, он категорически не хотел, чтобы она ехала с нами в тур. Возможно, он хотел сделать мне назло – он до сих пор был возмущен тем, что я вернул в группу Бобби Киза без его ведома. Мой ответ на его ультиматум был предсказуем – или Джейн едет с нами, или не будет никакого тура…
Но он выбрал неправильную политику. Дело доходило до смешного. У Мика была патологическая неспособность посоветоваться со мной, прежде чем воплощать в жизнь его Великие Идеи. Ему казалось, что чем больше будет реквизита и спецэффектов, тем лучше. Чего стоил только огромный надувной член на сцене. Я считал, что гораздо лучше выступать без всякого реквизита, или, по крайней мере, свести его количество к минимуму. Не раз мне приходилось урезать лишний реквизит и отправлять домой лишних людей. У него возникла идея выйти на сцену на ходулях. К счастью, во время генеральной репетиции пошел дождь, и мы все с них попадали. В другой раз, мне пришлось уволить тридцать пять танцовщиц, которые должны были выйти на сцену на тридцать секунд во время исполнения "Honky Tonk Women". Незаметно для Мика, я отослал их всех домой. Извините, девочки, идите и скачите в другом месте. Сто тысяч долларов были выброшены на ветер. Мик думал, что ему удастся реализовать свои решения незаметно для меня, как это было в 70-х. Но теперь ничто не могло ускользнуть от моего внимания, особенно, если дело касалось музыки…
Последний раз редактировалось December Child 07-05, 01:57, всего редактировалось 1 раз.
December Child

Аватара пользователя
знаток
знаток
 
Сообщения: 139
Зарегистрирован: 19-06, 00:59
Откуда: Москва

Пред.След.

Вернуться в Новости!

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0

cron