Гл. страница >> Проводник >> р. А. Штейнзальц >> Книги >>"Библейские образы" >> I

Перед Вами электронная версия книги А. Штейнзальца "Библейские образы". Подробнее об издании этой книги и возможности ее приобретения – здесь.

ВВЕДЕНИЕ

Действующие лица и героя Танаха*, несомненно, являются самыми известными образами человеческой истории. Даже людям, не очень сведущим в Священном Писании, знакомы, по крайней мере, имена его главных персонажей. Мы то и дело встречаемся с ними в искусстве и литературе, упоминаем их в своей речи. И все же библейские образы остаются не вполне ясными для нас; мы понимаем их меньше, чем героев обычных литературных произведений. Это отсутствие четкого представления не обязательно является следствием недостаточного знания; оно объясняется, скорее, следующим парадоксальным фактом: библейские персонажи настолько знакомы, настолько "знамениты", что превратились в определенном смысле в стереотипы. Они стали как бы жертвой общепринятых представлений, будучи приспособлены к стереотипным условностям, подчинены представлениям, которые кажутся сами собой разумеющимися, и это мешает более глубокому их пониманию. Ведь обычно то, что "каждый знает", не удостаивается должного внимания.
----------------------
* Танах - Священное Писание, Библия. Слово Танах представляет собой аббревиатуру названий трех составных частей Священного Писания: Тора (Пятикнижие), Невиим (Книги Пророков) и Ктувим (Книги Писаний).
-----------------------

Кроме того, здесь действует и другой, более существенный фактор, - это сам характер библейского повествования, его лапидарность в описании действующих лиц, озадачивающая даже тех, кто хорошо знаком с текстом.

Две основные характерные черты стиля Танаха придают его повествованию специфический характер и силу воздействия, в то же время являясь причиной некоторой таинственности, окружающей его действующих лиц. Первая: стиль Священного Писания почти всегда сухой, бесстрастный, его герои показаны объективно, как бы со стороны. Это одновременно и всеохватывающее, и более отстраненное описание, чем в обычных исторических хрониках. При этом повествование развертывается просто как изложение фактов, без попытки проникнуть в психологию действующих лиц или проанализировать мотивы их поступков. Профессиональные приемы романистов, как, например, монологи, в которых раскрываются мысли и чувства персонажей, или откровенные диалоги, призванные объяснить их побуждения, либо множество деталей, образующих фон действия, отсутствуют в Священном Писании. Но в некоторой мере именно благодаря сухости и лапидарности стиля Танаха он производит сильное впечатление. Каждая фраза, каждое действие в нем важны как намек или иносказание, полные глубокого смысла, находящего отклик в душах людей своего мира. Мы узнаем о событиях, но их внутренний смысл остается для нас скрытым; мы видим результаты происходящего, не представляя себе его внутреннего механизма. Что думал Аврагам, когда вел своего сына Ицхака к месту, где должен был принести его в жертву? Что чувствовал Моше, когда Всевышний открылся ему? Почему Авшалом восстал против своего отца? Мы можем только догадываться об этом, потому что о психологии и чувствах действующих лиц в Танахе не говорится ни слова.

Другая особенность этой отстраненной подачи образов и событий - их многогранность, многоаспектность. Хотя различия между добром и злом, между грешниками и праведниками очерчены четко и недвусмысленно, нет попыток приспособить события и поступки к тому, чтобы они приличествовали общему образу той или иной личности. Великие мужи и выдающиеся женщины, которые до сих пор служат примером и образцом для подражания, отнюдь не изображаются так, чтобы вызвать пылкое восхищение. Их слабости, недостатки и затруднения описываются с такой же объективностью, как и черты характера грешников. "Положительные герои" Танаха не являются статуями святых, а "отрицательные герои" не изображены чудовищами; все они - живые люди с их разнообразными, зачастую противоречивыми чертами характера.

Достоинства индивида показаны не просто как его личные черты, но и в их проявлениях в определенных обстоятельствах. У библейских героев и героинь есть личная жизнь, но в то же время каждое их действие имеет значение для общества, в котором они живут. Действия того или иного героя могут быть образцом добродетели и достоинства в личном плане, но в то же время играть деконструктивную общественную роль. С другой стороны, личный грех не всегда чреват отрицательными последствиями для семьи, общества или государства. В Танахе события соотносятся не только с конкретным временем, в котором они происходят, но и со всем спектром исторического времени, что неизбежно ведет к изменениям в оценке деяний и событий и в соотношении между великим и малым, между важным и тривиальным. Так, великий и могущественный правитель может оказаться незначительной исторической фигурой, а преследуемый бродяга - единственной выдающейся личностью своей эпохи.

Критерий значимости выходит за рамки истории, потому что в Танахе он определяется понятиями не только данного, конкретного времени, но и вневременными категориями. Тем не менее, сколь бы ни было отстраненным такое описание, общее суждение о событиях и людях выносится в Танахе с учетом их житейского, мирского, обыденного значения. Возвышенное здесь может включать в себя преходящее, повседневное. Таким образом, повествование в Танахе построено как на широких обобщениях, охватывающих большие периоды времени и значительные события, так и одновременно на описании конкретных ситуаций с их особенностями и деталями. Великое не превосходит способность человека соотноситься с ним, а частное всегда не тривиально, всегда важно для понимания человеческого существования.

Широкие мазки библейского полотна дополняются здесь и там детализированными миниатюрами, образуя в совокупности многомерные портреты, преисполненные жизненности и мощи. Именно конкретные, порой подробные характеристики героев придают красоту и силу библейскому повествованию, но в то же время иногда затрудняют понимание того или иного образа.

Еще один аспект проблемы понимания библейских персонажей связан с тем, что Танах - это книга не для досужего чтения, и ее действующие лица - нечто большее, чем просто человеческие портреты. Герои Танаха продолжает жить и действовать в течение долгого времени после того, как покинули этот мир. Старинный еврейский обычай говорить о персонажах Танаха в настоящем времени является выражением соответствующего опыта. Они - не просто исторические фигуры, но и архетипы, и, как таковые, продолжают жить, причем не только в литературе и философии, но и в жизни их потомков на протяжении многих веков. Они продолжают жить и развиваться в истории еврейского народа, в его психологическом строе как часть его коллективной личности.

По поводу действующих лиц Танаха были написаны тысячи комментариев и возникли тысячи легенд, которые стали интегральной частью рассказа о каждом библейском персонаже. Различные отношения и аспекты, на которые в библейском повествовании содержатся лишь намеки, с течением времени получали все большее развитие; каждый персонаж обретал все большую глубину и достоверность в творческих трактовках Талмуда, в Кабале, в устной традиции, в народных сказаниях. Ни один из рассказов Танаха не является завершенным без этих дополнительных слоев его содержания: они придают новые формы и черты каждому портрету, решают новые проблемы, привносят новые штрихи в картину, которая, в свою очередь, дополняется и обогащается.

Предлагаемая серия избранных портретов действующих лиц Танаха представляет собой попытку дополнить общую картину некоторыми чертами, прояснить ряд обстоятельств, на которые содержатся намеки в Священном Писании. Этот труд ставит своей целью приблизиться к более глубокому пониманию некоторых общеизвестных библейских персонажей, проанализировать мотивы и попытаться понять духовное содержание их поступков, а также переживания и стремления этих людей в контексте того исторического периода, в котором они жили. Исходя из этой задачи, автор книги использовал и материал традиционных еврейских источников. В большинстве случаев эти источники в книге не упомянуты, поскольку материал, почерпнутый из богатой сокровищницы еврейской литературы, представляет собой не прямые цитаты, а сведения, выбранные из источников разного уровня и характера. Читатели, знакомые с этими источниками в большей или меньшей степени, поймут соответствующие намеки, тогда как находящиеся вне сферы еврейской учености были бы только запутаны детальными ссылками.

В связи со сложностью библейских персонажей не представлялось возможным обсуждать их во всех аспектах. Поэтому предлагаемые главы построены как комментарий к определенной грани того или иного образа, как освещение его в определенном аспекте, имеющем также отношение к проблемам и событиям нашего времени.

Некоторые герои Танаха вообще не рассматриваются в нашей книге, и не потому, что они менее значительны, а наоборот, - потому, что объем работы не позволяет отдать им должное. Яаков, Моше, Давид - это столь фундаментальные, столь многоплановые личности, что было бы неуместно ограничиваться рассмотрением той или иной грани этих образов.

Персонажи Танаха показаны в данной книге в двух планах. Они - и исторические личности, и одновременно архетипические фигуры, так или иначе соотносящиеся с внутренней жизнью современного индивида, современного общества и с происходящими в этом обществе политическими событиями.

Автор ни в коей мере не претендует на то, чтобы ответить на все вопросы, которые могут возникнуть в связи с образами Танаха. Данная работа ставит своей целью лишь более широкое ознакомление читателя с действующими лицами Книги Книг, что, возможно, поощрит его к более глубокому ее изучению и принесет ему радость от самого процесса изучения Священного Писания.

ЕВА

НЕДОСТАЮЩАЯ ПОЛОВИНА
(Брейшит 2:18-4:42 )

Ева (Хава) - не только первая женщина, упомянутая в Танахе, в книге Бытие (Брейшит), первой книге Пятикнижия, - она вообще первая женщина. Поэтому Ева в большей мере, чем другие персонажи Священного писания, представляет собой архетип матери и вообще женщины. В некотором смысле, каждый мужчина на определенном этапе своей жизни играет роль Адама, а каждая женщина - роль Евы. Взаимоотношения Адама и Евы являются основополагающими и для нас. Мы то и дело извращаемся к этим своим прототипам, потому что Адам и Ева в полном объеме представляют человеческие отношения, воплощая в себе не образы отдельных людей с присущими им индивидуальными особенностями, но человека как вид, - то есть отражают образ рода человеческого. Последователи мистического направления в иудаизме считают, что души всех людей не только происходят от Адама и Евы, но и продолжают зависеть от них, являются компонентами бытия первых людей. Адам - это человек, включающий в себя всех людей. Адам и Ева - не только архетипы человечества, но и сама его сущность, и их история - это история человеческого рода. Такое толкование образа Евы и истории ее жизни приводит к всеобъемлющему взгляду на женщину, потому что, как мы уже отмечали, каждая женщина, являясь частью Евы, в тот или иной период своей жизни повторяет ее путь и в том или ином виде снова и снова играет ее роль. Это не значит, что Еву следует считать образцом женщины. Даже самые достойные героини еврейской истории не безупречны. Все четыре праматери еврейского народа - Сара, Ривка, Лея и Рахель, - которые во многих отношениях представляют собой образец еврейской женщины, не избежали критики мудрецов эпохи Талмуда и последующих времен. Вообще ни одна из великих библейских личностей не изображена как однозначное, одноплановое воплощение добродетели. Все они - реальные, живые люди, которым присущи взлеты и падения, стойкость и подверженность искушениям, внутренняя борьба и преодоление желаний. Порою именно слабости и недостатки личности способствуют тому, что она играет конструктивную роль. Герои Танаха как бы дают нам наглядный урок, хотя это не значит, что им следует подражать. Наоборот, часто то или иное повествование имеет целью предостеречь нас от ошибок наших предков, какими бы великими, значительными и превосходящими нас личностями они ни были. Так и рассказ о Еве -это рассказ о женщине, которой присущи женское очарование и способность совращать и быть совращенной. Ева - это одновременно и положительный пример, и свидетельство того, сколь могущественна женщина и как велика ее роль в мире.

Рассказ об Адаме и Еве многогранен, и мы коснемся только некоторых его аспектов. Прежде всего, важно понять кажущуюся простоту создания Евы, - простоту, которая, в свою очередь, проливает свет на некоторые моменты связанности Евы с Адамом. Мудрецы Талмуда соглашались в том, что Ева не просто сотворена из ребра Адама, как мы привыкли думать, но что Адам и Ева первоначально возникли как единое сущесто - а-адам а-ришон (первозданный человек) с двумя сущностями - мужской и женской. Библейское слово цела, обычно понимаемое как "ребро", может также означать и "сторона", - как, например, в выражении цлаот а-Микдаш (стороны Святилища). Женщина была сотворена из цела - ребра Адама потому, что она была прежде всего одной из сторон, или одним из двух аспектов, первоначального человека, который, таким образом, стал двумя разными личностями.

Подтверждение этому - и в обстоятельствах дальнейших событий, выходящих за рамки рассказа о сотворении человека. Как в самом Танахе, так и в более поздней еврейской литературе, идея Творения неоднократно трактуется как разделение. Вследствие этого отношения между мужчиной и женщиной везде и во все времена имеют характер поисков чего-то потерянного, как говорит Талмуд. Мужское и женское начала по сути своей являются частями единого целого, первоначально созданного как одно существо, но разделенного на две половины - и прежде всего для того, чтобы связь между ними была неоднозначной, сложной и глубокой. Две половины этого целого постоянно ищут друг друга и не могут обрести покой, пока не соединятся - в новом, отличном от первого, единстве. "Поэтому оставит мужчина отца и мать и прилепится к жене своей; и станут (они) единой плотью" (Брейшит 2:24). Смысл этих слов Танаха непосредственно вытекает из факта разделения: хотя связь с родителями весьма сильна - и даже, по существу, неразрывна, есть еще и другая связь, скрытая, но, тем не менее, существующая с момента рождения: связь с будущей женой или мужем. Для бытия нового человека эта связь даже более существенна, чем связь с родителями, так что, в конечном счете, он покидает их и отправляется на поиски своей утерянной "половины". Это поиски его собственной полноты, целостности, которую он утратил, когда, на втором этапе Творения мира, был как бы разделен надвое. То, что он ищет, - это возвращение к единству.

В соответствии с этим взглядом, изначально отношения между мужчиной и женщиной имели своим назначением не деторождение, но нечто более существенное и основополагающее. Воспроизведение вида - это вторичная функция. В повествовании о Творении и о Еве факт деторождения опережают многочисленные события огромной, судьбоносной важности. А рождение ребенка, описанное в Танахе как событие, удивляющее своей новизной и вносящее новые аспекты в отношения между мужчиной и женщиной, - это своего рода добавочное вознаграждение, новый человек, чудесным образом возникший в результате самого акта воссоединения. Первоначальное единство было стерильным, но, чтобы восстановить его, обе соединяющиеся части создают из себя нечто, не существовавшее раньше. И действительно, повествование, описывающее первое деторождение, подчеркивает чудо этого нового творения, чудо возникновения нового мира. Основа связи между мужчиной и женщиной заключается не в функции, но в сущностном объединении, в воссоединении двух сущностей. Поэтому и семья воспринимается нами как имеющая первостепенную ценность для человека, а не только как созданный обществом механизм для удовлетворения тех или иных нужд.

Рассказ о разделении, о расчленении надвое первичной человеческой личности позволяет понять и фундаментальное различие между человеком и другими живыми существами, которые с самого начала были разделены на особи мужского и женского пола. Из этого следует, что отношения между полами в животном мире основаны на воспроизведении вида, а не на каком-либо глубоком значении этих отношений, сущностном самом по себе. По этому поводу средневековый еврейский мыслитель Рамбан (раби Моше бен Нахман) сказал: "Никакой бык не берет корову в жены". Их связь случайна и функциональна в несравненно большей мере, чем это имеет место в человеческих супружеских отношениях.

Таким образом, становится ясно, что рассказ о сотворении Евы из цела представляет собой нечто большее, чем просто отчет о событии; он необходим для понимания сути супружеских или семейных связей и определения путей укрепления этих связей. Обширный свод еврейских брачных законов и обычаев во всех их деталях в конечном счете отражает изначальную роль первой женщины. До сегодняшнего дня благословение, произносимое на церемонии бракосочетания, ("Порадуй же дружную любящую (пару), как радовал Ты в древности в райском саду сотворенное Тобою") - напоминает нам об Адаме и Еве. В сущности, каждое бракосочетание есть повторение отношений этой первозданной пары.

Другим важным элементом библейского рассказа о райском саде является описание роли Евы как лукавой искусительницы, по вине которой произошло изгнание из рая. Рассказ о том, как Ева соблазняла Адама, вызывает много вопросов, волновавших исследователей всех времен. В частности, возникает вопрос: почему события разворачивались таким образом и почему именно Ева соблазнила Адама, а не наоборот.

Одно из наиболее весомых объяснений основано на примечательной особенности этого первого поколения людей, особенности, которая была присуща только им: Адам находился в прямом контакте со Всевышними, тогда как Ева получала соответствующие указания через Адама. Из этого обстоятельства может быть сделан далеко идущий вывод: послушание Б-жественной воле должно быть основано на личной, прямой связи человека со Всевышним. Если же, при отсутствии таких отношений, повеления передаются через посредника, можно ожидать их невыполнения.

Повествование о Б-жестьенном откровении на Синае, рассказывающее о "создании" Израиля, повторяет в своей внутренней форме основные положения рассказа о сотворении Адама, являясь в то же время противоположностью истории изгнания первых людей из рая. Здесь заповеди даются народу совсем иначе: весь дом Израиля, мужчины и женщины, получают Тору совместно. Законоучители раннего средневековья (ришоним) находят даже намеки на то, что Тора была принята сперва женщинами (домом Яакова), до того, как она могла быть принята мужчинами (домом Израиля). Таким образом, наблюдается изменение первоначальной схемы, основанное, по крайней мере частично, на необходимости прямых и действенных взаимоотношений между Всевышним и избранным Им народом.

Есть этому и другие объяснения, которые, по меньшей мере, дают пищу для размышлений. Проблема, которая тем или иным образом занимала мудрецов эпохи Талмуда, заключалась в понимании и трактовке того, что они называли "дополнительной мерой понимания, данной женщинам". Речь идет о женской интуиции, которая включает в себя, помимо прочего, присущее женщинам чрезмерное любопытство. Описываемое в Танахе происшествие с Древом познания случилось, в частности, вследствие искушения знать слишком много. Любопытство само по себе не является пороком и не ведет к греху, но стремление разузнать выходящее за допустимые пределы опасно и развращает. Отсюда и попытка установить ограничения для женского любопытства.

В соответствии с другой точкой зрения, которая также была предметом многочисленных обсуждений, грех, связанный с Древом познания, обусловлен, в частности, особым характером отношений между мужчиной и женщиной. Аспекты этого греха, разумеется, весьма различны, - они включают в себя вопросы соотношения знания и целомудрия, жизни и смерти.

Люди - это единственные живые существа, у которых отношения полов не ограничены задачей произведения потомства. Мы в уникальной мере освобождены от подчиненности природным циклам; для нас играют роль эмоции и сознательное установление родственной связи, а не биологический инстинкт, который служит лишь в качестве подосновы отношений.

В этом контексте вопрос о знании (даат) и, разумеется, о Древе познания должен рассматриваться в свете употребления того же ивритского корня для описания интимных отношений первых человеческих существ. "И Адам познал (яда) Хаву, жену свою" (Брейшит 4:1). Древо познания представляет, таким образом, не столько утрату первозданного целомудрия рая, сколько утрату определенного характера отношений и замену их другими. В отличие от своего рода практической, инструментальной связи между мужскими и женскими особенностями в остальной природе, отношения между мужчиной и женщиной имеют то преимущество, что они в большей мере свободны от непреложной биологической предопределенности. С другой стороны, сама эта свобода способствует порочным побуждениям, необузданным желаниям, игнорирующим ограничения, даже такие, которые связаны с их изначальной функцией. Другие человеческие инстинкты (стремление к утолению голода, жажды) четко соотносятся с их специфическими функциональными целями и удовлетворяются, когда эти цели достигнуты. Сексуальное же побуждение представляется не имеющим иной цели, кроме своего собственного удовлетворения, являясь, таким образом, специфически человеческим желанием, с его единственной в своем роде внутренней силой, которая побуждает к достижению интимной близости, так же, как и к распущенности и излишествам, привносимым в этот мир Древом познания.

Существование в каждой культуре половых ограничений отражает всеобщее ощущение того, что это человеческое свойство является чем-то необычным, чуждым. Поэтому грех, связанный с Древом познания, описывается как происходящий не от голода или жажды, но от "вожделения глаз", влечения к красоте плода как к самоцели, которое представляет собой чистое желание, без практической пользы. Возникновение этого желания специфически связано с женщиной, потому что, в отличие от всех других живых существ, у женщины отсутствует цикл сексуальной готовности к воспроизведению потомства (не путать с циклом воспроизведения как таковым), и сексуальная активность женщины является постоянно возможной. Таким образом, грех, связанный с Древом познания, берет свое начало от женщины, потому что именно она, с присущими ей особенностями, создала возможность освобождения от цикличного, механического действия инстинкта. Если бы человек не выходил за рамки инстинкта, стремлений, основанных лишь на его биологических потребностях, он мог бы остаться в райском саду, в мире красоты и блаженства, но также и ограничений. Благодаря Древу познания возник новый мир с его свободной игрой желаний. Возникла также свобода выбора. Грех, связанный с Древом познания, является одновременно и первым грехом, и ключом к этому новому миру. Лишь по прошествии тысяч лет род человеческий, достигнув полноты свободы, начал восстанавливать функциональные структуры, которые могли бы, хоть и с опозданием, исправить первородный грех, придать ему положительное значение и, таким образом, аннулировать его как грех, придать ему значение стремления к позитивной цели, к выполнению определенной задачи.

АВРАГАМ

ДУХОВНОЕ ОБНОВЛЕНИЕ
(Брейшит 12:1-22:19)

Аврагам - это великая личность, которой принадлежит особая роль в истории Израиля и всего человечества.

Танах отводит этому человеку, его идеям, образу жизни, его семье, отношениям с друзьями и врагами так много места, что закономерно возникает вопрос: в чем, собственно, состоит роль Аврагама? Почему его образ сохраняет центральное место в исторической памяти еврейского народа?

Наиболее широко распространенный ответ на этот вопрос состоит в том, что Аврагам был провозвестником монотеизма, что он принес людям веру в единого Б-га. Ему приписывается заслуга открытия этой идеи и ее развития. И делается вывод, что все монотеистические религии, а также многие философские идеи, лежащие в основе современной цивилизации, восходят к постулату, выдвинутому Аврагамом.

Однако такой взгляд на роль родоначальника еврейского народа не разделяется серьезными исследователями. Прежде всего, нигде в тексте Танаха не говорится, что Аврагам был человеком, который дал людям веру в единого Б-га. О нем рассказывается много замечательного; еврейская традиция подчеркивает его величие, его деяния стали сюжетом многих сказаний, его образ обрисовывается с любовью и уважением; много сказано о его преданности вере, о гостеприимстве и даже о его слабостях, но нигде не упоминается о том, что он впервые провозгласил монотеизм. А внимательное рассмотрение повествования об Аврагаме в книге Брейшит и многочисленных комментариев приводит к иным выводам о роли этого человека в истории религии и о путях возникновения монотеизма.

Согласно Танаху, вера в единого Б-га не была во времена Аврагама чем-то совершенно новым и не явилась следствием эволюции религиозной мысли. Монотеизм - это не высшая стадия процесса развития религии, следующая за политеизмом. Монотеизм сам по себе первичен и основополагающ; он изначально был преобладающей формой почитания Высшей Силы. Все другие культы следовали за монотеизмом, а не предшествовали ему. Текст Танаха свидетельствует об этом, хотя и не говорит это прямо и определенно. Рамбам и другие еврейские мыслители, а затем и современные исследователи, особенно этнографы, склонны полагать, что политеизм, даже в его примитивных формах, таких, как фетишизм или шаманство, явился результатом перерождения первоначального единобожия. Исследования показывают, что даже у самых примитивных племен существует вера в Высшую Силу как причину всего, что происходит в мире, и она является общей для всех народов, даже для бушменов или обитателей джунглей Южной Америки - племен, почти полностью изолированных от внешних культурных влияний. В основе воззрений даже этих племен лежит вера в единую интегральную силу, в некую духовную сущность, величественную в той мере, какую только может представить себе примитивная психология. Эта фундаментальная установка человека по отношению к священному, которое пронизывает все сущее и которое в то же время непостижимо, не обязательно связана с зависимостью людей от сил природы, от отношения к какой-либо личности или к внушающему страх общему образу и вполне совместима с верой во многих богов и демонов. Это чувство есть элементарное ощущение человеком собственной незначительности перед тайной жизни и необъятностью мира, благоговение перед ними.

Таково исходное ощущение в душе человека. Оно развивалось в двух направлениях: одно характеризовалось приверженностью к вере в первичное духовное единство без искушения упростить необъяснимое (это направление, будь оно последовательным и получи оно развитие, привело бы к монотеизму в современном понимании); другое представляло собой переход от веры в единство к представлению о множественности сверхъестественного. Другими словами, процесс шел от простого единобожия, от элементарной веры в нечто неспецифическое или ясно ориентированное (что, наверное, подобно вере ребенка), к сложным и путаным представлениям, которые образовывались в результате тенденции разграничить явления для лучшего их понимания. Сперва возникает представление о всеобщей сущности, потому что человек еще не может определить специфическое. Затем целое анализируется, расчленяется на функции и категории, и тогда в качестве отдельных сущностей выступают огонь, вода, воздух, земля, солнце и т.д. Чувства страха и благодарности приводят к обрядам поклонения той или иной силе природы, которая кажется более всего наделенной своей собственной жизнью и сознанием. В свою очередь, эта сила природы сама подвергается дроблению и усложнению, преобразуется в пестрый набор сил, каждая из которых обладает своим собственным характером. Так возникает поклонение множеству богов.

В процессе эволюции первичная идея дегенерирует, и люди приходят к поклонению конкретному, визуально воспринимаемому образу. Идолы возникли как следствие веры. Сперва визуальный образ представлялся символом Б-жественной власти; в результате упадка веры люди соотносят ее не с первичной силой или даже не с ее символом, а с осязаемым образом, со статуей. Затем следует поклонение этим статуям или живописным изображениям, либо просто предмету, фетишу, поскольку дегенерирующая вера нуждается в материальном, зрительно воспринимаемом, в том, что можно потрогать рукой.

Идолопоклонство такого рода не возникло как первая и наиболее примитивная стадия религии. Оно было продуктом эволюции в определенном направлении - результатом перехода от первичной веры в неведомого Б-га к поклонению осязаемым и понятным богам, которых можно умилостивить жертвоприношениями и от которых можно ожидать определенной реакции в виде вознаграждения или кары.

Политеизм, таким образом, - это усложненная и изощренная система почитания Б-га, происходящая из потребности установить "рациональный" и прямой контакт с Б-жественным. Вместо того, чтобы пытаться найти пути общения с основополагающей Высшей сущностью, человек верит в близких и понятных ему посредников в виде конкретно-функциональных богов или даже обладающих сверхъестественными силами полубогов.

Нужно сказать, что многие религии, квалифицируемые как политеистические, признают существование неосязаемого Б-жественного, к которому человек может иметь доступ только через специализированных богов, которые умножаются в количестве по мере того, как религия низводится до обиходных представлений. Этот процесс описан и в самом Танахе. Первый человек выступает как целостность, как архетип, имеющий прямую связь с единым неосязаемым Б-гом. Последующие поколения стали, как сказано, "взывать от имени Б-га", т.е., согласно толкованиям комментаторов, начали придавать духовную значимость конкретным силам природы и представлявшим их символам и образам, утратив различие между подлинным и воображаемым. Система ясно определенных сил, которая дает понятное объяснение явлениям, - это продукт уже развитой культуры.

Интеллектуальный мир политеистической религии, со всей его искушенностью и испорченностью, и был миром, в котором жил Аврагам. Он не был выходцем из среды неотесанных и неграмотных кочевников-скотоводов. Это был житель большого города, одного из тех центров культуры и торговли, которые явились продуктом развитой цивилизации, уже в те времена весьма древней и в своем роде умудренной: Ур Халдейский, Вавилон, Египет... Это была политеистическая, идолопоклонническая городская цивилизация, вершина культуры своей эпохи, выдвигавшая блестящие идеи и утонченные концепции в науке, философии, искусстве.

И в этом-то мире изощренной культуры Аврагам обнаружил, что верит в единого Б-га. Возможно, что лично для Аврагама эта вера стала открытием чего-то нового, но объективно это было восстановлением, утверждением заново очень старой, почти забытой истины, идеи, которая, наверное, казалась его современникам варварской и примитивной. Таким образом, Аврагам был не новатором, но ультраконсерватором, как бы принадлежащим к некоему культу далекого прошлого. С другой стороны, он действительно выдвигал нечто совершенно новое, призывая возвратиться к единому Б-гу, возродить веру далекого прошлого.

Одно из доказательств того, что вера в единого Б-га уже существовала, есть в самом Танахе: это рассказ о встрече с Малхицедеком, царем Иерусалима, жрецом Верховного Б-га. Таким образом, становится ясно, что религия Аврагама не была его личным изобретением, у него были единомышленники. Изолированные друг от друга, рассеянные в разных местах (таких, например, как этот городок Иерусалим, расположенный на пути из одного центра культуры на Евфрате к другому - на Ниле), эти люди сохранили веру в единого Б-га.

Поэтому Аврагама нельзя считать новатором, провозгласившим новую концепцию веры. Он просто был первым, кто серьезно отнесся к старому религиозному воззрению, бывшему первичным и истинным. Аврагам стремился внушить эту драгоценную веру небольшой группе людей - сформированной им общине, племени, которое должно было стать особой нацией, "сосудом" хранения идеи. С этой же целью Аврагам бродил по лику земли, неустанно взывая к имени Всевышнего, строя святилища и алтари, привлекая к себе тех, кто верил в единого Б-га, и пытаясь побудить других верить в Него. Фактически Аврагам был первым пророком древней веры, которую он проповедовал как нечто подлинное и значительное, как то, чем следует жить. Он был великим вождем, выполнившим ту же функцию, которую в будущем предстоит выполнить Машиаху (Мессии), - функцию восстановления правильных отношений между человеком и Б-гом.

САРА

СОРАТНИЦА
(Брейшит 11:29-12:20,16:1-18:15, 20:1-21:13)

Образ праматери еврейского народа Сары - один из самых замечательных женских образов Танаха. О ней рассказывается в нескольких местах Священного Писания и каждый раз - в новом аспекте. Но для понимания этого образа особенно существенны два из них: один - это отношения Сары с Аврагамом и другой - ее положение в сфере его деятельности.

Аврагам и Сара были не просто супружеской парой, - они были соратниками. Сара была не только спутницей мужа, но и самостоятельной независимой личностью. И она играла важную роль в деле, которому посвятил себя Аврагам.

Из библейских рассказов о других патриархах и их женах мы узнаем, что уже в этих семьях существовало определенное неравенство в положении мужчины и женщины. Становясь со сменой поколений все более явным и усиливаясь, оно вылилось, в конце концов, в полное подчинение женщины мужу. Даже выдающиеся героини Танаха, женщины, которые оказались способными на великие дела, находились в подчиненном положении с точки зрения их общественного статуса. Но Сара занимала особое место в общине единомышленников, созданной Аврагамом, и эта община, видимо, признавала ее право на независимое поведение.
это не покорная жена, пассивно сопровождающая мужа, но личность с твердой волей и сильным характером, побуждающим ее принимать самостоятельные решения и осуществлять их, когда этого требуют обстоятельства. Более того, во многих случаях Сара оказывается наставником мужа. Аврагам часто испытывал потребность обратиться к ней за советом либо считал себя обязанным получить ее согласие, прежде чем принять важное решение. Иногда он действовал даже прямо по ее указаниям, побуждаемый к этому как своим собственным сознанием, так и подчиняясь воле Всевышнего: "Слушайся всего, что скажет тебе Сара" (Брейшит 21:12).

Следуя этому указанию, Аврагам выполнил требование Сары изгнать Агарь и Ишмаэля - своего сына и его мать, что оказалось поистине судьбоносным решением.

Комментаторы Священного Писания сделали интересное наблюдение: праотцы наши в большей или меньшей степени находились в зависимости от пророческой силы своих жен. Не раз указывает Танах на то, что именно женщины решали судьбы своих семей, по крайней мере в том, что касалось судьбы детей и продолжения рода. В этих вопросах патриархи занимали подчиненное положение: решения принимали не они, и не они определяли будущее. В таких случаях - независимо от того, явный (как в случае с Сарой) или косвенный (как в случае с Ривкой) характер носили эти решения, - праматери действовали не только как "помощник под стать ему" (Брейшит 2:18), но и как независимые личности. В такие моменты доминировали жены патриархов, и именно их проницательность, их способность предвидеть будущее определяли характер преемственности в семье и преемственности осуществления контроля над судьбой семьи. Сара была наиболее выдающейся в этом отношении личностью. И показательно, что одновременно с изменением имени мужа, получившего имя Аврагам вместо прежнего Аврам, было изменено и имя Сары, - раньше ее имя было Сарай (Брейшит 17:15).

В Танахе описаны и другие случаи изменения имен: так, Яаков стал называться Исраэль (Израиль), Ошеа бин Нун стал Йегошуа, но лишь одна женщина удостоилась такой привилегии, и этой женщиной была Сара. Изменение имени намекает на изменение сущности Аврагама и Сары как личностей, на изменение всего образа их жизни. Произошло фундаментальное изменение функции двух личностей, действовавших совместно. Это функциональное единство выразительно подчеркивается постоянно повторяющимся объединением их имен - Аврагам и Сара, которое не встречается больше нигде в Танахе, в том числе и в рассказах о семьях других патриархов. В мидрашах* тоже отмечается значимость этой взаимосвязи. Так, слова о том, что Аврагам и Сара (тогда еще Аврам и Сарай), покинув Ур Халдейский, прошли через Харан и взяли с собой "души, созданные ими в Харане" (Брейшит 12:5), толкуются комментаторами в том смысле, что речь идет не о рабах, а о новообращенных, о тех, кто принял новую веру, причем Аврагам обращал мужчин, а Сара - женщин. Аврагам и Сара показаны как партнеры, единые в мыслях, словах и действиях, идущие по одному пути к единой цели. Такой характер отношений между мужем и женой, ставший обычным лишь в гораздо более поздние времена (пожалуй, только в современную эпоху), был чрезвычайно редким в древности.
------------------------
* Мидраши - древние и раннесредневековые толкования отдельных книг Танаха.
-------------------------

Эти особые отношения определили и поведение Сары в связи с ее бездетностью, которая была личной трагедией для супругов, хотя и не влияла на их тесную связь. Предложение Сары, чтобы ее служанка Агарь родила Аврагаму ребенка, понятно не только в контексте обычаев того времени, но и в чисто психологическом аспекте. Не опасаясь за свое положение жены, чувствуя, что ее связь с Аврагамом зависит не только от наличия у них детей, Сара предлагает ему связь со служанкой, надеясь извлечь из этого пользу: "Возможно, будет у меня потомство благодаря этому" (Брейшит 16:2).

Интересно сравнить действия Сары с поведением также страдавшей об бесплодия Ханы, которая стала матерью пророка Шмуэля. Хана не могла примириться со своей бездетностью, несмотря на уверения мужа Эльканы, что она ему дороже десяти сыновей. Сара, в отличие от Ханы, была способна, хоть и с болью, принять ситуацию, при которой дети Аврагама были ей лишь приемными детьми. Это было обусловлено самим смыслом союза Аврагама и Сары, основанного не только на правовом статусе и физической связи. Союз этот имел личностно-духовный характер. Аврагам и Сара чувствовали себя не только супругами, но и соратниками в великом деле, стремящимися к реализации особого идеала.

Характер взаимоотношений Аврагама и Сары проявляется и в рассказе об изгнании Агари. Агарь "стала пренебрегать мною" (Брейшит 16:5), - так объясняет Сара свое требование изгнать служанку и ее сына. Сара поняла, что неуважительное отношение к ней Агари имеет только одно основание: та почувствовала, что может узурпировать место госпожи. Этого Сара не могла допустить. Рожать Аврагаму детей - это была функция наложницы, но коль скоро она начала претендовать на роль его жены и друга, ее следовало изгнать. Сара была согласна пожертвовать своим женским самолюбием и даже жизнью ради Аврагама; она могла согласиться на отказ от физической близости с ним, но не от духовной. Она не могла или не способна была допустить, чтобы ее духовное единство с мужем подверглось опасности.

Идеалистический аспект отношений Аврагама и Сары позволяет понять кажущиеся странными эпизоды их жизни. На первый взгляд, эти эпизоды говорят о том, что Аврагам был не очень привязан к Саре: один раз он уступает ее фараону, в другой раз - царю Грара. Сара, очевидно, и сама поддерживала версию Аврагама о том, что она его сестра, а не жена. Удивительно в этих случаях не столько поведение Аврагама, о чем должен быть особый разговор, сколько молчаливое согласие Сары. Ведь Сара не была пассивным и послушным орудием в руках мужа. Эта ее кажущаяся уступчивость была, очевидно, заранее согласована с Аврагамом. Сотрудничая на основе принятых совместно решений, супруги в данном случае пошли на стыд и унижение, чтобы сохранить целостность своей общины - носительницы нового идеала. Они чувствовали, что лучше заплатить честью Сары и принять все последствия этого решения, чем подвергнуть опасности общее благополучие. Договоренность пожертвовать личным ради общего дела подтверждается тем, что Сара никогда не упрекала Аврагама за ущерб, который он нанес ее чести и никогда даже не упоминала об этом, хотя в других случаях резко и прямо высказывала Аврагаму свое недовольство: "(Это) ты виноват! Рассудит меня с тобою Б-г!" (Брейшит 16:5).

Особая сущность отношений Аврагама и Сары и явилась причиной того, что народ Израиля называет своим прародителем не одну личность (что обычно для легендарных генеалогий других народов), а обоих - Аврагама и Сару. Они - исторические, идеологические и духовные прародители народа, так же, как Адам и Ева, представляющие собой два фундаментальных элемента рода человеческого, - его биологические предки. Вот почему Аврагам и Сара действовали не просто как пара, образовавшая семью, но как зародыш народа, как основатели общины, основоположники нации и национального идеала. По сей день те, кто принимает иудаизм, называются "сыновьями Аврагама" или, если это женщины, - "дочерьми Сары", потому что концептуально, - а также согласно еврейскому закону, Галахе, - Аврагам и Сара были основателями еврейского народа прежде всего в идеологическом отношении, и все, кто присоединяется к этому народу, являются их детьми. Аврагам и Сара чувствовали себя лидерами, прокладывающими новый путь к истинной вере, основателей нового народа, принципиально отличного от других.

В Танахе неоднократно повторяется обещание, что Сара станет праматерью нового народа, родив сына, который реализует союз, заключенный Всевышним с Аврагамом: "И назовешь его именем Ицхак" (Брейшит 17:19).

Рассказ о том, как ангелы посетили Аврагама и объявили ему, что Сара родит сына, интересен, в частности, разнообразием средств, которые были использованы, чтобы втянуть ее в разговор. Комментаторы считают, что не ангелы говорили с Сарой, но Сам Всевышний. И этот разговор имел огромное значение, потому что услышанное изменило всю жизнь Сары. Смирившись с тем, что она никогда не станет матерью, состарившаяся, Сара вдруг снова стала женщиной, способной забеременеть и родить. Получив сообщение о предстоящем зачатии, Сара как бы подверглась обновлению, омоложению. И в тот же год Аврагам совершил обряд обрезания, ритуал перехода в новую фазу жизни, совершаемый в большинстве обществ в пору юности человека. Таким образом, и Аврагам подвергся процессу обновления. По мнению комментаторов, с этого времени Аврагам и Сара и выглядеть стали, как молодые.

Итак, Аврагам и Сара, прожив вместе много лет как соратники и руководители общины, которую они наставляли на указанном Б-гом пути, вступили в новый этап своей жизни. В ней наступил поворотный момент, установивший между супругами новые отношения: были изменены их имена, Аврагам совершил обрезание, Сара снова вошла в женский цикл.

Эта трансформация, это возрождение имеют символический смысл, касающийся всей истории патриархов. Духовная связь, которая существовала между Аврагамом и Сарой, приобрела новые параметры, обогатилась и усилилась биологической связью: должен был родиться сын, которому предначертано было обеспечить передачу их идеала потомкам. Таким образом, Аврагам и Сара стали не только духовными прародителями еврейского народа. Между ними возникла кровная связь, обеспечившая генетическую преемственность, и в этом - значение выражения "сыны Израиля".

Ицхак появился на свет, чтобы положить начало роду, возникшему от союза Аврагама и Сары, - роду, из которого возникнет народ Израиля. Те, кого Аврагам и Сара обратили в иудаизм, исчезли с исторической арены, но остался продукт духовной и кровной связи прародителей наших - еврейский народ.

Далее >>