Задолго до того, как прийти в кинематограф, Микеланджело Антониони, как известно, получил совсем иное образование, окончив факультет экономики и коммерции университета в Болонье ещё в 1935-м году. Тогда западный мир только-только начал преодолевать последствия «Великой Депрессии», и у будущего режиссёра, надо полагать, просто не могло возникнуть иллюзий по поводу эффективности функционирования ключевых финансовых институтов. Другое дело, что он вспомнил об этом опыте при других – внешне! – условиях, поскольку период экономического «бума» начала 1960-х в общем и целом соответствовал благословенной эпохе «просперити». Но ведь, по существу, найденная авторами метафора «затмение» вполне применима к ситуации экономического спада, резко вводящего в ступор обеспеченных граждан, в одночасье теряющих состояния, нажитые благодаря спекуляциям с акциями. Виттория лишь поначалу наблюдает за биржевой лихорадкой¹ отстранённо, поражаясь дикости и абсурдности мельтешения брокеров, надсадно кричащих, размахивающих руками и носящихся между залом торгов и телефонными кабинками. Чуть позже она воочию наблюдает неблагоприятное стечение обстоятельств, когда неожиданное движение рынка приводит к колоссальным убыткам т.н. частных инвесторов, обуславливая вереницу личных трагедий. Не остаётся в стороне от происходящего и Пьеро, хотя и старающийся изо всех сил не принимать кризисные явления близко к сердцу и даже ловко урезонивающий возмущённых клиентов, справедливо указывая им на собственную алчность и непомерно раздувшийся азарт. Но под вечер его всё же накрывает ураган нестерпимо громких телефонных звонков…

Оригинальный поворот в исследуемой тематике позволил Антониони и его неизменному соавтору Тонино Гуэрре избежать самоповтора², сосредоточившись на, можно сказать, авангарде общества – представителях мира денег, которые «увидены глазами тех, у кого их нет, хотя они имеют с ними дело». Однако встреча Виттории с Пьеро³, пусть не подверженным губительному вещизму и атрофии эмоций – но остающимся «марионеткой» в руках сил иной природы, всё равно не в состоянии избавить от мучительной болезни чувств. На поверку он подвержен тому же недугу, что и эгоистически настроенный интеллигент Риккардо, предпочитающий списать неудовлетворённость невесты на мимолётные женские капризы. Фильм завершается символическим кадром с затмением, замечательно – не хуже, чем на полотнах импрессионистов – передающим опустошённость внутреннего состояния героини. Не удивительно, что в следующей антониониевской картине, «Красная пустыня» /1965/, неравнодушная природа окажется уже в центре повествования, подводя к совсем неутешительным выводам. Напрасно Африка представлялась Виттории экзотической и недостижимо далёкой, непонятной ни в своей естественности, ни в высоких национально-освободительных движениях!

«Затмение» получило специальный приз на МКФ в Канне и, будучи оперативно закуплено для советского проката, познакомило наших граждан, в первую очередь представителей интеллигенции, с одним из ключевых направлений авторского кинематографа.


__________
1 – По ассоциации вспоминается язвительное описание Пьера Буля аналогичного учреждения на планете обезьян, почему-то не попавшее ни в одну из экранизаций знаменитой книги.
2 – По отношению к предшествующим новаторским работам о некоммуникабельности в обществе, хотя, пожалуй, следует выразить сожаление, что им не удалось реализовать исходный замысел – показать неудавшийся любовный роман поочерёдно с обеих точек зрения: женской и мужской.
3 – Показателен и выбор на эту роль Алена Делона.