|
 |
|
Хан-Тен-дю |
В походе во владения князя Хантендю участвовали: 1-я сотня: подъесаул Оренбургского войска Абоимов и хорунжий Щербань. — 2-я сотня: сотник Уральского войска Гордеев. — 3-я сотня: подъесаул Греков и сотник фон-Шлигттинг. — Врем.-команд. полком войсковой старшина Вотинцев. 13-го октября Телинские сотни были в д. Шауньян, где стали готовиться к походу во владения князя Хантендю, вместе с остальными частями отряда, которые все это время оставались здесь, предприняв лишь 4-х дневный
-32-
поиск с 30 сентября по 4-е октября против хунхузов, показавшихся, по слухам, к северу по Гиринскому тракту, но не встретив никого, даже отряда из Гирина, с которым, по распоряжению начальства, должны были действовать совместно, вернулись обратно. В этом поиске участвовали: 2-я сотня 1-го Нерчинского полка, 6-я Амурского полка и 2 орудия 2-й Забайкальской казачьей батареи. Накануне выступления в поход к Хантендю сюда же подошел штаб 1-го Нерчинского полка с полусотней 3-й сотни, которая вместе со знаменем, трубаческим взводом и со всеми прибывшими офицерами, по распоряжению генерала, должна была также принять участие в экспедиции; временное командование полком принял на себя войсковой старшина Вотинцев. Экспедиция, предпринимаемая против Хантендю, владельца обширных золотых приисков к востоку от гор. Куанкая, имела целью рассеять скопища отступивших из Гирина и Хунчуна китайских войск, объединенных под его командой. План ее состоял в том, что с севера из Гирина должен был наступать отряд из 3-х родов оружия генерала Фока, который, соединившись с конной колонной в г. Куанкае, в 120 верстах к востоку от д. Шуаньян, должен был наступать далее на прииски.
Морозным ранним утром 15 октября, из Шуаньяна тронулась конная колонна, взяв на сотню по 2 двуколки, запряженных тройками, а чтобы быть свободными от всяких тяжестей, генерал-майор Ренненкампф решил не брать с собою артиллерии. Весело шли отдохнувшие на продолжительных дневках кони, между мертвыми китайскими пашнями, аккуратно разграфленными как по линейке глубокими бороздами, скованными зимнею колотью; эти борозды памятны нашим дозорам, которым постоянно приходилось двигаться без дорог. После двадцати пяти верст такого, ничем не нарушаемого движения, из передовой сотни донесли, что китайцы в значительных силах, в 1 ½ верстах впереди, заняли берег болотистой речки, и, скрываясь за фанзами и прибережным тальником, открыли огонь по нашей заставе. Выехав вперед, генерал-майор Ренненкампф двинул 1, 2 и 3 сотни 1-го Нерчинского полка с фронта, 2 Амурские сотни в охват левого фланга, сам же остался со знаменем и трубачами.
Была минута, когда 2-я сотня (сотника Гордеева), бывшая в центре, выскочив на горку, под страшным огнем, приостановилась; видя это, подполковник Павлов (ныне командир Нерчинского полка) просит разрешения повести
-33-
ее вперед; «с Богом», напутствует его генерал-майор Ренненкампф; и через минуту сотня врубилась вслед за ним в неприятельские ряды. Не выдержали китайцы лихого напора казаков, бросились к д. Удядзе, оставляя на расстоянии 3-х верст изрубленные трупы.
В то время, когда сотни перебрались по топким берегам речки, а часть казаков врубилась в китайцев, в центре образовался интервал около 200 шагов — и вот человек 100 пеших китайцев прорываются в него, надеясь избежать встречи с казачьей шашкой, и бегут прямо к месту, где стоят начальник отряда и знамя, прикрываемое одними трубачами. Тут случилось событие, едва ли когда-либо повторявшееся в истории: бросив свои корнеты и геликоны на землю, с выхваченными шашками, ударили на них трубачи, вместе с капельмейстером Скрипкиным, под командою добровольца, сотника Кубанского войска Гучкова. Несколько изрубленных китайцев, оставшихся на месте этой стычки, только подожгли воинственный пыл трубачей, и они понеслись вперед, чтобы рубиться рядом со своим строевым собратом, доказав всем, что, занимаясь извлечением из своих инструментов музыкальных звуков, они не утратили боевые качества. Каждый из них получил знак отличия военного ордена 4-й степени.
Это дело нам стоило 1 убитым и 9 ранеными и около 20 лошадей; раненые отправлены в Гирин.
Подкрепившись кто чем мог на часовом перевале у ханшинного завода около д. Удядзы, и похоронив убитого казака Дымовского под пение хора офицеров, причем за священника с большим уменьем прочел молитвы сотник Николаев, отряд в 12 часов двинулся дальше, и, не доходя до д. Дудахэ, был встречен вновь огнем противника, занявшего возвышенность; действуя с фронта и ударив во фланг и тыл 3-й и 6-й сотнями, под командою подполковника Павлова, вовремя успевшего со своим обходом, отряд сбил китайских стрелков с их новой позиции, и, пройдя еще около 10 верст, остановился на ночлег. Здесь, проведя утомительную ночь в полной готовности, не раздеваясь и не снимая аммуниции, из опасения нечаянного нападения со стороны противника, занявшего позицию в 6 верстах впереди на горах у д. Янтушаны, отряд в 7 час. утра выступил далее, готовясь к новому столкновению. И действительно, с высокого, с крутыми спусками хребта впереди д. Янтушаны, китайцы открыли двухъярусный
-34-
огонь по передовой сотне; по дисциплине огня можно было судить о том, что здесь предстояло иметь дело с более обученным противником. Первою ввязалась в дело 3-я сотня, ее поддержала 6-я Амурская, и затем, обстреляв противника залпами, 3-я сотня одновременно с 6-й сотней сели на лошадей и пошли лавою, 3-я сотня прямо, а 6-я в охват левого фланга. Не имея возможности развить стремительности удара, они на крутую гору наступали почти шагом, прикрываемые огнем остальных сотен и 1-й сотней, двинувшейся в охват левого фланга.
Китайцы не могли удержаться после этого решительного наступления, и, преследуемые вначале огнем, а затем конным налетом, были рассеяны по горам, окаймлявшим узкую долину, открыв дорогу для беспрепятственного движения отряда к г. Момпашану.
В этом бою имел место удивительный случай: перед выступлением с ночевки утром урядник Амурского полка Белоусов, снискавший себе в рядах своей сотни вполне заслуженную репутацию лихого и смелого казака, томимый тяжелой безысходной тоской, и предчувствии близкой смерти, по совету своих товарищей остается в обозе, как в более безопасном месте. И вот, стоя далеко в тылу, во время боя он падает: пуля ему попала в самое сердце.
В этот день отряд потерял еще одного доблестного казака Номоконова, посланного для реквизиции скота в ближайшую придорожную фанзу; отъехал он лишь полторы версты в сторону — и, на глазах всего отряда, был убит несколькими фальконетными пулями в воротах занятой китайцами фанзы: здесь же вместе с ним был ранен казак Марков. В 17 верстах от города Момпашана морозную зимнюю ночь отряд провел под открытым небом, а на утро, 17 октября, генерал Ренненкампф, напомнив казакам о спасении в этот день Царской семьи от гибели, выразил надежду, что Бог и отряд не оставит без милости в великий для России день, и двинулся дальше к городу Момпашану. 3-я сотня, бывшая на этом переходе в авангарде, не доходя 6 верст до города, услышала выстрелы справа, со стороны д. Шемелидзе, спешилась и, сделав несколько залпов, обнаружила, что стрелки противника заняли окраину деревни и прилегающую возвышенность. Тогда войсковой старшина Вотинцев, по приказанию генерала, с 5-й сотней бросился с фронта; 3-я сотня атаковала их слева и по местности, пересеченной ложбинами и покрытой китайскими
-35-
пашнями, обе сотни, под сильным огнем, добрались до засевшего врага и, поддержанные 1-й сотней справа, с гиком бросились на упорно обороняющегося противника, побежавшего только в самую последнюю минуту. Молодецки врубались казаки в самую толпу китайцев. Урядник 3-й сотни Зимин, изрубив нескольких беглецов, налетел на одного найона и, чтобы захватить живьем, обхватил его за руки. Оба упали с лошадей на землю. Отличался своим молодечеством также терский казак Когосов, умевший соединять свои прямые обязанности вестового при князе Магалове с обязательным участием во всех боях, причем про него шутя говорили, что Когосов умеет нанизывать шашлык из китайцев на свои пули. Только сигнал отбоя прекратил это преследование, длившееся на расстоянии 3-х верст. Собравшись за горой Шемелидзе, уже в виду города, отряд двинулся вперед, рассчитывая его найти покинутым, хотели даже вызвать песенников; но вдруг вся окраина и высокая каменная стена городской импани, увенчанная башнями, задымились и началась сплошная ружейная трескотня. Подойдя на расстояние действительного выстрела, так как китайцы начали стрелять слишком рано, генерал-майор Ренненкампф спешил 1, 2, 5 и 6 сотни и двинул 1, 2 и 6 сотни вправо от дороги под командой есаула Пешкова, 5-ю сотню повел подполковник Павлов левее ее, 3-я сотня осталась в прикрытие коноводов и обоза; для охраны правого фланга был выслан разъезд сотника Кабанова, на левый же фланг разъезд поручика лейб-гвардии Уланского полка Арсеньева. Безостановочно наступая, наши сотни выбили противника засевшего в фанзах вправо и влево от импани, и наступая далее, сотни есаула Пешкова подошли к западным воротам крепости, где, засев в фанзах в 30-40 шагах от крепостной стены, меткими выстрелами заставили притихнуть защитников ближайшего участка стены, весь же остальной фас импани стонал от выстрелов, направленных на приютившихся под стенами бойцов. Казаки пытались выбить ворота бревнами, но ничего не могли сделать; эта работа требовала настолько громадного наряда людей, что не оставалось даже взвода для прикрытия работающих. Между тем дозоры донесли, что из восточных ворот крепости выходят толпы китайцев и обходят с обеих сторон, вследствие чего, сознавая бесцельность сиденья под стенами, захватив с собою раненых, стали отступать под сильным огнем. 5-я сотня есаула
-36-
Фуса, выбив врага, засевшего влево от крепости в фанзах и за оградами, вытеснила его совсем из этого участка города, но подойдя к северным воротам, оказалась в положении есаула Пешкова, и также отступила. Около 11 часов утра все собрались в небольшой поросшей лесом котловине, в 400 шагах от западной стены импани, в которой едва уместился отряд с коноводами и обозом. Между тем, вышедшие из города массы китайцев все более продвигались за фланги, а к 2 часам окончательно заволокли наш тыл, очевидно с целью никого не выпустить. Со стены, и отовсюду кругом как к центру, слетались пули к маленькой яме, производя сплошной завывающий аккорд; яма оказалась настолько глубокою, что предохраняла от выстрелов все находившееся на дне, скаты же с половины своей крутизны свободно обстреливались. Когда было выяснено намерение противника, генерал-майор Ренненкампф, сознавая невозможность продолжать путь, на соединение с отрядом генерал-майора Фока, а также имея много раненых, бросить которых на произвол китайцев значило подвергнуть несчастных величайшей пытке, какую только может выдумать дикая фантазия китайца, решил отступить обратно, прорубившись ночью. Чтобы не оставаться в долгу и отвечать на все стороны, края ямы были окаймлены со всех сторон цепью казаков, положение которых, обстреливаемых с флангов и тыла, было тяжелое; отвечать можно было только вперед; за недостатком же патронов, приказано было стрелять только залпами, и притом, если китайцы подойдут на 300 шагов.
Не решавшиеся на приступ китайцы, видя редкие ответные выстрелы, пробовали перейти в наступление, но, подпущенные на самое близкое расстояние, были жестоко расстреливаемы казаками.
Наибольшую дерзость проявили китайцы, скопившиеся около фанз близ крепостных ворот, откуда отступил есаул Пешков. В 3-й сотне, обращенной к крепости, то и дело раздавались отдельные выстрелы по китайцам, перебегавшим к этим фанзам. Урядник Зимин жестоко поплатился за этот охотничий спорт: он, чтобы лучше видеть цель, совсем вылез из закрытия и тотчас же повалился на землю простреленный. По мере того как реже становились наши выстрелы, из желания сберечь патроны, дерзость китайцев росла; близ вышеупомянутых фанз стоял сильный галдеж; отдельные голоса
-37-
ясно доносились в яму, увещевая нерешительных броситься на приступ; и вот, ободренные молчанием русских, до 50 смельчаков бросаются с яростными криками, но встреченные залпами бегут обратно.
Около 4 часов дня пошел дождь, а затем снег повалил хлопьями, и китайцы притихли; лишь изредка бойницы стены вспыхивали боевым огнем, и пролетала одиночная пуля. Взяли грязной воды из лужи и приготовили из нее чай для раненых, продрогших от сырости. Уже терялись в вечерних сумерках зубчатые контуры городской стены и силуэт ее высокой башни, едва вырисовываясь, терялся во мгле, когда, неизвестно откуда, в яме появился китаец и сказал следующее: «я монах; служу добру; желаю и вам добра. Я пришел показать дорогу, по которой вы пройдете безопасно; китайцев много; у них скоро будет пушка: они вас убьют; надо уходить.
-38-
Спасая вас, я спасу много китайцев. Вы храбры, и прежде чем вас убьют, много погибнет китайцев от ваших пуль и шашек».
Эти правдивые слова вызвали полное доверие к монаху, и генерал-майор Ренненкампф решил отступить. Раненых поместили на двуколки, но мест не хватило, нескольких из них пришлось посадить верхом и назначить к каждому по 2 казака. Приказав не увлекаться противником по сторонам, а стремиться лишь вперед, работать исключительно шашкой, генерал назначил своим заместителем подполковника Павлова и приказал отступать под прикрытием 6-й сотни. В глубокой тишине двинулась колонна, предшествуемая китайским монахом. Не встретив на пути сопротивления, отряд в 8 верстах от города стал биваком. 1 убитый и 20 раненых казаков, из которых вскоре некоторые умерли в Гиринском госпитале, и несколько убитых лошадей были потеряны отрядом в этот день.
22 октября отряд был уже в Гирине, и офицеры, встреченные командиром и несколькими офицерами Нерчинского полка, в тот же день пировали в китайской гостинице, вспоминая за стаканом вина памятное 17-е октября. Десятки блюд, своеобразной китайской кухни, сменяли одно другим услужливые китайские бои, и громадная праздная толпа, привлеченная полковым оркестром, стояла у гостиницы до поздней ночи.
С 22-го октября по 9-е ноября, отряд, ожидая распоряжения о новой экспедиции на Момпашан и далее во владения Хантендю, остается в г. Гирине, разместившись по квартирам, запасаясь теплой одеждой и ичигами 1.
Жизнь в вонючем китайском городе, где не только отбросы целыми кучами перегнивают в узких и темных улицах, но даже естественная надобность отправляется тут же, где идет торг съестными припасами, могла нравиться только людям утомленным ежедневными передрягами сплошь и рядом кровавого характера; но уже через несколько дней все стали томиться этим сиденьем, с нетерпением ожидая известий о новом походе. Ходить и ездить по улице нельзя было иначе, как вооружившись хорошей нагайкою. которою с трудом удавалось прокладывать себе путь но улицам, переполненным праздным народом, как это бывает на бойких ярмарках в России. Безобразные полунагие нищие, покрытые гнойными язвами или сплошным
---------------
1) Так называется зимняя сибирская обувь.
-39-
 |
|
Участники боя под
Момпашаном 17 октября 1900 года |
.
-40-
струпом проказы, назойливо, как мухи, лезли, выпрашивая подаяние; здесь уже не помогали никакие нагайки.
Дороговизна в городе превзошла самую отчаянную купеческую жадность: с русских запрашивали в три-четыре раза дороже, чем с китайцев; приходилось платить за одну бутылку водки 3 руб.
В силу всего этого, известие о предстоящем походе было принято с радостью всеми. 9 ноября 2-я и 3-я сотни Нерчинцев, под командою полковника Котова, выступили на д. Ирмачжан, а 13-го ноября 1-я сотня, в составе отряда генерал-лейтенанта Каульбарса, на д. Янтушаны, по дороге восточнее Мукденского тракта, где и соединилась с кавалерией генерал-майора Ренненкампфа; под его командой были три сотни Нерчинцев, 6-я сотня Амурцев и 4 эскадрона Приморского драгунского полка. Вся кавалерия двинулась вперед к г. Момпашану, оставив 1-ю сотню в пехотной колонне полковника Джонсона, следовавшей по той же дороге на переход позади. К вечеру город Момпашан выслал депутацию навстречу приближающемуся отряду, а на другой день был произведен обыск фанз, расположенных в импане, но кроме остатков китайского солдатского обмундирования, да воинственных прокламаций, ничего не нашли; здесь были сожжены одни городские ворота.
13-го, утром, кавалерия экспедиционного отряда генерал-лейтенанта Каульбарса, разделившись на две колонны, двинулась к г. Чаоянжену, лежащему к востоку в 30 верстах от г. Момпашана, для окружения находившихся там нескольких тысяч китайцев. По правой дороге наступала колонна генерал-майора Ренненкампфа: 2 сотни Нерчинцев, конные охотники 19-го стрелкового полка и нештатной конно-горной батареи один взвод; по левой дороге колонна полковника Печенкина: 2 эскадрона, одна сотня Амурского полка и 2 орудия 2-й казачьей батареи. По левой дороге за полковником Печенкиным следовал батальон 19-го стрелкового полка капитана Гассе со взводом 2-й сотни Нерчинцев, не дошедший в этот день до г. Чаоянжена на 8 верст. Все же прочие части составили отряд полковника Джонсона и, передневав а г. Момпашане, 19-го выступили на г. Хейшитоу.
Конные колонны, наступая гористыми долинами, по снежной метели морозного зимнего дня (было 23° мороза), около трех часов, почти одновременно, подошли с двух сторон к г. Чаоянжену. Дозоры, убедясь, что город занят китайцами силою до 2000 человек, донесли об этом, а когда отряд показался на хребте, еще за 2-3 версты, то
-41-
из-за глиняной городской стены стали выкатывать громадные клубы дыма и оглушительные выстрелы, подобные орудийным, загрохотали по долине — то стреляли фальконеты. Конно-горный взвод выехал на позицию под прикрытием охотников, и, после нескольких выстрелов по городу,
-42-
заставил замолчать безвредную фальконетную стрельбу. Оставив при артиллерии и обозе полусотню 2-й сотни, с 1-й, 3-й сотнями, полковник Котов, по приказанию генерал-майора Ренненкампфа, пошел в обход города справа, с тем, чтобы стоять настороже с южной стороны города, в то время как с запада на город двинулись охотники с конно-горным взводом (при них присутствовал начальник отряда со штабом), а отряд полковника Печенкина подходил с северной стороны города. Обходя город с южной стороны, полковник Котов увидел, что по дороге к городу Хайлунчену тянулась огромная толпа мирных жителей с котомками за плечами и арбами, переполненными перепуганными женщинами; арбы тащили все домашние животные, какие только есть в китайском обиходе: рядом с маленькой лошадкой шел бык, в переднем уносе тянул мул и осел; далее виднелись коровы, и только собака да свинья не прилагали свою долю труда к этому общему усилию.
Далее была видна длинная вереница людей, тянувшаяся из города, по дороге к востоку, но за отдаленностью нельзя было судить: были ли то мирные жители или отступающая колонна; но сомнение быстро рассеялось, когда, перейдя замерзшую реку Хай-фа-дзян, толпа, стянувшись в кустах, в версте от города, открыла беспорядочную стрельбу из ружей и фальконетов по Нерчинским сотням.
Полковник Котов тотчас же спешил 3-ю сотню, шагах в 800 от китайцев, и сотня своей стрельбой быстро заставила их замолчать и обратиться в поспешное отступление. 1-я же сотня двинулась на рысях, вправо, с тем, чтобы, обойдя, задерживать их отступление.
Тем временем из города выехал начальник отряда с 2-мя орудиями и вместе с 3-й сотней и 1 взводом 2-й сотни отправился в преследование, уже скрывшегося за ближайшими перелесками, противника. Вскоре вдали показался хвост колонны, и по тому, насколько быстро китайцы уклонились влево, можно было судить о деятельности нашей первой сотни. В поспешном отступлении они разбросали по пути: предметы обмундирования, узлы с награбленным добром и фальконеты.
Отойдя от города верст на 10, хвост китайской колонны занял отлогую горку, поросшую кустарником, и вновь началась их беспорядочная трескотня. Горные орудия выехали на позицию, а третья сотня атаковала их в шашки, оставив на месте стычки в кустах до 70 трупов.
-43-
1-я сотня подошла сюда же несколькими минутами позже, когда уже 3-я сотня закончила атаку, и чтобы довершить удар, развернув лаву. бросилась их преследовать. но наступившая ночь помешала их работе.
1-я сотня в этом деле действовала так: обойдя справа колонну китайцев, она заняла на фланге ее пути двор, и, скрываясь за забором, открыла дружный огонь; китайцы уклонились влево, ушли из-под выстрелов и продолжали свой путь. При дальнейшем преследовании было замечено вдали, с противоположной стороны китайской колонны, два эскадрона, идущие в атаку; чтобы поддержать их, 1-я сотня уже вынула шашки, но эскадроны, под выстрелами, повернули обратно (как впоследствии оказалось, наткнувшись на обрывистый берег плохо замерзшей реки). Не находя после этого возможности с 60 казаками продолжать атаку, командир 1-й сотни занимает ряд стрелковых позиций на фланге китайцев, до тех пор, пока те не заметили малочисленность своего преследователя и сами не перешли в атаку, с целью окружить казаков в маленьком дворике, где вновь спешилась сотня.
Около 8 часов вечера отряд собрался в городе Чаоянжене; 1-я же сотня только в 10 часов прибыла сюда же, потеряв 1 лошадь убитою, 2 ранеными и 2 выбившимися из сил, сделав за лень более 70 верст. Драгуны в этом деле потеряли ранеными ротмистра графа Келлера и 5 нижних чинов.
Преследование велось на расстоянии 12 верст.
На другой день, осматривая город, можно было всюду видеть следы недавних насилий китайских деморализованных солдат над мирными гражданами: разграбленные магазины, где все было перевернуто вверх дном, обесчещенные на глазах мужей и отцов жены и девушки; изуродованные пытками мужчины и женщины, оказавшие сопротивление грабителям.
Всем этим насилиям никто не мешал, так как китайские начальники первые участники в грабеже, а бессильная власть являлась сама же ихнею данницею.
Еще за много верст до г. Чаоянжена по дороге, где шла колонна полковника Печенкина, вправо и влево, то к дело, тянулись свежие пепелища недавно зажиточно живших манчжур.
У ворот одной из таких сожженных усадьб громко плакал старик, случайно уцелевший от поголовного истребления. Здесь же стояли два гроба: бывшего хозяина и его
-44-
жены, оказавшихся не в состоянии уплатить требуемую сумму.
В другом полуразоренном дворе, в уцелевшей фанзе, набилось до 50 китайских женщин; одна из них была с рукой, перебитою ударом палки. Медицинская помощь, оказанная ей русским врачом, вызвала общее удивление этих не привыкших к милосердию людей. Впоследствии, гуманное отношение русских, было оценено ими и города, все на перебой, просили к себе русские гарнизоны.
В 6 часов вечера 19 ноября, отряд генерала Ренненкампфа двинулся на г. Хейшитоу, где, по сведениям, собрались массы китайцев, с целию 20 ноября быть у этого города, одновременно с главными силами генерал-лейтенанта Каульбарса. В Чаоянжене был оставлен взвод с подъесаулом Жулебиным для несения службы при пехотной колонне.
Стояла тихая зимняя ночь; двадцатипятиградусный мороз висел неподвижно в воздухе; свист от раздавливаемого копытами и колесами снега далеко разносился по равнине. Связавши цепью парных всадников части своего походного порядка, колонна, в фантастических костюмах, двигалась по равнине, недавно так густо населенной, в настоящее же время пустынной, от страха пред нашествием русских. В колонне перемешались в беспорядке предметы китайской зимней одежды с русской военной формой. Почти у всех казаков и офицеров на головах были надеты китайские зимние шапки с меховыми наушниками и китайские меховые шубы, которые, благодаря своим разрезам сбоку, весьма удобны для езды верхом; длинные же рукава их незаменимы и морозное время: спрятав в них руки, можно свободно обходиться без перчаток.
Двигались шагом, то и дело соскакивали с лошадей, чтобы ходьбой согреть закоченелые ноги. В 12 часов ночи отряд расположился на ночлег в д. Хайфу и спугнул отсюда несколько китайских солдат, сделавших залп по приближавшейся заставе 1-й сотни 1-го Нерчинского полка, ранивший одну лошадь.
На другой день, в 8 часов утра, выступили дальше в г. Хейшитоу, где в 4 часа дня соединились с колонной генерал-лейтенанта Каульбарса. Китайцы бежали и г. Куанкай, в 35-ти верстах к северо-востоку от Хейшитоу. После 4-х часового отдыха, экспедиционный отряд двинулся дальше с тем, чтобы на утро следующего дня окружить этот город. Наступали к г. Куанкаю тремя колоннами; по левому берегу реки Хай-фа-зян шел генерал-лейтенант Каульбарс, левее его колонна
-45-
войскового старшины Кононовича, по правому наступал генерал-майор Ренненкампф с кавалерией и 2 орудия конно-горного взвода. Двигались без дорог по лесным и горным трущобам, вынося на казачьих плечах орудия; плохие тропинки, взбирающиеся на горы и сбегающие временами к берегу реки Хай-фа-зян, служили дорогой конной колонне. Временами шли целиной.
Связь между частями, ежеминутно задерживаемыми застревавшими в темную ночь орудиями, была затруднительна.
Еще с полпути заметили, как на левом берегу реки вспыхнул огонек, предупреждавший город о наступлении колонны Каульбарса. Сигнализация огнями, чрезвычайно быстро передаваемая с сопки на сопку, поставлена у китайцев хорошо.
Около 6 часов утра еще было темно, когда, в полной тишине, раздался в горах фальконетный выстрел, вслед за ним грянул залп, другой, а затем послышалось несколько беспорядочных выстрелов, — то охотники наскочили на китайскую заставу и перестреляли человек 10; остальные успели убежать в город.
Уже стало светать, и силуэты окрестных гор стали фантастически вырисовываться на серевшем небе, когда отряд подошел к городу; но падающий большими хлопьями снег не давал возможности видеть его расположение. Предполагая, что город еще не покинут китайцами, что подтверждали также пригородные жители, генерал-майор Ренненкампф стал на позицию перед городом, а 3 сотни Нерчинцев и одну Амурскую, под командою подполковника Павлова, выслал в обход Куанкая.
Подполковник Павлов, перевалив с сотнями через высокий хребет, в 8 часов утра был в тылу города, скрываясь в котловине, поросшей лесом.
Не прошло и полчаса, как из города выехало 7 человек и направились прямо на эту засаду. Издали никто не мог сказать, едут ли это свои или китайцы, так как в китайские шубы и шапки с наушниками были одеты большинство казаков, и лишь, подпустив их на 100 шагов, узнали по винтовкам, надетым на плечо вверх прикладами, что это китайцы; залп 10-ти казаков, вызванных для этого из строя, положил 4-х из них на месте, остальные же трое, бросившись вправо, за фанзы, ускакали.
Минут 20 спустя, прибыл трубач от генерал-майор Ренненкампфа и доложил, что город пуст. Около 11 часов дня отряд расположился на отдых в городе, час тому назад покинутом
-46-
китайским отрядом; за последние двое суток, отряд имел лишь в д. Хайфу возможность 3-4 часа поспать.
Приказ генерал-лейтенанта Каульбарса, отданный в г. Куанкае, служит выразителем тех трудов, которые выпали на долю отряда в суровую зиму северной Манчжурии.
Куанкайской операцией зимняя экспедиция была закончена и названа Хайфазянской, по имени протекающей здесь реки. Из Куанкая полк, с генерал-майор Ренненкампфом и подполковником Павловым, 24 ноября двинулся на юг в город Телин, где назначались зимние квартиры. В гор. Хайлунчене, на дневке, 2-я сотня отпраздновала свой сотенный праздник; запасливый командир сотни есаул Токмаков достал из своего заветного ларца вино и водку, давно уже отсутствовавшие в походном обиходе офицера. Это событие совпало с первым георгиевским праздником генерала Ренненкампфа, который вместе С Нерчинцами, в беседе, провел большую часть ночи.
Расставшись в этом городе с генерал-лейтенантом Каульбарсом, 6-го декабря полк прибыл в Телин.
Казаки и офицеры разместились по китайским фанзам целыми дворами. Отведенные под сотни и штаб полка помещения оказались просторными, но холодными, так как бумажные окна и потолки плохо держали тепло, между тем зима была морозная и ветряная; заболевания же между казаками, как на этой стоянке, так и во время тяжелых зимних экспедиций, наблюдались крайне редко, что нужно объяснить питанием людей мясом сверх нормы, чаю также давалось сколько угодно.
Не прошло десяти дней спокойной жизни в г. Телине, как слухи о больших скопищах китайских войск вокруг города стали тревожно усиливаться среди мирного населения; слухи эти оказались вполне основательными, так как из штаба Южно-маньчжурского отряда, в состав которого полк вошел, стали приходить, почти ежедневно, тревожные телеграммы, предписывая принять меры охранения, разведывания, а также организовать оборону города и участка между Мукденом и Телином, где предполагали возможным прорыв китайских отрядов с востока в Монголию. Положение было следующее: к западу в г. Куло в 150 верстах стоял генерал Эльбаин и Шу с 10000 солдат, на восток в Тунхуансяне в 220 верстах 18000 солдат генерала Людан-зыра, на северо-восток в долинах близ г. Хайлунчена до 6000 человек.
-47-
 |
|
Атака трубачей у дер.
Удядзы |
-48-
Вокруг города было установлено 4 заставы и ежедневно по вышеуказанным трем направлениям высылались офицерские разъезды. Кроме того, 70 казаков стояли на этапах по дороге Мукден-Гирин; этот внешний наряд вместе в внутренним был настолько велик, что людей не хватало на две очереди и казак по нескольку суток оставался без смены. Требуя такой наряд, высшее начальство смотрело на сотню, как на боевую единицу в 140 коней, между тем как некоторые из сотен имели налицо не более 60, разбросав много казаков на постах летучей почты в северной Маньчжурии, немало людей были в различных одиночных командировках, многих потеряли убитыми и выбывшими из строя от ран и болезней.
Против угрожающих скопищ, частями Южно-Манчжурского отряда, а также 2-го Сибирского армейского корпуса, в течение первых 7-ми месяцев 1901 года был предпринят ряд экспедиций: генерал-лейтенанта Церпицкого и генерал-лейтенанта Каульбарса: на Куло, Мартовская и Лунганская. Успех этих экспедиций получился полный, когда замкнутые со всех сторон русскими отрядами, несколько тысяч Лиютанзы, не видя для себя спасения в дебрях и первобытной тайге высокого Лунгана, стали массами сдаваться.
После этого они лишь в 1902 году оправились от погрома и стали вновь кое-где появляться мелкими партиями, но русские отряды, расставленные по городам, не давали им хозяйничать в стране, заслужив этим общую любовь мирного населения.
В экспедиции на Куло участвовали 4-я, 5-я и часть 2-й сотни Нерчинского полка, в Мартовской же экспедиции 4-я сотня и взвод 2-й сотни. Прочие же части полка стояли в Телине до первых чисел мая, ожидая перемещения полка в г. Мукден, что и состоялось 6 мая.
Усиленная разведывательная и сторожевая служба продолжалась до средних чисел апреля.
25 марта разъезд 3-й сотни с хорунжим Ермолаевым в 18-ти верстах к западу от города захватил и одной деревне несколько десятков хунхузов, успевших бежать через дверь в задней части двора, оставив на дворе 28 оседланных лошадей. Урядник Мартюшов с 5-ю казаками бросился преследовать. За деревней он нагнал несколько беглецов и подскакал со своими товарищами к фанзе, из которой стреляли засевшие китайцы. Первым вломился в фанзу казак Глушков, но был убит на
-49-
месте. Бывшие тут китайцы разбежались, оставив в руках казаков несколько сподвижников по грабежу. Этих китайцев в тот же день доставили к тифангуаню, а через день их головы висели над городскими воротами.
6 мая полк выступил из Телина в Мукден, в котором уже давно числился по дислокации, и на другой день был размещен на северной окраине города, в бывшем расположении приморских драгун и 1-й Забайкальской казачьей батареи.
Здесь полк соединился с 4-й сотней и взводом 2-й сотни, только что вернувшимися из экспедиции. 17-го мая прибыла из Инкоу 5-я сотня и полк увидел себя впервые с начала кампании, в 5-ти-сотенном составе. |
