РКСМ(б)

• Введение
• 1. Россия и капитализм.
• 2. Вопрос о базисе и надстройке.
• 3. Вопрос о «криминальности» буржуазии и «нормальности» капитализма.
• 4. Россия и современность.
• 5. Что предлагает нам Манифест?
• 6. Миф о «перестройке-2» и тактика движения «Суть времени» на этапе обострения политической борьбы.
• Заключение

Введение

14 августа 2011 года известный современный политолог Кургинян С.Е. опубликовал манифест своего движения «Суть времени», который называется «После капитализма». Надо признать, что Кургинян на сегодняшний день один из наиболее известных политологов лево-патриотического спектра. Также надо признать, что он достаточно грамотный полемист и без труда «делает» таких матерых либералов как Сванидзе и Млечин. В теоретическом и интеллектуальном плане Кургинян, по сравнению с такими деятелями как Проханов и Зюганов, стоит, несомненно, выше, благодаря чему представляет больший интерес. Посему манифест движения «Суть времени» не может быть оставлен нами без внимания и подробного теоретического разбора.

Сразу же скажем, что мы относимся к Кургиняну как к политической фигуре неоднозначно. С одной стороны, стоит высоко оценить его работу в передачах «Суд истории» и «Исторический процесс» как защитника советской истории именно в ее историческом (фактологическом) аспекте. Также нет оснований сомневаться в его честности и искренности намерений. Обращаем внимание на то, что Кургинян, в отличие от деятелей КПРФ, столь же далеких от марксизма, как и он, марксистом себя не называет, а выступает с абстрактно-просоветских позиций, что, с нашей точки зрения, куда лучше, чем обманывать трудящихся, называя «марксизмом» коричнево-розовую мешанину из «русского социализма» и «рыночной экономики».

Сам же манифест «После капитализма» содержит в себе ряд теоретических ошибок, что не может не отражаться на пропагандистской и практической деятельности Кургиняна, а главное — не использоваться господствующим режимом в своих интересах.

В данной работе мы разберем эти теоретические неувязки, а главное — покажем, как ошибки в, казалось бы, сугубо теоретических вопросах приводят к глубоким практическим промахам. Для этого остановимся на наиболее основных и фундаментальных вопросах, освещенных в манифесте.

• Введение
• 1. Россия и капитализм.
• 2. Вопрос о базисе и надстройке.
• 3. Вопрос о «криминальности» буржуазии и «нормальности» капитализма.
• 4. Россия и современность.
• 5. Что предлагает нам Манифест?
• 6. Миф о «перестройке-2» и тактика движения «Суть времени» на этапе обострения политической борьбы.
• Заключение

1. Россия и капитализм.

Как только не называют разные партии, движения, теоретики и пр. сегодняшнюю эпоху. Кто-то говорит, что это «пережиток социализма» или «метастазы сталинизма», кто-то считает, что сейчас — никому неведомый «переходный период», можно услышать иногда и байки про постиндустриальное общество и даже про «феодальное общество». Для марксистов ответ очевиден — сейчас капитализм. Кургинян поначалу тоже придерживается вполне адекватной позиции, когда пишет: «Двадцать лет назад было спущено развевавшееся над Кремлем Красное знамя. Двадцать лет назад антикоммунизм и антисоветизм стали официальной идеологией новой постсоветской России. Двадцать лет назад было заявлено, что распад СССР является не катастрофой, а освобождением России от чудовищных оков советизма. И возвращением в лоно мировой цивилизации. То есть в капитализм«. Совершенно верно, современный строй можно характеризовать не иначе как капитализм, и в этом Кургинян абсолютно прав. Но дальше вполне адекватная характеристика современной эпохи как капиталистического строя, увы, фактически сводится на нет. Читаем: «Во имя этого возвращения в капитализм отреклись от очень и очень многого. От созданного гигантскими усилиями и гигантскими жертвами великого государства. От советского образа жизни. И — от своего исторического пути. Ведь проект под названием «капитализм» оказался, мягко говоря, очень трудно совместим с Россией как историко-культурной личностью. Об этом достаточно убедительно говорил Ленин в своей ранней работе «Развитие капитализма в России». Но об этом же говорили противники Ленина из лагеря почвенников. И тоже достаточно убедительно«.

Что касается Ленина, то он никогда не говорил о «несовместимости капитализма с Россией». Напротив, он всегда критиковал подобные воззрения как ошибочные. То, что Ленин придерживался антикапиталистических взглядов, никак не доказывает правоту мысли Кургиняна. Полезно напомнить, что быть просто «против» мало. И почвенники, и Ленин были против капитализма с той лишь разницей, что Ленин исследовал объективные причины зарождения и развития капитализма в России, историю развития капитализма в России (историю реальную, на основе цифр и фактов, а не конструирования «моделей» и «проектов») и признавал его прогрессивность по отношению к феодализму. И социализм Ленин выводил именно на основе того, что капитализм создаст новую промышленность, новый класс-ниспровергатель буржуазии, новые производительные силы, которые уже не смогут развиваться, как прежде, в рамках старой социальной организации общества. Почвенники же говорили о некоей абстрактной несовместимости России и капитализма, о «русском пути», а в итоге на деле звали назад в феодализм, к регрессу, притом, звали, совершенно не понимая и не видя реальности, не видя объективных закономерностей развития истории. Словом, Ленин исследовал, почвенники проповедовали. Ленин звал в будущее, почвенники же в еще более реакционное прошлое — вот ключевая разница между ними. «Против» были и те, и те. Но и те, и другие стояли по разные стороны баррикад и отражали интересы разных социальных сил.

Что же до «совместимости» России с капитализмом, то на этом вопросе стоит остановиться подробнее.

Кургинян ставит изначально бессмысленный вопрос о совместимости России с капитализмом.

В Манифесте он пишет: «Но нам, хотя бы сейчас — в самый катастрофический для России период, период невероятной безысходности, — чтобы выйти из тупика, необходим внятный ответ на вопрос, ПОЧЕМУ Россия несовместима с капитализмом. В чем именно тайна этой несовместимости? »

В этой постановки вопроса снова проявляется все непонимание Кургиняном принципиального положения о закономерностях исторического развития, несмотря на то, что в политическом смысле Кургинян остро критикует капитализм, громит идеологических слуг капитализма.

Кургинян, вместо того чтобы ставить вопрос о современном капитализме и его природе, его особенностях, причинах реставрации этого капитализма, ставит вопросы «замыслов врагов СССР» и «причины несовместимости России и капитализма», словом, говорит про все на свете, только не про первопричину. Но давайте по существу вопроса. Как можно не понимать того, что, по сути, Россия давно капитализирована и обуржуазена, а в сознании пролетариата царят мелкобуржуазные предрассудки. Непонимание этого факта, факта капитализации России есть закономерный итог философских ошибок Кургиняна, который вместо исследования того, что есть, и на основе анализа противоречий сущего выводить должное, моделирует некий абстрактный «особый путь России» и заявляет, что он не соответствует капитализму. Тогда вопрос: если капитализм существует в России, значит, все-таки соответствует? Если капитализм в 19-м столетии развивался, несмотря ни на какие заверения народников о «несовместимости России и капитализма», не является ли это опровержением народников? Если за 25 лет, с 1865 по 1890 год, количество рабочих на одних только крупных фабриках, заводах и железных дорогах увеличилось с 706 тыс. до 1.433 тысяч, то есть более чем вдвое. Если так называемая крестьянская община была уже в конце 19 столетия расколота на богатое меньшинство, владеющее скотом, сельскохозяйственными орудиями, арендующее землю для дополнительных посевов, и беднейшее большинство, не имеющее ничего, кроме способностей к труду, идущее продавать свою рабочую силу богатеям[1], то как можно говорить об отсутствии совместимости капитализма и России конца 19 — начала 20 вв.?

Если современная Россия переживает этап десоциализации, комерционализации всего и вся, если кроме права крупной частной собственности в России реально не гарантируется ни одно право, не является ли эта суровая практика развития прямым опровержением тезиса о несовместимости России с капитализмом? Конечно, мы не приветствуем подобное «развитие», мало того, мы действительно считаем, что будущее России и всего человечества и вправду несовместимо с развитием капитализма, который уже сегодня загнал общество в тупик. Но говорить о какой-то не пойми какой «несовместимости» — значит уходить от реальности в мир собственных грез и уводить за собой читателей. Капиталисты увольняют, зарплаты занижают, люди нищают, а мы, вместо того чтобы показывать пагубность капитализма, рассуждаем о его несовместимости с «российским особым путем».

Подобная логика приводит Кургиняна к еще одному ложному выводу, а именно, что «социализм — это строй, соответствующий российской традиции», а вот капитализм — он не соответствует традиции. Читаем в манифесте: «Двадцать лет назад под лозунгом возврата в мировую цивилизацию (то бишь, в капитализм), под лозунгом ускоренного обретения «нормальной жизни» (то бишь, капитализма) произошло фундаментальное отречение от собственного исторического пути во имя ускоренного построения «светлого капиталистического будущего«. Безусловно, мы не станем преуменьшать определенные особенности России, к коим относятся пространство, обладание природными ресурсами; если говорить о ситуации столетней давности, то немаловажным фактором было и длительное существование крестьянской общины, о чем писал еще Маркс[2]. Все это так, но разве можно при этом говорить о том, что социализм является историческим путем одной России? Как быть со странами социалистического лагеря и попытках революций в западных государствах? И далее читаем: » Если антикапиталистична вся традиция? Тогда ее надо подавлять всю целиком? Но что тогда останется от России?» Традиция России — это абстрактное и, смеем считать, в данном контексте вредное понятие. Традиция — это и самодержавие, и крепостное право, и наказания четвертованием, и реформы Витте, и боярские бороды до земли, которые Петр I самолично срезал. Все это можно притянуть к «традициям» России, неспроста либералы и государственники в один голос говорят, что бюрократия, диктатура — это, мол, какие-то «традиционно российские» элементы жизни. Только одни упиваются этим, а другие делают вывод о «неполноценности русских», в то время как никто из этих двух сторон не утруждается анализом классовой сущности той или иной диктатуры и материальных условий ее возникновения и существования, словом никого из них не волнуют объективные основы развития социума. Все это свидетельствует только об одном — обе стороны работают на одного заказчика.

2. Вопрос о базисе и надстройке.

С самого начала хотелось бы заметить, что Кургинян в своем манифесте попытался соединить несоединимое, а именно учение Макса Вебера, который признает равнозначное значение всех факторов развития общества (то есть у него и идеология, и экономика, и культура имеют одинаковое значение), и Карла Маркса, который последовательно в своих трудах проводил идею монистического взгляда на историческое развитие. Согласно взглядам Маркса, определяющая роль отводилась способу производства по отношению к культурным, идеологическим и правовым нормам. Смешивать эти два подхода — значит обрекать себя изначально на ложный путь.

Как известно, краеугольным камнем марксистской теории, является учение о базисе и надстройке. В марксизме под базисом понимается способ производства, который включает в себя производительные силы (орудия труда, предметы труда, рабочая сила) и систему производственных отношений (способ производства, обмена и распределения результатов общественного труда), и выражается в господствующий форме собственности на средства производства. Надстройка в себя включает такие элементы как: политика, право, идеология, мораль, философия, искусство. Это положение является объектом для критики буржуазными теоретиками того или иного толка. Любят упрекать марксистов в «односторонности» или в «упрощенности», в том, что марксисты, якобы, «все сводят к экономике», «пренебрегают духовными ценностями» и пр. Не явился исключением тут и Кургинян, который пишет:

Здесь мы снова встречаем путаницу, но отнюдь не у Маркса. В том то и дело, что Маркс рассматривал общество, анализировал производственные отношения и классовые противоречия, но в отличие от Вебера, делал это в неразрывной связке с условиями развития материального производства, под воздействием которого и формируется социальная структура и классовые взаимоотношения в обществе. Маркс на конкретных примерах современной ему практики классовой борьбы блестяще показал в таких работах как «Манифест Коммунистической партии», «Гражданская война во Франции», «18 брюмера Луи Бонапарта» и др. взаимодействие социальных слоев современного ему общества. Да, Маркс отказывался изучать общество в отрыве от материального производств и правильно делал, ибо такое, с позволения сказать, «изучение» приведет (и приводит сегодня) к сплошным заблуждениям. Если в основе развития общества лежит способ производства, то и исследовать это общество нужно в неразрывной связке с развитием материального производства. В конце жизни Энгельс написал ряд писем об историческом материализме, где убедительно показал значение надстройки и ее влияние на базис, показал недопустимость механического вульгарно-материалистического подхода к изучению исторического процесса и социальных явлений, недопустимость взгляда, будто экономика определяет все и вся и никак не зависит от общественного сознания. При этом он конкретизировал, в чем именно марксизм видит определяющее влияние базиса на надстройку. Вот некоторые выдержки из его писем: «Хотя материальные условия существования являются primum agens (первопричиной. — Ред.), это не исключает того, что идеологические области оказывают в свою очередь обратное, по вторичное воздействие на эти материальные условия…»[3]

«…Мы считаем, что экономические условия, в конечном счете (выделено нами), обусловливают историческое развитие… Здесь, однако, не следует забывать о двух моментах:

a) Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т.д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное — лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости(выделено нами), в конечном счете, всегда прокладывающей себе путь» [4].

«…Главный упор мы делали, и должны были делать, сначала на выведении политических, правовых и прочих идеологических представлений и обусловленных ими действий из экономических фактов, лежащих в их основе. При этом из-за содержания мы тогда пренебрегали вопросом о форме: какими путями идет образование этих представлений и т.п…

В связи с этим находится также нелепое представление идеологов: не признавая самостоятельного исторического развития различных идеологических областей, играющих роль в истории, мы отрицаем и всякую возможность их воздействия на историю. В основе этого лежит шаблонное, недиалектическое представление о причине и следствии как о двух неизменно противостоящих друг другу полюсах, и абсолютно упускается из виду взаимодействие. Эти господа часто почти намеренно забывают о том, что историческое явление, коль скоро оно вызвано к жизни причинами другого порядка, в конечном итоге экономическими, тут же в свою очередь становится активным фактором, может оказывать обратное воздействие на окружающую среду и даже на породившие его причины»[5].

На основе вышеприведенных писем, смешно думать, что Маркс и Энгельс считали механическим влияние экономического базиса на все остальные надстроечные стороны жизни и забывали про самостоятельное развитие этих надстроечных сторон. Смешно также думать, что они не уделяли внимания социальной организации общества, социальным нормам, идеологии, исследованию политических учреждений и пр. Просто в отличие от буржуазных философов, Маркс и Энгельс смотрели всегда в корень проблемы и увязывали следствие с причиной, рассматривали надстроечные явления в прямом взаимодействии с базисными, что позволяло им глубже понять сами надстроечные явления. Ведь самым верным способом исследовать предмет — это понять его сущность, а поняв сущность предмета, детальное его исследование не составит особой сложности и сведется к сугубо техническим познавательным действиям по наблюдению, систематизации и анализу эмпирики. В то время как исследование отдельных сторон предмета без понимания его сущности ведет исследователя по ложному пути, вносит больше непонятности и сумбура, что приводит к эклектической неопределенности по мере накопления знаний, вместо выстраивания понятной картины и объяснения свойств того или иного предмета познания. Обратите внимание, как любят буржуазные обществоведы упрекать марксизм в «примитивности», «упрощенности» якобы «сложных» «нерешенных» вопросов социальных наук. Разумеется, поняв сущность предмета, марксизм без труда объясняет и его форму, содержание, причины появления и следствия от его проявления на практике. Конечно, марксизм признает относительность истины и постоянно расширяет свой круг познания, но, расширяя его, марксистская концепция может дать ответы на все большее и большее число нерешенных ранее вопросов, в то время как буржуазная социология, уйдя глубоко в область прикладных разработок, не познав сущности общества правильно, по мере накопления знаний в своих прикладных исследованиях, все больше ставит нерешенных вопросов и меньше дает внятных адекватных реальности ответов, все дальше уходит от познания истины в словесные выверты и наукообразные выкрутасы и плодит все большее число лженаучных противоречащих друг другу концепций.

После приведения столь ясных и исчерпывающих цитат Энгельса, смешными выглядят слова Кургиняна, будто бы «Маркс не хотел признавать систему общественных регуляторов (в его терминологии — надстройку) отдельным фактором, хоть отчасти автономным от искусственной материальной среды (в его терминологии — базиса)«.

3. Вопрос о «криминальности» буржуазии и «нормальности» капитализма.

Теперь перейдем к вопросу о «криминальности» буржуазии и «нормальности» капитализма.

Кургинян пишет: «Создавая «Коммунистический манифест», Маркс анализировал буржуазию своего времени. Настало время для анализа совсем другой(выделено нами) буржуазии. Буржуазии нашего времени«. В положениях манифеста «Сути времени» мы снова видим очередное заблуждение. В действительности, буржуазия по своим сущностным (то есть, основным, ключевым) классовым качествам мало изменилась (если не сказать, что вообще не изменилась) со времен Маркса. Маркс, анализируя буржуазию своего времени, шел дальше и не останавливался на анализе только лишь современного ему общества и современных ему классов, а разрабатывал научные категории, не теряющие своего значения и спустя столетия. Иной вопрос, что изменились конкретные формы буржуазии, сферы приложения капитала (сейчас мы видим, что промышленный капитал во многом сам зависит от финансового, чего не было в такой степени во времена Маркса, хотя и эта тенденция им уже подмечалась[6]), но суть осталась и именно этот важнейший момент упускает из виду автор Манифеста. Современные противники марксизма любят говорить о том, что классовый подход «устарел», что есть «хорошая» буржуазия, и вся наша беда не в господстве капитализма как общественно-экономической формации, а в том, что просто нам не повезло на «хороших» капиталистов, на которых якобы повезло в странах Запада. Коммунистам же в такой ситуации надо показывать, что качественные стороны классовой сущности буржуазии, равно как и пролетариата, остались неизменными. И сегодня, как и сто лет назад, буржуазия не другая, а все та же, ибо другой она быть просто не может, в силу своего объективного классового положения, которое она занимает. Из-за исторического идеализма, Кургинян не может понять, что классовая принадлежность основана не на сфере приложения капитала и не на духовных качествах того или иного представителя буржуазного класса, а на том месте, которое тот или иной представитель занимает в системе общественного производства, что выражается в отношении к средствам производства.

В своем Манифесте Кургинян долго и упорно пытается доказать, что буржуазия, которая вырастала из недр феодализма, была «правильной», «хорошей», а вот современная — она какая то «плохая», «криминальная», «неправильная». Читаем:

Из вышеприведенной цитаты непонятно, какой все-таки была буржуазия? С одной стороны мы читаем о «исповедании духа скромности, трудолюбия и законопослушания», с другой же «этот класс никогда не чурался грабежа, торговли рабами», так, стало быть, о какой духовности, трудолюбии и законопослушании может идти речь, когда мы имеем дело с ограблением миллионов, истреблением целых народов (тех же индейцев), торговлей рабами?

Вопрос о криминальности тоже очень и очень условен, ибо криминально с чьей точки зрения? Первоначальное накопление капитала было ничуть не гуманнее российской перестройки и уж точно проходило с нарушениями формально-правовых норм, что по факту признает и сам Кургинян, когда пишет про грабежи. Но в таком случае, в чем мера «криминальности»? Где та грань, за которой начинается «криминальная буржуазия» и заканчивается «законопослушная» и «трудолюбивая»?

Аналогичные рассуждения мы видим и с анализом криминальности или некриминальности капитализма.

Приведем цитату с нашими комментариями.

Конечно, Кургинян справедливо ставит вопрос о способах формирования первоначальных капиталов в России, которые состояли в разворовывании общенародной собственности. Этот отпечаток существенен и показателен. Капитализм прошлых веков шел по восходящей и был во многом прогрессивен по отношению к феодализму, российский же капитализм постперестроечной поры родился в ходе контрреволюционного переворота, потому играет роль не прогресса, а регресса, реакции. Аналогично и буржуазия того времени была прогрессивным классом, а буржуазия современного этапа реакционная. Это главное качественное отличие буржуазии 19 века от современной российской Кургинян не обозначил.

Говорить же о какой-то «криминальности» или «некриминальности» буржуазии тех лет и современной вряд ли имеет смысл, ибо стремление к получению прибавочной стоимости любой ценой испокон века было характерно для этого класса.

Но Кургинян обходит эти вопросы стороной и продолжает:

Итак, криминальный характер российского капитализма, который заключается в разграблении страны, РАДИКАЛЬНЕЙШИМ ОБРАЗОМ (по словам Кургиняна) отличает российский капитализм от «нормального» (то есть, исходя из его слов, западный капитализм не сопровождался грабежом и прочими «неприятными» моментами, что, кстати сказать, противоречит его же собственным рассуждениям, приведенным нами чуть выше о буржуазии). Так что же такое «нормальный» капитализм, по Кургиняну? И тут мы подходим к самому интересному. Оказывается, «и этот, так сказать, нормальный капитализм тоже был по сути своей грабительским. И зачастую предпринимались самые радикальные усилия для того, чтобы сдержать крайние и абсолютно разрушительные проявления его грабительской сути«. Вот оно оказывается как! Значит, все-таки и «нормальный» капитализм был грабительским по своей сути. Но позвольте тогда, как же быть с фразой, сказанной Кургиняном про то, что «буржуазные семьи восходили по лестнице успеха, исповедуя дух скромности, трудолюбия и законопослушания«??? Да и в чем тогда нормальность этого капитализма и аномальность нашего? Получается, что и западный «правильный» капитализм тоже следует отнести к ненормальному (там ведь тоже грабят)! А если нет, то тогда неизбежно надо отнести к нормальному капитализм современной России! Так как нам быть, уважаемый Сергей Ервандович? Ненормальный российский капитализм, основанный на грабеже, и нормальный западный, основанный на том же самом грабеже! Замечательный итог! Тогда в чем критерий «нормальности» капитализма, если и там и там грабят? Или оба капитализма ненормальные? В таком случае, если капитализм сам по себе аномален, почему он существует уже несколько столетий? Или может быть, капитализм и западный, и современный российский — нормальные и закономерные? Тогда, позвольте, зачем стоило тратить столько страниц текста, расписывая изначально ложные теоретические положения о несовместимости России с капитализмом, плакаться о криминальном «ненормальном» характере современного российского капитализма, чтобы в итоге прийти, к выводу о том, что любой капитализм основан на грабеже трудящихся? В чем принципиальная специфика нашего времени? Ответа на эти вопросы мы, увы, не видим и вряд ли когда-нибудь увидим в рамках теоретической парадигмы манифеста.

4. Россия и современность.

В оценке современной ситуации и положения в ней России манифесту свойственны все его основные качества, с которыми мы сталкивались в ходе нашего анализа, а именно: антидиалектичность, надклассовость, неправомерная абстрактность, идеалистическое понимание истории.

В манифесте постоянно подменяется вопрос анализа производственных отношений и классовой борьбы вопросами о «России, которая спасет мир» или сравнения «Востока и Запада» и пр. Вместо научного анализа сути нашего времени мы видим фактически мистику типа «человечество в каком-то смысле перестанет быть человечеством. Этот сценарий был бы единственным, если бы не Россия«. Но почему? Что в России такого особенного, что она должна непременно спасти все человечество от гибели? И читаем ответ: «Россия являлась и является… монопольным обладателем такого нематериального актива, как альтернативная Модерну парадигма развития. Россия веками не хотела интегрироваться в Модерн. Но она веками же развивалась. Из этого логически проистекает … ее способность сформулировать, а главное — реализовать немодернистский способ развития«.

Тезис о том, что Россия может стать снова маяком развития для всего человечества, мы поддерживаем, но по-коммунистически. С нашей точки зрения, Россия отличается от остального мира тем, что знает, как решаются многие вопросы строительства социалистического общества, так как она уже имеет опыт такого строительства. Не стоит забывать и про территориальное положение России, которая в силу обладания природными ресурсами способна в одной отдельно взятой стране строить социализм, противостоя всему остальному капиталистическому миру, в отличие от любой другой страны, не обладающей столь исключительным положением как Россия.

Но Кургинян отнюдь не в этом видит особенность России. Вместо того чтобы провести хотя бы подобие научного анализа, Кургинян скатывается в своих рассуждениях и в их «доказательности» к уровню средневековой философии а-ля «Москва — третий Рим». Он говорит, что, дескать, есть Запад и Восток, но есть и альтернативный Запад и альтернативный Восток. Читаем: «Как мы видим, необходимость определения историософской сущности своего Отечества порождает расщепление понятий, с помощью которых можно дать такое определение. Понятие «Восток» расщепляется. Появляются два очень разных Востока. Но жизнь понятий, как ее ни назови: диалектикой или как-то иначе, — имеет свои законы. Согласно этим законам, коль скоро понятие «Восток» расщепилось, породив два Востока, должно расщепиться и понятие «Запад», породив два Запада. Существование двух Западов вытекает не только из подобной диалектики понятий, которая, в конце концов, абстрактна и умозрительна. О существовании двух Западов говорит нам и история«.

Мы готовы согласиться с этим, если понимать под двумя «западами» и «востоками» миры двух классов, есть запад пролетарский, который бунтует, борется за свои права, и таким западом мы восхищаемся, но есть и буржуазный. Есть запад Маркса, а есть запад Ротшильда. Одним западом мы восхищены, другой презираем. Аналогично и с двумя «востоками». Но, увы, Кургинян, говоря о двух западах и востоках, ведет совершенно не к тому, про что мы подумали. Читаем далее: «Два Запада существуют с древнейших пор. Они воспеты еще Гомером в «Илиаде». Ибо война между Троей и ахейцами — это и есть война одного Запада с другим… Византийцы называли себя ромеями и при этом прекрасно понимали, что они являются альтернативой Риму, а не его повторением. Эту тянущуюся из глубины веков альтернативность Византия передала Москве. Дело тут вовсе не в Третьем Риме. А в том, что, приняв дар этой альтернативности, Россия окончательно оформила себя в качестве второго Запада. Альтернативного тому классическому, который связал свою судьбу не с Грецией, а с Римом. А теперь всмотримся внимательно в контуры той альтернативной парадигмы развития, которая одна лишь и противостоит Модерну, оставаясь именно парадигмой развития. Модерн, дробя традиционное общество, бросает его в топку и движется вперед, формируя общество индивидуумов. Общество атомизированное и лишь потому регулируемое созданными Модерном институтами. Институтом права, который является для Модерна социальным суперрегулятором. Политическими институтами и так далее. Россия после Петра уже не может использовать регуляторы Премодерна, эффективные лишь в случае, когда общество остается традиционным. Петр слишком сильно разорвал с традицией. Но Россия не признает право в виде суперрегулятора, а значит, не переходит на территорию Модерна. И при этом Россия развивается, причем стремительно«.

Во-первых, у Кургиняна анализ двух типов Запада происходит не на основе анализа их базиса, анализа двух типов социального строя, который в реальности как раз таки общий, а в анализе надстроечных явлений, выдаваемых за базисные. Кургинян выбрал категорию «регуляторы». Он утверждает, что Россия не может опираться на традицию, так как выбросила ее при Петре I, но и не может опираться на право.

Во-вторых, абсолютизируется роль какого бы то ни было регулятора. Как будто западное общество везде и всюду опирается на правовые нормы, а восточное исключительно на традиционные?! Как будто весь вопрос в том, признает кто-то или не признает право или еще какие-либо нормы регулирования поведения основными или не основными? Ведь само собой понятно, что выбор регулятора зависит от конкретных условий и в каждую эпоху он может быть разным. Право никогда не может стоять выше классового интереса и общественного строя, в рамках которого оно формируется и существует. Потому, когда господствующим классам выгодно, они плюют на это право, когда право или любые иные нормы регулирования перестают соответствовать производственным отношениям, де-факто они перестают соблюдаться, при формальном их закреплении. Традиции, само собой разумеется, постоянно видоизменяются в большей или меньшей степени. Когда-то вполне нормальным и «культурным» было поедание пленных. Теперь это вроде как «каннибализм». Когда-то вполне естественным были наказания в виде порки розгами. Сейчас это, наверное, отнесли бы к чему-то вроде «нарушения прав личности» или к «унижению человеческого достоинства», или к еще какому-нибудь «тоталитаризму». Кургинян остаётся верен своему методу, суть которого состоит не в исследовании условий появления тех или иных социальных институтов, а в постулировании неких «идеалов», «моделей», выявлении некоей несуществующей метафизики и притягивании к этой метафизике реальной живой жизни.

Именно в силу такого метода Кургинян снова ставит заведомо бессмысленный вопрос и дает на него столь же бессмысленный ответ: «Что же является суперрегулятором, позволяющим России сформировать быстро развивающееся немодернистское общество? Анализ показывает, что таким регулятором является культура. Которая в России играет совсем иную роль, чем на Западе. На Западе никто не будет говорить, что театр — это кафедра. Никто не будет воспринимать даже самых гениальных писателей как пророков. И моральных (а в чем-то даже религиозных) учителей. Между тем, так Россия отнеслась и к Толстому, и к Достоевскому. Итак, Россия сохраняет коллективизм, обеспечивая развитие. А Модерн как западный вариант развития опирается на разрушение коллективизма. Россия создает в советский период уникальный индустриальный и даже постиндустриальный коллективизм«.

Как видим, наш автор пришел к тому же, от чего отталкивался в самом начале: к самобытному особому российскому пути, который основывается на очередных абстракциях: коллективизме и культуре.

Во-первых, культура понятие широкое и отождествлять культуру и искусство ошибочно. Если уж говорить о культуре в широком ее понимании, то надо включить в это понятие всю нематериальную (а если рассматривать культуру совсем широко, то и материальную) сферу жизни общества. Это и мораль, и законы, и менталитет, и определенные традиции, и религия, и идеология, и философия, и искусство. Также к культуре (в совсем широком смысле) можно отнести и все произведенное человечеством. Если же говорить о роли искусства, то везде и всюду оно отражает социальные чаяния общества. И даже если где-то отношение к нему более или менее серьезное это не должно затмевать главную мысль.

Во-вторых, говоря о том, что Россия обеспечивает развитие, сохраняя коллективизм, а модерн, мол, коллективизм разрушает, значит вообще не знать истории. Гитлеровская Германия, которую сторонники идеи модерна относят именно к модерну, тоже развивала коллективизм, да еще какой. Однако развитие это не очень нас привлекает. С другой стороны, опять-таки, отсутствует социально-классовый анализ. Ведь, повторимся, современный пролетариат Запада зачастую проявляет куда больше коллективизма, чем российский пролетариат. Поэтому рассуждения такого плана изначально обречены на провал.

Но после всего этого в Манифесте встречаем пример, в очередной раз иллюстрирующий алогичность и противоречивость рассуждений Кургиняна. Читаем: «Россия приняла большевизм. С одной стороны, как западное марксистское учение. А с другой, — как нечто свое, глубоко народное. Но, приняв западное марксистское учение, Россия приняла не капитализм, не Модерн как способ легитимации капитализма, а нечто альтернативное. Мы вновь видим верность России фундаментальному принципу альтернативного Запада«.

Итак, «с одной стороны западное марксистское учение», то есть мы имеем дело с принятием Россией западного учения, суть которого состоит в отрицании капитализма и призыве строить новое коммунистическое общество. Сразу отмечаем, что, во-первых, оно антикапиталистическое (по логике Кургиняна антизападное), во-вторых, это западное учение принимает Россия, которая вроде как «альтернативно западная». Налицо две логические неувязки.

Во-первых, западное учение само противоречит западным идеалам, но если Запад это отдельная единая цивилизация, то по логике западное учение должно, и проповедовать западные ценности, которые, согласно Кургиняну, глубоко буржуазные (не считая так называемого «альтернативного Запада» куда он относит Россию). Тут видна условность такого надклассового подхода к абстрактному Западу и Востоку, ведь это показывает нам, что в действительности и на западе и на востоке есть противоположные группы с противоположными интересами, а, следовательно, и мировоззрениями.

Во-вторых, почему Россия, которая, по словам Кургиняна, антизападная и несовместимая с капитализмом страна, принимает антикапиталистическое учение марксизма, если в ней нет капитализма, и она обладает «альтернативной западу парадигмой»? Значит, все-таки есть капитализм? Или учение марксизма тоже альтернативно Западу? Но тогда, что остается от слов «запад», «восток», «альтернативный запад», «альтернативный восток»? Вероятно, только слова.

Таким образом, Кургинян, с одной стороны говорит, что Россия обладает альтернативной западу парадигмой развития. Потом Россия, обладая альтернативной западу парадигмой, все же принимает западное учение, но не принимает капитализм. Получается так, что западное антикапиталистическое учение приняла страна с альтернативной западу парадигмой развития. Если у России «особый путь», то почему она отказалась от альтернативы марксизму, которая имела место в лице народничества, почвенничества, «русского социализма» Булгакова, Бердяева и пр.? Но спор народников, которые исходили из такой же точки зрения, что и Кургинян, и Ленина, который исходил из «западного» марксистского учения, закончился победой точки зрения Ленина! Ленина, который не отмахивался фразами о «совместимости» России с капитализмом, а провел объективный научный анализ реальности, которая показывал, что такая совместимость не только существует, но она исторически необходима[8]. А философов исконно «русской» школы в итоге отправили на пароходе в далекий путь, и это не вызвало особого возмущения в рядах русских трудящихся.

Но в таком случае, что остается от избранного особого русского пути и всей философии, которую нам преподносит Кургинян? Что остается от этой альтернативной культурной парадигмы, которая спасет весь мир? Западное учение немца Маркса, который призывал свергнуть капитализм? Несовместимая с капитализмом Россия, которая приняла западное антикапиталистическое учение Маркса (которое возможно принять только стране с хотя бы зачатками капиталистического уровня развития), отвергнув «исконно русских» философских мыслителей? Тут мы видим всю путаницу, в которую закономерно попадет человек, принявший установку о надклассовом понимании запада и востока, о выделении особого российского пути.

На самом деле, как мы уже писали выше, везде и всегда существовало, существует и будет существовать, пока есть капитализм, два востока, запада и две России. Одна Россия олигархов, другая Россия рабочих. Одна Россия Прохорова, другая Россия Этманова и ни больше, ни меньше. Так же и с Западом. Один запад представлен транснациональными корпорациями, правительствами — и такой запад мы презираем равно, как презираем и восток, и саму Россию олигархов. Но есть западные активные рабочие, есть компартия Греции, есть борцы с империализмом в странах востока, есть рабочий класс России — и мы именно с такой Россией, и за такую Россию мы будем биться до конца.

5. Что предлагает нам Манифест?

После столь длинного разбора теоретической части Манифеста, возникает вопрос, а что же предлагает нам делать Манифест? Мало ли какие там теоретические тонкости, какая разница, как ты назовешь современный строй — модерном ли или капитализмом, суть то одна: кучка паразитов грабит массу тружеников. Может быть, вся критика надуманна, и связана с тем, что «догматиков коммунистов-марксистов» не пускают в эфиры федеральных ТВ, а Кургинян новым языком и современным подходом пробился, завладел левым электоратом и это, мол, просто раздражает «догматов»?

Может быть, то, что предлагает Кургинян, мало чем отличается от того, что предлагают ортодоксальные марксисты-ленинцы? Но нет! В этом манифесте мы видим образец связи теории с практикой, связи, когда ошибка в базовом теоретическом подходе приводит к грубым и неверным искажениям в практической программе действий и политической линии движения, которое руководствуется данной программой

Во-первых, ни слова не говорится о той самой практической борьбе. Заявляется, что «Нам нужен Четвертый проект, который вобрал бы в себя все лучшее из растоптанного советского прошлого. Который одновременно с этим учел бы некую, лишь сейчас проявленную произошедшей трагедией, великую и загадочную традицию«. Сам подход виден здесь очень рафинированно: ничего про борьбу, про классовое самосознание, про роль масс, про необходимость организации пролетариата в класс, зато апломб на то, что «мы напишем лучший проект», а вы уж реализовывайте. За последние годы было много проектов, как бредового толка, так и приличных и даже марксистских. Взять хотя бы Программу нашей партии, которая научна и раскрывает явления современной политической жизни с позиции марксизма. И то пока она не овладела сознанием масс в той мере, в какой это требуется для ее реализации хотя бы на стадии «минимума». А здесь на полном серьезе говорится о том, что «главное это проект». Но в чем суть проекта «Сути времени»?

Не приводя путаных цитат из этого проекта, отметим лишь то, что он целиком и полностью ориентирован на «исправление ошибок СССР», то есть отталкивается опять же от прошлого, вместо того, чтобы говорить о будущим. Безусловно, мы приветствуем желание разобраться в причинах гибели СССР и ошибках, которые были допущены руководством КПСС. Но в данном случае мы не будем перегружать этим работу, ибо это тема для отдельного исследования. Интерес представляет вопрос, кто будет реализовывать этот проект. Кто все эти ошибки будет исправлять? И тут мы встречаем очередной перл:

Что это за такая химера — когнитариат? Чем он отличается от интеллигенции? Чем он отличается от пролетариата? В чем состоит объективная основа силы этого слоя? (кроме общего рассуждения о том, что наука стала производительной силой). Ответа нет, есть только заявления и постулирования в духе того, что этот самый когнитариат все решит и реализует этот самый «четвертый проект». Хотя, на самом деле, если оставаться верным научному подходу, несложно догадаться, что научная интеллигенция, про которую говорит Кургинян, называя ее когнитариатом, является на самом деле самым что ни на есть пролетариатом, который лишен средств производства, работает на «дядю» и обладает единственным товаром — своей рабочей силой или, в случае умственного труда, интеллектуальными способностями. Выделение так называемого когнитариата выгодно буржуям, так как оно противопоставляет работников физического и умственного труда, затушевывает пролетарское самосознания научной интеллигенции, вводит читателя в терминологическую путаницу (ведь что такое пролетариат, более или менее ясно, а вот когнитариат вряд ли кто без пол-литра разберет).

По вопросу, что конкретно делать, мы не видим в манифесте ни слова о борьбе рабочего класса, о методах борьбы, ни слова о хоть каком-то намеке на решение конкретных задач, на изменение жизни рабочего класса и всего трудового народа к лучшему, ни слова про классовую организацию пролетариата и классовую борьбу. Вообще в манифесте мы не встречаем ни слова про реальную борьбу. Одни абстракции с претензией на научность и мессианство, постулирование спорных идей без их аргументации, словом, вместо сути времени нам подсовывается очередное искажение и увод в сторону от сути.

Позже в одном из выпусков «Сути времени» Кургинян озвучил свою программу действий, которая сводилась к умеренному государственному капитализму с социально-ориентированным уклоном. И то конкретных методов борьбы за даже такой «цивилизованный» капитализм дано не было. Все сводилось к хотелкам: хочу снижение цен, хочу национализацию природных ресурсов, хочу доступного образования и пр. А делать все должно, по-видимому медвепутовское государство, которое все эти годы проводило диаметрально противоположную политику. Так кому предлагаете, гражданин Кургинян? Кто делать-то будет?

6. Миф о «перестройке-2» и тактика движения «Суть времени» на этапе обострения политической борьбы.

Предложения манифеста, озвученные в предыдущем параграфе, очень гармонируют с еще одним теоретически неверным и практически вредным постулатом манифеста, будто сейчас в стране началась «перестройка-2». Крушение СССР, несомненно, явилось не только откатом назад в социальном отношении, но и геополитической катастрофой для России, которая во времена СССР была сверхдержавой, достигла своего пика развития, а в 1990-е была превращена в сырьевой придаток Запада, являющийся, по сути, полуколониальной страной. Подобная ситуация породила наряду с марксистским подходом государственно-патриотическое течение, которое считает крушение СССР, прежде всего, геополитической катастрофой, а уже только потом реставрацией капитализма. Тем не менее, власть за нулевые годы сделала существенные продвижения вперед по пути своей внутренней централизации управления и определенного усиления на международной арене. Потому в настоящее время Россия не только не является полуколониальной страной, а, напротив, по оценкам исследований ряда публицистов марксистского толка, относится к империалистическим странам[9]. Конечно, РФ не США и масштаб ее империализма намного меньше, но факт есть факт — амбиции РФовских властей существенно увеличились, и сегодня Россия претендует на роль регионального империалиста.

Государственники в таком случае либо продолжают ругать власть за «недостаточность» государственности, чем ставят под удар все оппозиционное движение, ибо только наивный обыватель (или сознательный враг) может всерьез требовать усиления СОВРЕМЕННОГО БУРЖУАЗНОГО ГОСУДАРСТВА. Кто-то из государственников начинает хвалить Путина, а часто противопоставлять государственника Путина либералу Медведеву, рассказывая про «новую перестройку». Этим, по-видимому, занят и Сергей Ервандович. В Манифесте читаем: «России теперь, двадцать лет спустя, навязывается новая перестройка, «Перестройка-2». И именно эта перестройка, коль скоро ей не удастся дать отпор, станет окончательной русской смертью«.

Если перестройка СССР была понятной: в стране происходила перемена строя с социалистического на капиталистический, то утверждения о перестройки сегодняшней России выглядят, по меньшей мере, странными. От чего к чему перестраиваемся? Капитализм поэтапно коренится в России, власть ничего не собирается перестраивать, напротив, государство буржуазной диктатуры проводит последовательную буржуазную политику, направленную на фашизацию политического режима, экономические и правовые гарантии награбленной крупной частной собственности, десоциализацию государства в области социальной сферы, дебилизацию и клерикализацию в идеологической сфере и образовании. Все это проводится планомерно, поэтапно и последовательно. С точки зрения крупнейшей сырьевой буржуазии, это вполне прагматично и правильно. Зачем нужно думающее население в стране, где прибавочную стоимость можно извлечь из продажи нефти и газа, металла и древесины? Зачем строить, развивать? Конечно, особенно в свете последних событий, мы видим, что разные кланы господствующего класса грызутся между собой, используют обострение народного гнева в своих узких целях. Они противопоставляют себя друг другу в частностях, но в одном они едины: и Немцовы-Навальные, и Путины-Медведевы заинтересованы в сохранении того строя, который сейчас существует в России, — капитализма. И в критический момент против трудового народа они всегда выступят единым фронтом. Говорить же о некоей «перестройке-2» означает считать борьбу между разными группами буржуазии борьбой за перемену строя, тем самым допускать глубочайшую теоретическую ошибку, вводить в заблуждение массы и косвенно становиться на сторону одной из этих враждующих группировок.

Обращаясь к событиям послевыборной серии протестных акций в России, мы видим как этот миф о «перестройке-2» сказался на тактической линии движения «Суть времени». Вместо того, чтобы проводить анализ условий, сложившихся в стране, анализ социальных и политических сил, которые пытаются оседлать народный протест, Кургинян, а вслед за ним и его движение попросту открестились от этого дела, обозвав все выступления «оранжевой проказой», «шабашом» и пр., тем самым оскорбив и настроив против себя громадное число недовольных существующей властью людей. Кроме этого, подобная оценка событий в России привела Кургиняна к глубоко ошибочному смешению в кучу и «арабской весны» (которая во многом прошла под антиамериканскими лозунгами), и «Ливию», и «цветные революции» в Украине, Грузии, Киргизии, и ситуацию в России.

Естественно, что, руководствуясь таким поверхностным, теоретически ошибочным, взглядом на происходящие события, у движения «Суть времени» сложилась столь же ошибочная и тактика. Вместо того, чтобы общими усилиями вместе с другими лево-патриотическими организациями прийти на оба митинга и отвоевывать массы на болотно-сахарных площадях из-под влияния либералов, вместо того, что бы развивать народный протест в сторону его радикализации и социальности, Кургинян созывает отдельный митинг в 2-5 тыс. человек и акцентирует все свое внимание на «оранжевой угрозе», и практически ничего не говорит о тех «оранжевых», которые ныне сидят в Кремле и грабят Россию, фальсифицируют выборы и плюют людям в лицо.

Мы солидарны с «Сутью времени» в оценке той псевдооппозиционности либералов, которые пытаются оседлать и слить народный протест, мы благодарны руководству движения «Суть времени» за предоставленную возможность выступить нашему представителю на митинге 24 декабря (на либеральные трибуны представителей РКРП-РПК на пушечный выстрел не подпускают, «демократия» — как не крути, все равны, но кто-то равнее). Вместе с тем, это ни в коем случае не должно означать, что задачей современных лево-патриотических сил является консолидация только лишь против «оранжевых». Ведь если бросить всю мощь критики и сил против «оранжевой проказы», как это делает Кургинян, то косвенно мы оказываем поддержку Путину и тем «оранжевым», которые поддерживают его политику. В действительности тот, кто выступает против оранжевых всех мастей, на деле должен быть вместе с народом, а сейчас народ, как показала практика, приходит в своей массе не на кургиняновские, а на болотно-сахаровские митинги, и отдавать на откуп Немцовым-Навальным десятки тысяч простых граждан, не имеющих опыта в политической борьбе, пришедших впервые на политическую акцию, недопустимо и в определенной степени преступно. Проведение же микромитингов параллельно большому митингу — заведомо проигрышный вариант и обрекает такой митинг на малочисленность, а, следовательно, дискредитирует лево-патриотический фланг оппозиции в целом. Здесь же подчеркнем, что мы не против самостоятельных митингов как таковых, но не параллельно с крупными общегражданскими акциями протеста типа 10 и 24 декабря.

РКРП-РПК и ориентирующийся на нее Революционный Комсомол выработали собственную линию по данному вопросу, которая состоит в активном участии во всех массовых народных выступлениях против фальсифицированных выборов, стремлении радикализации протеста, что должно выразиться в создании народных комитетов как постоянно действующих органов социальной борьбы по месту жительства и работы граждан. С другой стороны, наши организации исходят из необходимости соединения общедемократического протеста с борьбой за насущные социальные права[10]. Только при таком соединении возможно добиться не только количественных, но и качественных системных изменений. Смена лиц у руля — это не выход, выход в смене системы.

Заключение

Итак, мы только что разобрали Манифест движения «Суть времени», в котором была предпринята попытка объяснить текущее состояние мира и страны, а также дать рецепт выхода из плачевной ситуации.

В теоретическом плане Манифест страдает рядом существенных недостатков и ошибок. В нем дано конспирологическое объяснение причин развала СССР, ложное толкование капитализма как исключительно западного явления, а отсюда и неверный вывод о несовместимости России с капитализмом. Подобная трактовка привела автора к разделению буржуазии на «хорошую» историческую и «плохую» современную российскую. Мол, там буржуи копили богатства «по закону», «трудолюбиво» в 19 веке, а у нас «криминально». Конечно же, идеализм, соединенный с вполне искренним патриотизмом приводит Кургиняна к тезису об «особом пути России», которая обладает «особой парадигмой развития» (правда, сама эта парадигма формулируется крайне аморфно и не выдерживает никакой критики). Отказ от классового подхода также является закономерным итогом методологических ошибок Кургиняна, который, заявляя о «перестройке-2», тем самым придает борьбе разных группировок буржуазии значение борьбы за смену строя, а, следовательно, косвенно встает на сторону одной из клик буржуазного класса.

Когда же речь подошла к вопросу о том, что же нам делать сегодня, то Кургинян, вместо того чтобы говорить о рабочей борьбе, о мерах конкретного характера по низвержению того строя, который сейчас существует, вместо того чтобы показать, что он видит в будущем, выдает нам малопонятную кашу о том, что «мы в будущем исправим те ошибки, которые были в СССР и напишем новый четвертый проект». В конце Кургинян называет свою социальную базу, которая состоит из так называемого когнитариата, который в действительности является пролетариатом умственного труда. То есть опять даже в этом вопросе идет запутывание сути времени вместо ее объяснения.

Практика поведения движения «Суть времени» в условиях реального обострения борьбы полностью подтвердила все наши выводы. Кургинян волей или неволей сосредоточивая все острие критики и пропаганды на борьбе с «оранжизмом», этим играет на руку существующей ныне клике буржуазии, возглавляемой Путиным.

Подводя общий итог, хочется отметить, что подобные документы как Манифест «После капитализма», при всей их искренности в благих намерениях, из-за своей теоретической несостоятельности очень выгодны современному господствующему классу. Они написаны честными людьми, как говорится «от души», в них дается критика современного строя, даже дается критика капитализма и даже делаются ссылки на Маркса. В подобных документах при этом используется более сложная терминология, придавая тем самым документу показную научность и показную «новизну». Но тут нет главного — нет подлинно научного подхода, нет грамотно поставленных вопросов, а раз нет этого, то нет и внятного объяснения «что делать?». Здесь мы наглядно видим, какое важное значение имеет теоретическая борьба, которой иногда пренебрегают современные левые активисты. Перед нами искренний советский патриот, стоящий на антимарксистских, а, следовательно, антинаучных теоретических позициях. И эти ложные теоретические позиции во многом сводят на нет все его усилия в защите советского прошлого и в каком-то смысле играют против того дела, за которое он борется. То есть ошибки в казалось бы сугубо академических вопросах (таких как понимание базиса и надстройки, капитализма, места России в мире) привели Кургиняна и его движение к ошибочной практической политической линии в условиях обострения борьбы.

Кургиняна мы оцениваем как попутчика, не союзника и не врага, а именно попутчика. На данном этапе он, скорее, приносит больше пользы, чем вреда, но эта польза становится все меньше по мере обострения ситуации в стране. Если в период «мирного» развития событий Кургинян приносил огромную пользу своей работой в проектах «суд истории» и «исторический процесс», пропагандируя советизм и воодушевляя многих просоветски настроенных людей, то теперь, когда пришло время переходить от защиты СССР к практике борьбы, мера прогрессивности Кургиняна падает и использование его деятельности сегодняшним правящем слоем становится все сильнее. А это не может не наводить на мысль, что в скором времени сей политолог может скатиться в окончательное государственническое пропутинское болото и стать по другую сторону баррикад.

[1] См. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. ПСС. Т. 3. М. 1971.

[2] См. Маркс. К. Наброски ответа на письмо В.И. Засулич // Маркс К. и Энгельс Ф. Т. 19.

[3] Энгельс Ф. Письмо К. Шмидту, 5 августа 1890 г. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 370.

[4] Энгельс Ф. Письмо В.Боргиусу, 25 января 1894 г. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 174-175, 176.

[5] Энгельс Ф. Письмо Ф. Мерингу, 14 июля 1893 г. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 82-84.

[6] См. Маркс К. Капитал. Том 3. М. 1955.

[7] В терминологии Кургиняна это «Трест Даешь Капитализм», то есть та группа капиталистов, которая была заинтересована в уничтожении СССР и осуществляла это уничтожение.

[8] См. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. ПСС. Т. 3. М. 1971.

[9] См., к примеру, Современный российский империализм Батов Александр, Марков Сергей, Сергей Е., Магов Алексей, Орлов Владимир

[10] На эту тему см. более подробно О честных выборах и нечестной демократии. Заявление Комиссии по рабочему движению и Идеологической комиссии ЦК РКРП-РПК; Власть миллионам, а не миллионерам. Заявление Бюро ЦК РКСМ(б); Протесты: пора делать следующий шаг; Служить России — значит служить трудовому народу.