"Я взглянул не небо, - прямо надо мной свисал "глаз" тайфуна, который, как показалось, холодно и пренебрежительно поглядывал вниз.". Э. Хемингуэй (кажется..).
Май на Дальнем Востоке и не май вовсе, а апрель. Помимо смены часового пояса и исчезновения малейших признаков крымской широты вступает в силу еще и долгота Колымы, обеспечивая сдвиг во времени как раз на целый месяц. Поэтому лето в этих местах больше похоже на северное и даже не верится, что те огоньки, которые видны, если выйти ночью на балкон городской сауны, предоставленной мне под жилье в Южно-Курильске, и есть Япония, в которой цветет вишня, практически не выпадает снег и климат в целом более чем приятный.
Стремление побродить по Южным Курилам (наравне с Сахалином и Камчаткой) у меня сформировалось очень давно, но обычно подобные путешествия совершаются исключительно по рабочим надобностям (учитывая цену на аренду вертолета, например), посему все каждый раз откладывалось на неопределенный период времени, потому как дел на Дальнем Востоке мне придумать никак не удавалось.
Хорошее путешествие должно начинаться внезапно и быть сюрпризом, только в этом случае можно избежать длительного накручивания самого себя на впечатления, вычитанные в путеводителях (потом действительность оказывается совершенно иной, что грузит подчас). В этот раз мне почти повезло – если не принимать в расчет рассказы В.Динеца, за что ему огромное спасибо.
Ранним майским утром мне позвонил институтский товарищ, которого я не видел уже лет 15 (с тех самых пор) и радостно сообщил, что он разругался вдрызг с женой и в качестве протеста против ущемления собственных мужских прав он хочет:
1. Немедленно купить ружье! (я спросонья исхитрился даже удивиться)
2. Немедленно уехать куда-нибудь, где можно в истинно мужской компании и мужских же забавах провести неделю-другую. (честно, я побоялся уточнить, что именно он имеет ввиду под мужскими забавами, особенно учитывая пункт 1, но потом все встало на свои места)
Думал я недолго. Вечером, в компании парочки таких же легких на подъем типов, мы уже распивали первую бутылку текилы, старательно поджимая ноги в эконом-классе забитого под завязку самолета, надеясь к утру оказаться уже в Южно-Сахалинске. (На местном, дальневосточном сленге, Южно-Сахалинск зовут просто Южным, а Южно-Курильск – Юк, что и я буду делать в дальнейшем). Мимо нас с явной целью покурить в туалете ходили совершенно зомбированные типы в новых носках и рубашках, не стиранных с прошлого сезона (только что икра не сыпалась) и дебелые мамаши-американки с чадами, у которых от самолетной еды пришло понимание, зачем именно им нужна задница.. Зомбированные типы еще хоть как-то укладывались в стереотипы ( промысел икры и рыбы, суровые обветренные лица, все такое.., "-Баркаши!"- со знанием дела сказал один из нас ), но вот относительно американок вопрос повис в воздухе. Ладно бы еще Владивосток – оттуда хоть через Сеул можно на американское западное побережье добраться, но Южный?...
Сахалинские виды. Неподалеку от маяка (далее в тексте)
Надо было видеть всю нашу теплую компанию по прилету. По крайней мере глаза встречающих были явно расширены – впереди процессии шел человек в камуфляже (почему-то ОМОНовском, с иголочки) и в толстенных очках, рассчитанных на -8, что уже радовало, за ним тащились двое в джинсах и пиджаках, с портфелем (в нем был стратегический запас текилы в количестве 8 бутылок reposado), процессию замыкал человек с ружьем (в самолете, несмотря на повышенные меры безопасности на вылете, а именно обнюхивание ботинок собакой наркоманского вида прямо в Домодедово, оружие разрешили провезти прямо в салоне, патроны только отобрали).
За то время, пока один из нас пытался вспомнить, с кем именно из встречающих его свела судьба пару лет назад на отдыхе в Сочи, мы наслаждались пейзажем, заснеженными сопками вокруг Южного и немеряным количеством гаишников вокруг. Спустя некоторое время выяснилось, что гаишники и есть наши встречающие, именно один из них с нежностью вспоминал висты по доллару в сочинском доме отдыха. Остальные внимали беседе, с нежностью заглядывали в наши лица и порывались отобрать портфель со стратегическим запасом, что вызывало рефлекторный протест…
Южный из окна праворульного "крузера", под непрерывную отдачу чести всеми встречными гаишниками (или чего там у них осталось) и переговоры по служебной рации:
- Сокол, Сокол, я Нижний, как слышишь?
- Я Сокол, слышу хорошо.
- Перезвони мне на мобильный, Сокол….
оставил изначально очень специфическое впечатление. Когда "крузер" влетел всем передним мостом в яму на (наверное) цетральном проспекте, я понял, что город недавно бомбили.
Угрюмое пыльное здание с надписью СASINO неподалеку от центральной площади с видом на покосившиеся избы оказалось лучшей гостиницей города. Цены на номера были вполне московские. Курить можно было только в номере – в ресторане был объявлен месячник борьбы с курением…
Наутро, придя в себя после перелета и перекусив настоящим суки-яки (кто не знает – кипящий бульон или просто вода, нежнейшая и тончайшая мраморная говядина, которую нужно быстро окунать в кипяток, затем в соус, затем заталкивать в рот… м-мм… ) мы решили, что готовы к настоящему приключению. Некоторое время бурно обсуждался вопрос – лететь ли на Курилы прямо сейчас или потом, после того, как Сахалин будет изучен вдоль и поперек, а любой из нас с уверенностью сумеет показать приезжим дорогу на Оху (есть такое специфическое место на самом севере).
Большой милицейский начальник (а это именно он был вистующим в Сочах, как выяснилось на трезвую голову) с умилением наблюдал за нашей ленивой беседой, после чего высказался однозначно:
- Будет борт на ЮК – полетите, не будет – не полетите!
Мы еще не знали, сколько сермяги было скрыто в этом незамысловатом афоризме. Как всегда, действительность оказалась сурова – борт был, но вот пропусков в погранзону у нас не было, что самое интересное – этот вопрос не решался ни на каком уровне, по крайней мере в 20-минутный интервал решение не уложилось.
Смирившись с неизбежным, мы решили сперва порыбачить и поохотиться на Сахалине, а уж затем… Пока же в программе значилась баня, пиво, купание в Охотском море…. Баня превзошла все ожидания – нечасто в Москве можно найти нечто аналогичное. Одно только подвело – хорошенько пропарившись и уточнив, где тут именно будет это самое Охотское море, я решил окунуться с причала и убежать обратно. Была ночь, в воде виднелись небольшие, метра по 2-3, снежно-ледяные айсберги. Я хорошенько разбежался и прыгнул… Метра полтора я проскочил по инерции на заднице по совершенно гладкому и прозрачному льду, потом, видать почуяв нагрев от трения, лед проломился и я рухнул в некое подобие проруби… Как я выбирался обратно – отдельная история. Никогда не думал, что умение ползать по-пластунски мне когда-нибудь пригодится. Пригодилось.
Вечером в гостинице я читал воспоминания о Курилах: "Шикотан – остров любви. На рыбзаводе работает около 1500 женщин, мужчин на острове почти нет… Итуруп. Вулканы, гейзеры, фумарольные поля, медведи, терпеливо ждущие, когда наконец-то можно будет вылизать банки из под тушенки… Кунашир. Тропики, бамбук, теплые источники, образующие естественные ванны, в которых хорошо лежать с банкой японского пива, созерцая падение снежинок причудливой формы. Вулкан Тять (действующий). Медведи, ловящие рыбу прямо в речках… Онекотан. Погранзастава, на которой выписывают месяц отпуска и до 4 месяцев на дорогу (в зависимости от сезона)… ". Спалось после бани на Сахалине отлично.
Мне удалось проснуться до рассвета и, несмотря на планируемый ранний отъезд на север Сахалина (в настоящие безлюдные места), забраться на ближайшую сопку, возвышающуюся над городом. На сопке обнаружились остатки гостиницы, неплохой горнолыжный склон и вид на город, который показался не очень. Но в гостиницу спешил я напрасно – наши сопровождающие сперва, явно ухмыляясь, довезли нас до продуктового магазина (где цена на синюю курицу в 900 рублей отпугнула даже самого богатого из всех нас), а затем, уже с гораздо меньшими "московскими понтами" мы доехали до рынка, где и закупились приличной водкой, закусью и прочими мелочами.
От Южного на север вдоль залива Терпения идет некое подобие асфальтовой дороги, которая бесповоротно заканчивается в деревеньке Взморье. Тут продают вареных крабов, корейские пирожки пян-сы с очень вкусной начинкой (с непривычки изжога гарантируется), чай и семечки. Затем дорога плавно переходит в грунтовку и только встречающиеся мосты через бесчисленное количество ручьев и речек напоминают, что это – главная сахалинская трасса, позволяющая проехать на легковушке с юга на север острова, а при небольшой удаче даже вернуться обратно.
Несмотря на то, что вода вдоль берега Охотского моря была на пару километров покрыта ледяными торосами, небольшие стайки уток взлетали на наших глазах практически постоянно. В глазах охотников появился азарт. В глазах сопровождающих – насмешка и сочувствие…
К исходу дня, основательно пропыленные и уставшие, мы преодолели со скрежетом последний десяток километров лесовозного тракта в сторону побережья от основной дороги и, не доехав чуть до моря, остановились в рыбхозе, который отдал нам свой гостевой домик под проживание. Несмотря на ощущение общей глуши, по дороге к побережью приходится постоянно преодолевать заслоны в виде шлагбаумов, перекрывающих дорогу наглухо – мера борьбы с браконьерами во время путины. Впрочем, борьба специфическая – один инспектор на 250 километров побережья… Но борьба…
Вечерняя зорька, четыре ствола и пачка патронов принесла в общий котел 1 утку, которая исхитрилась проспать тихоходную моторку, арендованную в ближайшей деревне вместе с микромотором (зато японским!) у москвича (!) за еще одну пачку патронов на 5 дней. Утку решили отправить в шурпу, поужинали прямо на берегу Охотского моря бутылкой водки на каждого и сыром в качестве закуси. Москвич водку не пил, сославшись на то, что его работники могут разбежаться, если он будет не в состоянии их контролировать. В процессе общения выяснилось, что весь поселок населен исключительно бомжами, паспорта он у них отобрал еще пару лет назад, сам прилетает на путину, работает 4 месяца в году, на жизнь хвататет… Атмосферу подогревали парочка спутниковых телефонов, по которым некоторые из нас пытались заплетающимся языком объяснить женам, что они пьяные в хлам не с утра, тут уже вечер и так далее… Попытки объяснить это удавались плохо – мешал ледяной ветер с моря, вопли "- За охоту! На посошок! Даздра….. ", звон бутылок и стрельба по пролетающим мимо одиноким гусям (безуспешная). Классическая охота началась.
Во время пребывания на Сахалине и Курилах наиболее часто встречающееся слово было "несезон". И это очень важное слово. Наравне со словом "незнакомка", но про это я расскажу чуть позже. Сезон же на Дальнем Востоке начинается в конце августа и заканчивается в конце сентября. В это время Дальний Восток красив, тут сравнительно тепло, сравнительно мало комаров, клещей, медведи вполне упитанны, рыба в реках кишит, погода балует стабильностью и солнцем, рейсы (как авиа, так и морские) выполняются с некоторой регулярностью и в целом все очень мило. Остальное время года считается "несезоном". В "несезон" на Сахалин и Курилы можно попасть лишь по воле случая (особенно на Курилы). В это время рыбы в реках нет вовсе, краба невозможно ловить по десятку причин (все уже и не упомню), прожить в аэропорту 2 недели, в ожидании вылета выучивая наизусть прекрасные женские имена тайфунов, бушующих неподалеку можно запросто. Медведей нет, клещ заедает кур, баранов и прочий мелкий рогатый скот, пыль и ветер, дождь, снег и общая прохлада, к которой сложно привыкнуть в сочетании со словом "май". Да и не только "май".
Но придется вернуться непосредственно к охоте. За пять дней было выпито все, отправлен водитель за новой порцией, печень болела, стены сотрясались от неимоверного храпа, воспоминания о доме, Москве и разных там налоговых и прочих испекциях поблекли настолько, что даже не вызывали никакого внутреннего отклика. И в самом деле, пройдя за день два десятка километров по сопкам, проваливаясь в глубокий снег по пояс, затем волоча добычу на себе обратно, эмоций и сил оставалось ровно столько, чтобы выдать свой любимый рецепт тушеной зайчатины, тяпнуть очередную бутылку и уснуть…
Утки не летали, рекорд дня составил по штуке на охотника, зато выяснилось, что с медленно плывущей лодки очень удобно охотиться на зайцев, которые из любопытства выбегали на берег посмотреть на творящееся. Рыбы в речке не было вообще. Даже сетью. Даже у местных. "Не сезон"… Приходилось все чаще питаться консервами, дичь надоела, тем более, что обдирать блохастых весенних зайцев находилось все меньше и меньше желающих. Да и отсутствие женского общества вызывало не самые остроумные шутки, особенно над спящими на животе. На пятый день, узнав, что сопки вокруг нас засажены искуственно лет 20 тому назад (глушь, понимаешь ли…), приняв роды у местной дикой коровы (больше было некому), насладившись зрелищем новенького экскаватора буквально в километре от нас (на острове строят большой газопровод в Японию) с рабочим, почитывающим "Гарри Поттера" и непривычным небом, мы собрались и уехали обратно в Южный.
Три дня в ожидании погоды для вылета на Курилы мы провели вполне насыщенно. Ловля на донку бычков с борта пограничного катера в небольшой шторм, пьянка с 24-летним прокурором-краеведом в здании старинного японского маяка в окрестности Чеховского перевала. Краеведом прокурор на самом деле оказался знатным. После пары бутылок он мог четко, без запинки назвать все даты, связанные с историей Сахалина и японцами. Пока мы пьянствовали, крабы начали ловиться, вариться и съедаться… Опытным путем выяснилось, что королевский краб (более шипастый, коренастый и глубоководный) гораздо вкуснее камчатского и что больше одного краба за один раз съесть невозможно. Точнее возможно, но потом видеть его не хочется в течение месяца. Тем же опытным путем выяснилось, что Южный по многим параметрам значительно превосходит Москву (ну, с чем было, с тем и сравнивали). Квартиры по московским ценам элитного жилья и ночные феи по цене 500 у.е. за ночь удивили даже самых бывалых из нас. Зато казино и резиновые шлепанцы оказались вполне совместимы.
Еще ничего не подозревая, немного подустав от японского и корейского ресторана (попеременно), а также от того, что или погода не выпускает борт из Южного, либо Юк не принимает, было принято почти силовое решение заказать вертолетный чартер до Курил и обратно. До вылета рейса на Москву оставалось двое суток. "-Посмотрим на вулканы, искупаемся в гейзере, поедим гребешка, переночуем и обратно, прямо к самолету!" – предвкушал предстоящее один из нас. "- А я первый раз за четыре года хоть узнаю, как выглядит местное МВДшное начальство, - радовался большой милицейский чин, - ведь только по телефону общаемся… даже служебное расследование пришлось по факсу проводить"…
В радужном настроении мы загрузились в Ми-14, который умел приводняться, выдерживать шторм до 3 баллов, имел кран-балку и систему противообледенения (или чего там еще), заправленную 45 (!) литрами чистого спирта. Почему-то этот факт нас радовал (видать, по привычке) больше всего.
Чартер вертолета на Сахалине производится несколько необычно. С большим трудом удалось найти координаты агентства, предоставляющего подобные услуги. На аэродромах подобным делом никто не занимается. Посредник на звонок в 8 утра выдал нечто нецензурное. Перезвонили еще раз через 2 часа:
- Нам надо сегодня до обеда вылететь на Кунашир. Быть там на закате. Завтра к 14.00 вернуться обратно. Сколько денег?
- (минутная пауза) Сегодня? Да вы что! Мне только полет с пограничниками согласовывать за сутки.
- (трубка меняет абонента) Ты не понял? Нам НАДО вылететь СЕГОДНЯ до 15.00. ЗАВТРА вернуться. Платим наличными.
- Наличными?! Тогда 10.000 долларов.
- Две!
- (хрипло) Восемь!
- (уверенно) Три!
- (спокойно) Шесть только бензин стоит. Штука мне. Пятьсот экипажу. Иначе никак…
Деваться было некуда… Но мы еще не подозревали мелкого вероломства со стороны авиаторов и местных особых условий.. Хотя, по опыту, т.к. платили не летунам, а некоему стороннему человеку, оплатили половину, пообещав вторую половину отдать по прилету обратно. Опять же хоть у кого-нибудь будет интерес в нашем благополучном возвращении.
Отмашка, взлет. Через весь салон проносится человек в комбинезоне, по дороге пытаясь попасть вилкой наушников в розетку бортовой сети. Попадает. Просовывает руку куда-то в хитросплетение проводов, что-то откручивает. С потолка начинает капать. Спирт! Он подставляет большую кружку, наполняет ее до половины, передает по кругу. Все безропотно отпивают по глотку. Даже не принюхиваясь. Сам человек допивает оставшиеся в пять-шесть глотков, занюхивает рукавом комбеза и мы влетаем в плотнейший туман над сопкой, среди которого в метрах пятидесяти проглядывают верхушки деревьев. Вот тут и появляется та самая таинственная "незнакомка". Причем в количестве под десятка полтора. Обычно "незнакомкой" называется отсиженное полужопие (знакомо любому, кто сидел подолгу в ожидании дичи, боясь спугнуть). От тряски в вертолете немеет практически все. Спустя полчаса мы поднимается над облачностью и вскоре прямо по курсу из тумана на фоне синевы неба вначале черточками, затем все явственнее начинают проступать заснеженные верхушки вулканов [url] Курильской гряды. Потрясающе красивое зрелище. Все забывают про спирт, незнакомок и бросаются к запотевшим иллюминаторам с цифровыми камерами запечатлевать нетленку.
Вулкан Тять.
Через 2 часа, пролетев по нашей просьбе вдоль Итурупа, "вертушка" подлетает непосредственно к Кунаширу – нашей цели. Делаем круг вокруг вулкана, через открытый люк салона явственно чувствуется необычный запах, нечто вроде горелой серы (высота – 1.900 метров), жерло вулкана слабо дымится прямо под нами не более чем в 100 метрах. Все увлеченно фотографируют и тут на снегу, около кальдеры (снежная полка неподалеку от верхушки вулкана) мы натыкаемся взглядом на два обгоревших и мятых остова вертолетов.
- А это в течение последних пару лет!, - радует нас командир, - Вулкан будто притягивает сам, никто не знает, что случилось. Дорог нет, сесть можно только на кальдеру, да и то в сезон.
Вид на вулкан
Мы улетаем, проходим вдоль всего острова, причем если вулкан прекрасно освещен заходящим солнцем и над ним безоблачное небо, то через десяток километров мы оказываемся в тумане, покрывающем всю южную часть острова. Из всех 120 километров суши из тумана видна только десятая часть. Остальное неведомо. Вертолет проходит над подобием залива, прекрасно видны несколько гейзеров – столбы пара вырываются на 2-3 десятка метров над уровнем леса и приземляется на насквозь проржавевшем временном покрытии военного аэродрома. Рев моторов стихает.
В наступившей тишине слышен только ор ворон (они тут не каркают, они орут и переговариваются), одна из них пролетает над нами, неся в клюве полукилограммовую банку солдатской тушенки. Невдалеке из тумана виднеются лопасти винтов еще двух "вертушек" со звездами на боках и камуфляжем на корпусе, сарайчик с надписью "ФСБ РФ. ВЧ №…….". У сарайчика стоит здоровенный мужик с хмурым взглядом , но в пиджаке, байковой рубашке и резиновых сапогах..
- С приездом. Я Василий – начальник Курильской милиции. А начальник ГАИ сейчас подъедет. И все трое наших подчиненных тоже будут. Нас про приезд инспекции предупредили только 20 минут назад – связи почти неделю не было вообще.
Мы, несколько пришибленные и с "незнакомками" выбираемся из вертолета, проходим сквозь туман мимо караулки, подходы к которой опутаны колючей проволокой, натыкаемся почти на ощупь на калитку, над ней надпись – "Санаторий "Динамо"". За калиткой домик, непонятные бассейны, от бассейнов идет пар, в воде с видимым удовольствием валяются несколько человек. Вокруг, насколько позволяет туман, заросли молодого бамбука, поднимающиеся по склонам. Приехали!
Быстрая разведка боем показала, что почти единственное место для проживания на Курилах – этот санаторий. Тонкость в том, что проход в него осуществляется только через 2 КПП ВЧ, причем служат там в основном дагестанцы, инструкции выполняют тщательно (со скуки), просто попасть на территорию (даже при звании "Сотрудника инспекции из главка МВД") сложно, паспорт и пропуск обязателен. Впрочем, в любом правиле есть исключения. Санаторий представляет из себя жилой одноэтажный блок с десятком комнат (4-6-местных), кухню, где кормят "больных", душ и санузел. Отопление всего этого происходит горячей водой от гейзеров, которые находятся в 300 метрах выше по склону. В трех метрах от крыльца имеются 5 неглубоких бассейнов с проточной гейзерной же водой. Каждый бассейн имеет собственную температуру и воздействие на организм. После 20 минут сидения в самом ближайшем к выходу спать хочется так, что сил нет. Остальные лечат не душу, но суставы, кожу и разный там ливер.
Через час после прилета в центральном бассейне можно было наблюдать необычную картину – 8 человек с довольными физиономиями, кто с сигаретами, кто с сигарами, с бокалом коньяка Hennesy (из Японии, контрабанда, изъятая кунаширской милицией, насколько я понял) в руках, плавая по шею в теплой минеральной воде, молча, но с видимым удовольствием пялились в туман, который накрыл все вокруг окончательно.
Командир экипажа летунов улучил момент наибольшего расположения со стороны окружающих и вкрадчиво спросил:
- А вы хорошо представителя Трансаэро в Южном знаете? Мобильный телефон может даже известен?
- Известен! – поднялся чуть из воды большой милицейский начальник.
- Дык самое время позвонить ему и попросить билеты переписать на следующий день. Туман ведь. Не взлетим вовремя….
Но всем присутствующим в этот момент было глубоко на все наплевать. В том числе и на Москву, образ которой стал на 10 день размыт и невнятен.
Утро было многообещающим. Вытянутая рука в тумане просто терялась. Двое пошли утром купаться, долго аукались матом, стоя в трех метрах друг от друга, потом один зашиб палец о камень и возросшая интенсивность исходящего волнового фронта позволила его быстро и легко вычислить. Иных происшествий замечено не было. Самый смелый полез лечить остеопороз (никто так и не понял. что это такое, но надпись у бассейна содержала именно это слово). В самую горячую воду из имеющихся. Выдержал минуты три, потом лег ничком на камни под небольшим моросящим дождиком, пропотел хорошенько и ушел опять спать. Сутки еще были в запасе в любом случае, поэтому никто особо не расстроился, когда вылет отменили окончательно и бесповоротно. Последний спутниковый телефон перестал работать еще на Сахалине по причине недостаточности средств. Благодать опустилась на всю нашу разномастную компанию. Из бассейнов вытащить кого-либо было практически невозможно. Даже вороны затихли в тумане.
От нечего делать я напросился в сопровождение большого милицейского начальника на предмет инспекции местного отделения милиции. Ему тоже было нечего делать, кроме того он в глубине души надеялся прикрепить к рапорту счет за вертолет, о чем и поведал мне без малейшего смущения.
Мне сложно представить, что было на Южных Курилах до землетрясения 1994 года. Но зато с легкостью представляю себе Южные Курилы образца 2005. Асфальта на Курилах нет совсем. Даже чуть. Основное население – в основном бывшие пограничники, нечаянно осевшие на пару лет после дембеля да так и прижившиеся в тишине, спокойствии и ощущении абсолютно наплевательского отношения ко всему, что происходит на материке.
Впрочем, бывают и исключения. Одним из трех гаишников, которые как то существуют на острове, был 25-летний юноша со странно знакомым акцентом. В результате беседы выяснилось, что вообще-то живет он в Москве, в Чертаново, а сюда попал, дабы не влететь после института в армию. Уже год осваивает премудрости работы с жезлом, но большинство навыков, знакомых ему еще по Москве, применить тут негде – по единственной трассе ездят четырежды в день одни и те же люди. Штрафовать их невозможно – могут под вечер по-соседски и шею намылить, взятки брать невозможно по той же причине. Пьяные вот только план помогают выполнять, но и то… тут он горестно вздохнул и замолчал. Молчал и большой милицейский начальник, потрясенный до глубины души общей ситуацией, явно примеряя ее на себя. Через пару минут показалась стелла с надписью "Южно-Курильск". За ней, насколько хватало взгляда, сквозь клочья тумана виднелись проржавевшие остовы различных кораблей. Между остовами, прямо по пляжу (лайбе) мчался микроавтобус, кренясь на резких поворотах. " – Семен едет! Ну не за скорость же его ловить", - гаишник сплюнул в окошко и опять замолчал.
Инспектирование не задалось с самого начала. Сперва вроде бы все было так, как полагается. По грунтовке, мимо порта с проржавевшим танковозом (единственным уцелевшим после цунами 1994 года), мы взобрались по единственной улице поселка, где на стихийно организованных помойках паслись коровы и периодически дрались с воронами за особо сочный кусок, затем добрались до центральной площади с непременным Лениным, пристально из под кепки глядящим на здание администрации. Здание было сгоревшим, выбитые стекла и общее запустение усиливали мамаши с колясками, совершающие променад в тумане и под дождем от Ленина к администрации и обратно. Объехав поселок по кругу, наконец-то добрались до барака с надписью "Управление ГИБДД Южно-Курильска".
- Вот тут мы и работаем!, - с гордостью сказал гаишник.
Большой милицейский чин откашлялся, помолчал и спросил, хвататет ли нормы отпуска бензина на автопарк ГИБДД.
- Так заправку последнюю закрыли год тому, - с обидой сказал гаишник, - заправляемся сами где придется. А талоны на бензин – все целые, в столе лежат.
Мы молчали.
"Охуеть", - подумала княжна Болконская и обмахнулась веером… (с).
Обратная дорога была явно веселее. В машине обнаружились запасы из 10 литров японской водки, несколько ящиков пива "Асахи" без акцизных марок и "Чивас" с этикеткой по-японски.
- Все же где-то они ухитряются зарабатывать!, - жарко шептал мне милицейский начальник, разговевшись сперва водочкой, а затем и пивом, накрыв все это вискарем, - Иначе откуда же выпивка!.
Я любовался пейзажем. Пейзаж был затейливо украшен танковыми орудийными башнями, намертво вкопанными в землю.
- А это когда танковую дальневосточную дивизию расформировывали, все 120 танков сюда привезли. А дорог-то нет. Шасси на вездеходы пустили, а башни вкопали в землю, получился укрепрайон. Правда через пару лет и его расформировали, только замки с пушек поснимали. С тех пор так все и стоит, - вещал повеселевший гаишник. Внезапно туман опять сгустился до такой степени, что фары не пробивали его до земли. Даже капот было не видно. Через полчаса мы вползли на территорию ВЧ, остановились у шлагбаума, потратили минут 20 на то, чтобы проникнуть на секретный объект, в просторечии именуемый "больничка" (т.е. пансионат "Динамо") и заползли в теплую воду бассейна. Большой милицейский начальник молчал. Потом он вздохнул и сказал, ни к кому не обращаясь конкретно:
- Ну и как их вообще наказывать?
Потом оживился, попросил принести еще "Асахи" и окончательно ушел в себя. Буквально через полчаса все встало на свои места.
Сумрачность и туманность вечера не предполагала никаких особых развлечений помимо уже привычного глума над летунами, выражаемый в коллективных попытках выдавить из себя в их адрес достойную угрозу относительно переносов очередного вылета в Южный. Но судьба оказалась к нам благосклонна.
Ничто не предвещало никаких событий. Нежась в бассейне, большой милицейский начальник в полголоса пересказывал нашим спутникам общее впечатление о проведенной им инспекции. Все загрустили за компанию, потом решили, что в нарушение традиций местный оперсостав (или как он там правильно называется) более не будет обкладываться почти невинной данью в виде водки, пива и прочего горючего.
- Что нам, самим сложно купить себе выпивку?! – горячился один,
- На самом деле, неудобно ведь, у них зарплата в месяц меньше, чем я теще на такси выдаю, - вторил ему другой…
Ошарашенные внезапной благородностью собственных помыслов, а также давно забытым чувством под названием "сопереживание", все участники событий погрузились в свои мысли.
У ворот "пансионата" раздался легкий матерок, потом в темноте материализовалось светлое пятно. При ближайшем рассмотрении пятно оказалось весьма высоким и достаточно элегантным молодым человеком, одетым, как японец, выбравшийся в дорогой ресторан (светлые брюки, белая рубашка, поверх кремовый шерстяной жилет, розовый галстук (!), туфли). Надо признать, что когда лежишь в теплом бассейне туманным курильским вечером, подобное зрелище воспринимается весьма неординарно. Все заинтересованно уставились на ценителя местной моды (оно и понятно, Япония рядом, вкус – дело территориальное). Один только большой милицейский начальник не принимал участие в созерцании, потому как собрался посетить будочку неподалеку со вполне читаемыми помыслами. Он вылез из бассейна, завернулся в простынь и заторопился по дорожке в нужном направлении. Мимо молодого человека.
- Эй, папаша! – запросто обратился молодой человек к большому милицейскому начальнику, - а кто разрешил тебе сюда?
Надо отдать должное, молодой человек был пьян до невозможности, амбре и интонации не оставляли даже возможности усомниться в этом. Посему молчание было ему ответом.
- А вы все (это уже было обращение к нам), быстро встали, вышли из ванночки и пошли нах!
Большой милицейский начальник заинтересованно притормозил, услышав последнее заявление и тут же получил несильный пинок в зад и достойную фразу, смысл которой можно обозначить "не задерживайся". Надо отдать должное, в то время, как бассейн наполнился людьми, взвинченными как берсерки, большой милицейский начальник принял попытку увещевания:
- Вы выпили? Ну так и ведите себя достойно! Мы же на отдыхе, неприятности вам не нужны ведь?
Молодой человек разразился длинной тирадой и сделал попытку схватить оппонента за грудки. Хватать было не за что, одна видимость из простыни, посему начальник был крепко схвачен прямо за кожу и весьма впечатляющую поросль. К этому моменту из бассейна, в абсолютном неглиже, начали выскакивать все прочие участники, радуясь возможности поразвлечься. Крепко удерживаемый большой милицейский начальник мгновенно сориентировался в ситуации, спрогнозировал ее развитие и отреагировал истинно по-ментовски:
- Мужики, не тут, не тут… за угол его тащите аккуратненько, за угол… А то персонал увидит, зачем все это… И ни в коем случае не по лицу!
Со стороны действо напоминало фрески в исполнении Огюста Родена к известной комедии Данте. Куча темны голых тел с налипшим на кожу илом (из бассейна) тащат упирающегося Адама, практически всего в белом ... Единственно, что спасало от полных аллюзий – тащить было недалеко – за угол (в полном соответствии с инструкцией). За углом парню был дан последний шанс. Шепотом ему быстро пояснили, что с пожилыми людьми в подобном тоне беседовать невежливо, не говоря уже о пинках. И если он осознает свою ошибку, то надо только извиниться и уйти. Причем быстро.
- Да вы знаете кто я?! – громким голосом возопил молодой человек, - всем запомнить мое имя, чтобы знали, кто вас вы..бет и высушит сейчас же! Меня зовут Максим Муравьев! (имя не изменено) Я начальника милиции сейчас на колени поставлю, или он вас поставит… я его московскую комиссию уже второй день кормлю, пою и развлекаю! Я им только водки 20 литров выставил. А чего, мне начальник сказал "надо, Максим", а я "надо, так надо". И пиво они мое жрут! Так что вас и московские вы..бут и начальник….
Такого поворота никто не ожидал. Большой милицейский начальник подошел поближе и вкрадчиво поинтересовался:
- Так это ты москвичей кормишь и поишь? А коньяк с виски тоже от тебя? Сам-то кем будешь?
И тут молодой человек сам все испортил. Он гордо выпрямился, плюнул в сторону одного из нас и заорал:
- Я?! Я предприниматель! И запомните – меня зовут Максим Муравьев! Обосрались?!
Спустя пару минут тело предпринимателя, перемазанное в иле, намоченное поочередно во всех окрестных бассейнах и в речке, которая тоже была целебно-минерально-грязевой, переместили в его джип (как ни странно, водителя в джипе не было), машину завели (чтобы поплывший предприниматель не замерз и не простыл за ночь) и довольные, вернулись обратно в бассейн. Большой милицейский начальник позвонил гаишникам и язвительно высказался в том ключе, что даже он сумел поймать пьяного за рулем, да еще на строго охраняемой территории. В этот момент джип взревел двигателем, вынес бампером ворота и исчез в ночи на территории ВЧ ФСБ РФ.
Остаток вечера строились планы и оформлялась письменная заявка на "сувениры" в обратную дорогу. В заголовке значилось "Начальнику милиции Южных Курил". Чуть ниже шло " Копия: Начальнику ГИБДД".
В списке числилось несколько декалитров японской безакцизной водки, пару ящиков коньяка Hennesy Paradise, про пиво и виски велись дебаты – имеют ли право летуны претендовать на участие в дележе или нет….
Появившиеся утром менты разводили руками, жали плечами и вообще всем своим видом выражали недоумение по поводу того, куда же мог деться ночью пьяный предприниматель Максим Муравьев с острова, где дорог-то всего 100 километров не наберется.. Но заявку на "сувениры" приняли безропотно. Более того, через полчаса все было даже доставлено.
За завтраком мы пришли к выводу, что погода не так уж и важна, по крайней мере в ближайшие дня 3 это явно не может считаться актуальной темой. Тем временем погода явно улучшилась. Туман разошелся, вышло солнце. Вылет назначили на 10 утра. В 9.30 все плавно подтянулись к вертолету, благо до него было метров 100. Вертолет стоял закрытым. Летунов нигде не было. Через час ожидания и безуспешных поисков, народ стал разбредаться обратно в бассейн. К 12.00 из теплушки аэродромных сторожей к народу вышел несколько смущенный командир летунов и произнес:
- Южный посадку не дает. У них там тайфун начинается. А это минимум на дней 10… Так что будем пытаться уговорить диспетчера на разрешение и полетим под облачностью, метров 100-200, не выше.. Выше - не долетим. А я уже два раза падал.
- Бог троицу любит!, - не удержался кто-то. Все покосились на него с неодобрением.
Стало понятно, что с вылетом сегодня ничего не получится. Но когда выяснилось, что билеты нам менять пока не надо – из Южного самолет на Москву тоже отложен, все расслабились, забрались опять в бассейн и жизнь потекла плавно и своим чередом. В обед летун появился вновь, опять виновато и осторожно улыбаясь:
- Все! Одной проблемой меньше!, - заорал он.
- Х.й стоять перестал?, - радостно заорали ему все почти хором…
- Да не-ет… Полеты закрыли на 3 дня…. Для всех. Совсем. Тайфун в Южном.
По телевизору показывали затопленный Владивосток, бесстрастный голос диктора вещал за кадром: " Весенний тайфун оказался для Дальнего Востока внезапным. Сильный ветер срывает крыши в Южно-Сахалинске, несколько судов терпят бедствие в открытом море, по прогнозам тайфун продлится еще двое суток"… Далее пошел видеоряд про Ходорковского, томящегося в ожидании приговора. Телевизор тут же выключили. Москва была очень далеко.
Вечером, сидя на крылечке санатория, один из нас популярно объяснял одинокой стюардессе (доступных пока еще лет), отдыхающей с сыном в пансионате, как ей повезло. И если нам всем придется задержаться на Курилах еще на неделю, эту неделю она не забудет никогда в жизни. Стюардесса хихикала, отбрасывала непослушный локон, пыталась кокетничать и явно не осознавала серьезности этого заявления. Моя попытка внести долю здорового абсурда в происходящее фразой "Но никакого секса не будет!" ввела ее в окончательный ступор.
Солнечным утром, предварительно реквизировав все обе служебных автомашины (одна даже оказалась оснащена "люстрой"
