Александр Яннай — иудейский царь из династии Хасмонеев (103—76 гг. дохрист. эры). Он родился в Галилее около 126 г. и был третьим сыном Иоанна Гиркана I (см.) от второй его жены. Отец, не желая иметь его наследником, воспитывал его в Галилее, вдали от столицы. Когда после смерти Гиркана I воцарился его сын от первой жены, Аристобул I (см.), A. Яннай был брошен в темницу, как опасный соперник, вместе с другими двумя братьями. От заточения избавила его через год ранняя смерть Аристобула I, когда вдова последнего, Александра-Саломея (см.), освободила заточенных царевичей и провозгласила старшего из них, А. Янная, царем Иудеи и первосвященником. По-видимому, она стала его женою, так как и жена его, царствовавшая после его смерти, называлась Александрой-Саломеей, что можно объяснить лишь тем, что он женился на вдовствующей царице. Если это так, то это был левиратный брак, который лишь впоследствии был запрещен первосвященникам (Иебамот, 20б); возможно, что этот брак состоялся еще до принятия новым царем первосвященнического сана. — По Флавию, А. Яннай тотчас же по вступлении на престол умертвил одного из своих братьев, который был властолюбив, а другого, далекого от политической жизни, осыпал милостями.
А. Яннай был крайним выразителем завоевательной политики, начатой его отцом и дедом: подобно им, и он стремился к расширению пределов Иудеи до границ Палестины и к восстановлению царства Давида; прежде всего он заботился о завоевании независимых приморских городов Палестины. С этой целью он отправился в поход против приморского города Птолемаиды (Акко; см.), пограничного с недавно завоеванной иудеями Галилеей. Сирийские цари не могли оказать помощь жителям Птолемаиды, так как в это время оспаривали престол друг у друга (Антиох VIII Грип и Антиох IX Козикен), а потому призвали на помощь египетского принца Птолемея Латура, которого мать его, Клеопатра, лишила престола и заставила бежать из Египта. Птолемей, бывший тогда правителем острова Кипра, поспешил на зов, но тем временем жители Птолемаиды одумались и, боясь присоединения города к царству Птолемея, закрыли ворота перед его войском. Появление враждебной армии заставило А. Янная прибегнуть к хитрости: он снял осаду Птолемаиды и повел с Птолемеем переговоры о заключении союза; но одновременно он тайно отправил послов к Клеопатре и просил ее помощи против сына. Как только Птолемей узнал об этой измене, он двинул свое войско в Галилею, взял там город Асохис (שחין; Graetz, III, I5, 123, прим. 2), откуда увел несколько тысяч пленных и много добычи; затем он напал на близлежащий город Сепфорис (צפזרי), но потерпел неудачу и направился против А. Янная. При Асофоне (צפין) на Иордане оба войска встретились; сначала победа клонилась в сторону иудейского царя, но он совершил стратегическую ошибку, дав войску Птолемея под предводительством Филостефана перейти Иордан в надежде потом уничтожить переправу через реку и сделать врагу отступление невозможным. Но Филостефан налег на одну часть иудейского войска и, принудив ее к отступлению, тем самым обратил в бегство всю перепуганную иудейскую армию. Войско Птолемея принялось жестоко преследовать бегущих; чтобы внушить иудеям особенно сильный страх, оно, захватив деревни, переполненные оставленными женщинами и детьми, стало резать детей и бросать в кипящие котлы. Птолемей завоевал между тем Птолемаиду и Газу, и всей Иудее грозила опасность потери столь дорогою ценою купленной независимости. Но тут в дело вмешалась Клеопатра, которая опасалась, что сын ее, став всемогущим в Палестине, пойдет и на Египет; она выслала против него флот и армию — последнюю под предводительством двух еврейских военачальников, Хелкии и Ханании. Войско Клеопатры взяло приступом Птолемаиду. Царица по совету некоторых приближенных уже помышляла о том, чтобы вернуть Египту потерянную им 100 лет тому назад провинцию — Иудею, уничтожив ее политическую независимость. Но против этого восстал еврейский военачальник Ханания, доказавший царице, что этим она восстановит против себя не только палестинских, но и египетских евреев, которые были опорою ее престола. Тогда Клеопатра согласилась заключить союз с А. Яннаем в Скитополе (בית-שאן) и вернулась в Египет (около 98 года).
Иудейский народ не мог, конечно, быть доволен затеей своего царя, которая подвергала опасности все, что приобрели его предки благодаря героическим усилиям всей нации. Ал. Яннай попытался возместить потери на севере Палестины завоеванием города Гадары и сильной крепости Амата (Άμαθους) на северо-востоке Палестины, в Заиорданье. Но комендант Амата, некий Теодор, напал на иудеев из засады и убил, по словам Флавия, 10.000 человек, захватив обоз иудейского царя. Последний, не смутившись этой неудачей, предпринял новый поход против побережья, взял Рафию, Антедон и, наконец, после почти годичной осады также Газу, которую он вместе с ее храмом Аполлона предал пламени и грабежу за то, что жители ее призвали Птолемея (96).
Но и победы не примирили иудеев с их царем. Его чисто мирская, завоевательная политика не нравилась народной, демократической партии, находившейся под влиянием фарисеев. Молодое независимое иудейское государство выросло из пламенного протеста народа против религиозных и национальных гонений, вернее — против стремления греко-сирийского деспота сделать иудейский народ совершенно похожим на другие, языческие народы. И вдруг потомки Хасмонеев, освободителей иудейского государства, добровольно уподобляются языческим деспотам: как заурядные восточные властелины, они для укрепления своего престола не отступают даже перед братоубийством, имеют наемное войско и, будучи первосвященниками, высшими жрецами храма, к алтарю которого железо прикоснуться не должно (Исход, XX, 25), почти не выпускают меча из рук и годами ведут кровопролитные войны вдали от Иерусалима, пренебрегая своими духовными обязанностями! Это было внутреннее противоречие, с которым фарисеи, строгие блюстители закона, примириться не могли. Поэтому царю пришлось оставить партию народа и толкователей закона, фарисеев, и искать себе опору в саддукеях — партий родовой аристократии. Он это сделал отнюдь не из религиозных побуждений; он был воином по натуре своей и, кроме военно-политических соображений, не руководствовался ничем. Но именно как воин и как близкий к родовой аристократии по происхождению и высокому сану, он презрительно относился к соблюдению фарисейских традиций, — и это послужило поводом к открытому разрыву народа с царем. Рассказ Флавия («Иуд. древн.», XIII, 13, 5), что народ закидывал А. Я. райскими яблоками (κίτρια — אתרוגים) в праздник Кущей, когда он стоял на алтаре и хотел совершить первосвященнический обряд (έστώτος επί του βομοΰ και θύειν μέλλοντος), можно привести в связь с талмудическим рассказом (М. Сукка, IV, 5 и Барайта, там же, 48б) об одном «саддукее», который, совершая предписываемый фарисеями, но отвергаемый саддукеями обряд водолития, נםזך-המים, «лил воду» не на алтарь, а «на ноги свои, — и весь народ закидал его райскими яблоками» (в Барайте: וגרמזהו בל העםב אתרוגיהם מעשה בצדזקי אחד שניסך על גבי, רגליז, а в Мишне еще более сжато: זרגמזהז בל העם, באתרוגיה פעם אחד נסךאחד על גבי רגלזי). Кроме того, народ, возмущенный глумлением царя над постановлениями фарисеев, кричал, что А. Я. сын военнопленной и, таким образом, недостоин сана первосвященника, т. е. ему бросили в лицо то же обвинение, которым фарисеи некогда оскорбили отца его, Иоанна Гиркана. Разгневанный царь приказал своим наемным солдатам, писидийцам и киликийцам, напасть на народ и убивать без пощады кого попало. И в этот день было убито, по словам Флавия, около 6.000 человек. Кроме того, он приказал оградить место алтаря и священников деревянной стеной. — Бунт был подавлен силою. Но иудейский народ не мог простить А. Яннаю возмутительную резню невооруженных людей в святой праздничный день и только выжидал удобного момента, чтобы отомстить своему жестокому царю.
Удобный момент скоро представился. А. Яннай покорил моавитов и галаадитов и разрушил уже раз завоеванную им, а затем утерянную крепость Амат (см. выше); но, вовлеченный в войну с арабским (набатейским) царем Обедом, он попал в узкое Заиорданское ущелье, потерял все свое войско и спасся бегством в Иерусалим. Тут его ожидало открытое народное восстание: многочисленными противниками его, с фарисеями во главе, было использовано постигшее его на поле битвы поражение. Началась ожесточенная война между народом и царем, которая длилась целых 6 лет и стоила иудеям, по словам Флавия, 50.000 человек. В эти годы бразды правления часто захватывали, по-видимому, главари фарисеев, среди которых выделялись Иуда бен-Табай и Симон бен-Шетах, а если верить одному талмудическому источнику (Сангедрин, 107б и Сота 47а) — также Иошуа бен-Перахия. Царица, которая, по Талмуду (Берахот, 48а) и Мидрашу (Берешит рабба, ХСI; Когелет p., VII, 11), была сестрою Симона бен-Шетаха, стояла на стороне фарисеев. Так как последние имели на своей стороне большинство народа, то у них нашлось достаточно солдат, чтобы воевать со своим собственным царем. Но и царь, пользовавшийся наемным войском, имел в армии значительное число иудейских солдат, оставшихся верными ему. Война царя с народом превратилась в гражданскую междоусобицу, которая пожирала все силы молодого государства. А. Яннай, утомленный борьбой, неоднократно пытался примириться с народом, но безуспешно. Когда он наконец обратился к противникам с вопросом, что может примирить их, он получил в ответ: «Твоя смерть!» — Боясь беспощадности царя после такого ответа, народ призвал на помощь сирийского царя Деметрия III Эвкера (около 88 г.). Народ с фарисеями во главе дошел до того, что предпочел восстановление сирийского ига политической независимости под скипетром жестокого царя из династии Хасмонеев; призывая Селевкида, вожаки восстания совершили государственную измену.
При Сихеме к войску Деметрия присоединилось иудейское народное ополчение. Но и А. Яннай имел гораздо больше иудейских солдат, чем наемников. Так как войско Деметрия было многочисленнее, победа осталась за ним, и А. Яннай был вынужден бежать в горы. Но тут произошло нечто неожиданное: иудеи одумались, пожалели своего царя и свою независимость, и 6000 из иудейских союзников Деметрия перешли на сторону А. Янная. Тогда сирийский царь счел нужным удалиться, не полагаясь более и на оставшихся в его войске иудеев. Но последние сами выступили войной против А. Я. Они потерпели поражение и спаслись бегством в город Бетоме (Иосиф, «Древн.», XIII, 14, 2) или Бемеселис («Иуд. война», I, 4, 6); царь взял этот город приступом и увел забранных оттуда в плен воинов в Иерусалим. Здесь он, по рассказу Флавия, совершил неимоверную жестокость: он велел распять на городской площади около 800 пленников, среди которых, по-видимому, находилось много ученых фарисеев, и, пока они еще были живы, велел зарезать на их глазах жен и детей их; предание прибавляет, будто во время этих казней царь весело пировал с любовницами. Эта неслыханная жестокость навела такой панический страх на противников царя, что в ту же ночь 8.000 из них бежали из Иудеи и не смели вернуться на родину прежде, чем умер А. Яннай. Среди беглецов были Иуда бен-Таббай, быть может, Иошуа бен-Перахия, которые бежали в Александрию, и несомненно Симон бен-Шетах. О последнем и его столкновениях с А. Яннаем талмудическая легенда рассказывает многое, но все это носит анекдотический характер. Агада вообще много повествует о ינאי המלך или ינאי מלבא (царь Яннай), но часто под этим именем подразумевается Иоанн Гиркан, как видно из слов аморая начала IV века Абайи: «Яннай и Иоанн — одно и то же лицо» (הזא ינאי הזא יזחנן); мнение Абайи оспаривалось его оппонентом Равой, который говорит: «Яннай — одно, а Иоанн — другое: Яннай был нечестив с самого начала, Иоанн же был вначале праведник» (צדיק מעיקרז יראי לחיד ויוחנן לחזד ינאי רשע מעיקרו ויוחנן; Берахот, 29а). По-видимому, ינאי — сокращение как имени יהוזנן, так и имени יהונתן, ибо полное еврейское имя А. Я. было Ионатан; это имя встречается на иудейских монетах, признанных De Saulcy (Recherches sur la numismatique judaïque, pp. 85–93) чеканенными при A. Яннае с еврейской надписью יהונתן המלך и с греческою — Βασιλέως Αλεξάνδρου, или же с одной только еврейской надписью: זחבר היהדיס יהזנתן (ינתן) הבהן הגדל. Последняя, одноязычная надпись соответствует монетам всех хасмонейских предшественников А. Янная; первая же, двухъязычная, с греческой надписью и со словом «царь», является нововведением А. Янная. Эта чеканка царского титула на монетах не нравилась фарисеям, которые были против греко-сирийской культуры и, ожидая Мессию из дома Давидова, нелегко мирились с присвоением титула царя потомками какой бы то ни было другой династии. Тем менее они могли мириться с жестоким царем в роли первосвященника. За свою жестокость А. Яннай был прозван «фракийцем» или даже «разбойником» («Иуд. древн.», XIII, 4, 2; Munk, Palestine, p. 532, note 2).
Подавив революцию, A. Яннай снова взялся за укрепление и расширение Иудеи. Но это было нелегко после того, как междоусобные войны расшатали все иудейское государство. Когда Антиох XII Дионис, направляясь против арабов (набатейцев), хотел пройти через Иудею, царь попытался воспрепятствовать ему, соорудив укрепленный деревянными башнями высокий вал и прорыв глубокий ров от Яффы до Кефар-Сабы. Но Антиох сжег башни и засыпал ров и беспрепятственно прошел через Иудею в Аравию, где пал в войне против арабского царя. С тех пор вместо сирийцев Иудея имела дело с арабами, которые стали проявлять завоевательные стремления под начальством своего царя Арета. Этот последний напал на А. Янная и нанес ему поражение при Адидпе (חדיד), а потом заключил с ним мир, конечно — не очень выгодный для Иудеи. Вскоре Сирия стала добычей армянского царя Тиграна (83—69), и этим воспользовался А. Яннай, который в течение трех лет (около 83—80 гг.) завоевал в Заиорданье эллинизированные города Пеллу, Диум, Герасу, Гавлану (גולן), Селевкию и сильную крепость Гамалу. И когда он вернулся в Иерусалим, народ на этот раз торжественно встретил царя-победителя, во-первых, потому, что все преклонялись перед его успехом, а во-вторых, потому, что он все завоеванные им города иудаизировал. Флавий рассказывает («Древн.», XIII, 15, § 4), что Пеллу А. Яннай разрушил за то, что жители ее не хотели принять иудейских обычаев.
В последние годы своей жизни царь, невоздержный в употреблении вина, тяжко страдал от хронической лихорадки; выздоравливая, он искал забвения в новых войнах. При осаде крепости Рагабы (רגב или ארגזב, в Заиорданье) он умер на 49-м году жизни после 27-летнего царствования (76 г. дохрист. эры). Перед смертью он назначил правительницей государства свою жену и посоветовал ей сделать фарисеям всевозможные уступки и даже представить на их усмотрение погребение тела ненавистного им царя; после этого фарисеи, в великодушии своем забыв о жестокостях царя и указывая народу лишь на его заслуги, устроили ему в Иерусалиме весьма торжественные похороны. Талмуд сохранил одно изречение, которое доказывает, что А. Яннай не был абсолютным противником фарисеев: «Царь Яннай сказал жене своей: не бойся ни фарисеев, ни нефарисеев, а лишь лицемеров («крашеных» — צבזעים), которые поступают, как Зимри, и требуют вознаграждения, как Пинхас» (Сота, 22б; см. Числ., 25, 6—14).
Последствия царствования А. Янная были различны. Трагично было то, что хасмонейский царь не мог идти рука об руку с демократической национальной партией Иудеи, что он поддался влиянию эллинизма и что в жажде мести доходил до крайней жестокости; все это подточило основания молодого независимого государства: хасмонейская династия перестала быть дорога сердцу народа. Таким образом, А. Яннай подготовил последовавшую через 13 лет после его смерти катастрофу: потерю иудейской независимости и падение хасмонейской династии. Это — отрицательные результаты его царствования. Положительное же значение этого царствования заключается в том, что А. Яннай не только удержал, несмотря на частые поражения, все завоеванные его предками области, но и расширил границы Иудеи, так что они почти совпали с границами Палестины. На юге она достигала границы Египта (Рипокорура), включая и Идумею. На севере территория Иудеи доходила до Селевкии. Почти все побережье Средиземного моря от Египта до Кармела (за исключением, быть может, Аскалона) было в руках иудейского царя, который, таким образом, владел почти всеми значительными гаванями Палестины. Это способствовало обогащению страны во всех отношениях (торговля, дань и ввозные пошлины). К Иудее было присоединено и Заиорданье от Генисаретского озера до Мертвого моря, и, таким образом, ей были подчинены многие центры греческой культуры, как Гиппос (בפר םוםין, םוםיתא), Гадара, Пелла (פחול), Диум, не считая Рафии, Газы, Антедона, Азота, Ямнии, Яффы, Аполлонии, Абилы, Филотерии и др. (ср. «Иуд. древн.», XIII, 15, 4 с Georgius Syncellus, ed. Dindorf, I, 558 сл.; Securer, I, 285, Anm. 31 и 32). Эти города были более или менее иудаизированы, т. е. заселены отчасти иудейскими колонистами, отчасти коренными жителями, волей-неволей принявшими иудейство. Последнее — обстоятельство первостепенной важности: благодаря ему стала иудейскою почти вся Палестина, а не только маленькая область ее, домаккавейская Иудея. В этом отношении А. Яннай, как и отец его, имел громадные заслуги. — Ср.: Josephus Flavius, Antiquit., XIII, 12—15 и Bell., I, 4; Georgius Syncellus, ed. Dindorf, I, 558 сл.; J. Derenbourg, Essai sur l’histoire de la Palestine etc., Paris, 1867, pp. 95–102 (талмудический материал); Schürer, Gesch. des jüdische Volkes etc., I3, 276—286 (подробная библиография); Graetz, Gesch. der Juden, III5, 121—134, 705—707 (Note 13); Wellhausen, Israel, u. jüd. Gesch., 5 Aufl, 282—286; его же, Pharisäer und Sadducäer, 1874, 97—99; Hamburger, Real-Encycl. für Bibel u. Talmud, s. v. Jannai, Alexander.
И. Клаузнер.2.