Продюсер фильма "Викинг" Анатолий Максимов прокомментировал претензии зрителей к исторической достоверности своей киноленты в интервью "Газета.ru".
Максимов счел, что основные претензии критиков касаются того, что в кинофильме не показано крещение Руси "огнем и мечом" и назвал такую позицию "поверхностным знанием". По его словам, это тезис был выдуман историком XVIII века Василием Татищевым и не подтвержден никакими археологическими находками.
"События, о которых рассказывает "Викинг", находятся в зоне интерпретации. Мы предлагаем одну из них", — уточнил продюсер.
Претензии о большом количестве исторических "ляпов" он отмел, отметив, что в голливудском "Гладиаторе" и вовсе нашли 250 недостоверных моментов. Свободное обращение с историческим материалом Максимов объяснил слабой изученностью эпохи. Использование драккаров в Черном море продюсер признал не вполне верным с точки зрения истории, но отметил, что это более эффектно с точки зрения изображения.
Создатель "Викинга" пояснил, что его кинолента в точности воспроизводит "Повесть временных лет", назвав летопись бесспорным историческим документом. Максимов также напомнил, что языческие верования досконально не изучены, поэтому свободная интерпретация образа волхва на основе известной языческой системы ценностей вполне допустима.
"У меня даже появилась любимая одна цитата из отзыва: "Тут какие-то мрази (полагаю, это мы) пытаются сказать, что язычество и большевизм — это грязь и мерзость". Раньше никогда не думал, как близко связаны между собой эти понятия. Спасибо, теперь понимаю", — заключил он.
Полная версия интервью:
Продюсер Анатолий Максимов рассказал «Газете.Ru» о критике фильма «Викинг», ответил на основные претензии зрителей и объяснил, что общего у язычества и большевизма.
За неделю проката фильм Андрея Кравчука «Викинг» собрал уже 800 млн рублей и к концу недели может собрать миллиард. В то же время соцсети полны полярными отзывами и оценками новой картины продюсеров Константина Эрнста и Анатолия Максимова — как сугубо положительными и восторженными, так и резко отрицательными. Особо сознательные зрители даже написали петицию, в которой потребовали привлечь создателей «Викинга» к суду (с формулировкой за «оскорбление чувств думающих»). «Газета.Ru» поговорила с Максимовым о картине, ставшей его детищем, и о том эффекте, который она произвела.
— Какой зрительской реакции вы ожидали?
Продюсер фильма «Викинг» Анатолий Максимов
cinemaplex.ru
— Раннее Средневековье уже лет двадцать, после титанического «Властелина колец», в топе зрительского интереса. Мы начинали проект, когда не было еще ни «Игры престолов», ни тем более «Викингов». Весь мир активно переживает англосаксонское прошлое. Нам хотелось сказать, что наша история как минимум заслуживает не меньшего интереса.
Мы делали фильм про непрошедшее прошлое, past present.
Трудно представить, что еще неделю назад события тысячелетней давности могли стать актуальными и даже важными для очень и очень многих. Но это случилось. Это фильм о личном выборе человека и о том, как этот выбор становится частью истории. Большой истории.
Главное, для чего мы работали, — это эмоции зрителей. И мы их получили.
— Вы по образованию филолог-медиевист, и тем удивительнее, что у зрителей много претензий именно к достоверности «Викинга». В интернете большое количество текстов и отзывов, сосредоточенных именно на том, что эпоха и события показаны недостоверно. Можете что-то ответить на эти претензии?
— Да, вы знаете, это невероятно интересно. Количество людей, которые разбираются в том, как происходило Крещение, превзошло самые смелые предположения. Все знают, что Русь крестили железом и кровью, но откуда все это знают?
Есть такая зона поверхностного знания, которая на деле является самой коварной формой незнания.
Историк Василий Татищев в XVIII веке применил классическую гиппократову формулу врачевания «igni et ferro» («огнем и железом»), причем взял польскую транскрипцию — «ogniem i mieczem». Татищев говорил о том, что Крещение у нас шло непросто; это было мнение историка XVIII века, не подтвержденное фактами, но которое стало аксиомой.
В середине XX века академик Валентин Янин специально проводил раскопки в Новгороде, чтобы подтвердить гипотезу о том, как при крещении наши предки жгли и рубили друг друга.
Нашел он слой со следами большого пожара, в котором было несколько раннехристианских крестов — вывод из этой находки был для него очевиден: крестили огнем. Но города в те времена жили от пожара до пожара. Ученый просто проиллюстрировал свою концепцию. События, о которых рассказывает «Викинг», находятся в зоне интерпретации. Мы предлагаем одну из них. От той эпохи не осталось главных свидетельств — письменных памятников. Мы даже не знаем, какой была письменность у наших предков.
— Давайте теперь к конкретным претензиям. Вот людям, например, не нравится обилие крови и грязи на экране…
— Культ чистоты явно не был базовой ценностью раннего Средневековья не только у нас, но и в Европе. Мы ничего специально не мазали грязью, снимали на натуре в реальных погодных условиях. Герои и объекты, так сказать, ситуационно грязные. Кровь на экране тоже естественного происхождения: бои, которые велись холодным оружием, чрезвычайно травматичны и, безусловно, в глазах наших современников представляют жестокое зрелище. Мы шли за правдой обстоятельств. Мы не стремились к реконструкторской дотошности, а скорее создавали некий функционально-убедительный визуальный стиль.
Каскадеры по-настоящему сражались в наших исторических костюмах изготовленным для них железным оружием.
Нас обвиняют в том, что фильм состоит из сплошных исторических ляпов.
Но о какой истории идет речь? В знаменитом «Гладиаторе» историки насчитали около 250 исторических ошибок. А ведь это фильм о хорошо задокументированной эпохе, о многократно описанных современниками событиях. Мы работали с принципиально иным историческим материалом, со временем, о котором достоверно известно крайне мало. Какие тут могут быть ляпы? Например, «драккары не могли выйти в Черное море» — для таких целей, как правило, использовали другие, более легкие лодки, моноксилы, сделанные из цельного ствола, которые легче было перетащить через днепровские пороги. Но волоком перетаскивали, естественно, и драккары. Мы выбрали драккары как более эффектные с точки зрения изображения. Сознательно.
Важнее всего, что сюжет фильма в точности воспроизводит «Повесть временных лет», единственный бесспорный исторический документ, записанный через сто лет после смерти Владимира.
Если кому-то не верится в происходящее, стоит прочесть саму «Повесть…». Это лучшее, что мы можем сделать для своей аудитории — подтолкнуть ее к самостоятельному ощущению своей истории, которая в равной степени принадлежит нам всем. Мы только предлагаем свою интерпретацию событий.
— Интересно еще, что некоторых зрителей не устроил образ волхва. Вообще, мы же почти ничего о верованиях тех лет доподлинно не знаем. Как вы заполняли эту лакуну в фильме?
— Язычники практиковали жертвоприношения — это достоверный факт. И для нас было принципиально важно, что переход в христианство был связан с отказом от этой практики. Что касается верований, благодаря «Повести временных лет» мы знаем богов славянского пантеона по именам, но, увы, не знаем их функционала. Историки предлагают многочисленные гипотезы: Перун-громовержец и прочее... но это не факты, а их реконструкция.
Кто такие были волхвы — жрецы – служители культа? Одинокие практикующие мистики типа индийских йогов? Никто не знает и, может быть, не узнает никогда.
Зато мы точно знаем языческую систему ценностей. Она дошла до нас в многочисленных вариациях благодаря мифам и сохранившимся религиозным текстам. Язычество принципиально не знает понятий добра и зла. Оно в высочайшей степени функционально: хорошо то, что приносит результат.
Наш волхв искренне хочет помочь городу отбиться от кочевников. Именно поэтому он хочет принести мальчика в жертву — богам надо отдавать самое дорогое.
Тогда это честная сделка.
Люди рано открыли, что человек — редчайшая биологическая система, способная планомерно уничтожать себе подобных. Война, однажды начавшись, может не закончиться никогда, потому что пролитая кровь порождает новую кровь. Язычество предложило свой ответ: жертва — особенно невинная жертва — это их способ успокоить разбушевавшуюся стихию уничтожения. В основе любого языческого мировоззрения лежит кровь, потому что кровь для них — это душа мира, а человек — одно целое с природой, не выше, но и не ниже ее. Мы хотели посмотреть на это трезво, тем более что, как мне кажется, мы в значительной степени живем сегодня в неоязыческом мире. Может быть, это не очень приятно знать, но, по-моему, это правда.
Так, культовый фильм «Аватар» — языческое высказывание о единении человека с природой.
Глядя на отзывы о «Викинге», убеждаюсь, что влияние язычества сегодня огромное. Многие пишут о том, что Владимир «все испортил», «оторвал нас от национальных и природных корней»... У меня даже появилась любимая одна цитата из отзыва: «Тут какие-то мрази (полагаю, это мы...) пытаются сказать, что язычество и большевизм — это грязь и мерзость». Раньше никогда не думал, как близко связаны между собой эти понятия. Спасибо, теперь понимаю.
— Хорошо, а финальный кадр с людьми в белых одеждах, входящих в реку, точно был необходим?
— Точно. Понимаете, если смотреть фильм внимательно, то можно заметить, что мы видим Владимира не сами, а глазами рассказчика, Свенельда, его наставника, единственной сконструированной нами фигуры фильма.
Для него Владимир — слабый человек, манипулируя которым он хочет решить свои проблемы.
Но по ходу фильма голос рассказчика становится все менее заметным: Владимир освобождается от него, и мы видим, как герой набирает силу для своего главного поступка — взять ответственность на себя.
Это он виновен в убийстве родителей Рогнеды, это он убил своего брата Ярополка, а не те, кто воткнули ему мечи в подвздошье. А в финале фильма, в сцене на берегу моря, мы видим, как Свенельд — альтер-эго Владимира — выходит из него. Навсегда.
И последние кадры — это видение героя о том, каким он хотел бы увидеть мир. Каким этот мир может стать.
— Вам не кажется, что Свенельд вообще получился достовернее Владимира?
— Со Свенельдом нам было проще — мы сами в сценарии моделировали его поступки. Он проще Владимира и поэтому ярче. Судя по имени, он один из осевших на Руси викингов. А викинги — очень эффектные персонажи. Как гениально заметил один ученый, они сочетали в себе «героизм защитников Сталинграда» с «подлостью и жестокостью гестаповцев». Во время работы над сценарием в поисках психологических мотивировок мы использовали популярный в скандинавских сагах сюжет вынужденной мести, который лучше всего знаком нам по истории одного датского принца, написанной одним небезызвестным драматургом. Восстановление мирового баланса через преодоление себя, через кровь — тоже очень языческая история.
— Но ведь нигде в «Повести временных лет», кажется, не сказано, что Владимир мстить не хотел.
— Мотивировки — в зоне интерпретаций. С точки зрения изложения фактов мы следуем за летописью.
— А почему вы решили вместо привычного летописного слова «варяги» назвать помощников Владимира «викингами»?
— Слово «варяг» обросло фольклорно-шутливыми значениями: «врагу не сдается наш горды «Варяг», «начальником к нам прислали «варяга»… Викинг — менее маркированное в нашем языке слово. К тому же оно ближе к родному звучанию на старонорвежском, а на нем говорят у нас викинги в фильме.
— К слову, очень близкий к современному русский язык, на котором у вас говорят герои, тоже вызвал вопросы.
— Разумеется, можно было заставить героев говорить на старославянском, но это сразу окрасило бы действие в какие-то ветхие цвета, а мы ведь делали фильм про сегодня, не про вчера. Не хотелось попасть в зачин «Слова о полку Игореве»: «Не лепо ли ны бяшет» и так далее. Это стало бы фильтром, который не позволил бы части аудитории заглянуть в прошлое и увидеть в нем то, что происходит с нами сегодня.
— Заглянули и ругаются…
— На самом деле есть очень много положительных отзывов, причем весьма активных и горячих. А что касается негатива, то для нас важнее то, что нет промежуточных отзывов, а есть выраженная поляризация мнений. Настоящее событие создается только на таком перепаде потенциалов. И мы этого добивались.
А вот мнение автора первоначального сюжета Александра Мазина о фильме «Викинг»:
Мне очень жаль, что я, некоторым образом, стал инициатором сего проекта, семь лет назад подарив г. Максимову своего «Язычника» и убеждая, что именно великий князь Владимир и есть настоящий герой нашей истории.
Почитать можно тут: http://book-online.com.ua/read...
Собственно, я не ждал от «Викинга» ничего особенно исторического, но надеялся на малодостоверное, но симпатичное. Что-то типа фэнтэзи в духе забугорного сериала «Викинги». Охоты, битвы, пиры. Красавец-князь, победитель, реформист, государь. Похожий на киношного Петра Первого древнерусского образца. Сделанный, по моему, лет пять лет назад тизер «охота на зубробизона», которым начинается собственно фильм «Викинг», позволял на это надеяться. Понятно, тизер и делается, чтобы показать, какой классный красивый фильм собираются снять. Дайте нам денежки и вы получите вот такое красивое кино. Конечно, похожий на эту «охоту» эпизод мы видели в какой-то голливудской героике (там, по моему кабан фигурировал), конечно князь Олег Святославович, вознамерившийся пободаться с суперзверем – это забавно. Но - красиво. И будет у нас качественный российский фильм. Наш ответ «Тринадцатому воину», в котором государство Русь стерто с исторической карты.
Не сбылись надежды. Я забыл о специфике российского кинематографа: когда деньги на сьемки уже собрали, то самое главное сделано. Теперь задача производителей – изготовить как можно более дешевый фильм. И эта задача была выполнена «творческим коллективом» Викинга с блеском. Дешевизна фильма потрясает. Двухэтажный сарай, играющий роль сначала города Полоцка, потом города Киева, деревянный забор, играющий роль крепостных стен, пенопластовые доспехи, играющие роли… пенопластовых доспехов. То есть герою приходится снимать шлем во время «типа боя», чтобы случайно не повредить, если герой допустим, сослепу заденет им о стену сарая или забор. Иногда, на несколько секунд зрителю демонстрируют макет города Киева или макет города Херсонеса, или сотню-другую кочевников печенегов, которых играют то ли казахи, то ли узбеки, но уж точно не тюрки, коими эти печенеги и были. Однако деньги надо экономить, потому полюбоваться посредственной графикой зрителю особо не дают, возвращая его обратно в заборам и малочисленной массовке.
Боевых сцен в фильме не имеется. Беготню по замусоренным дворам, погоню пеших русов за конными стрелками-печенегами или разгон этих самых печенегов с помощью «купальских» подожженных колес, сбрасывамых со стен-заборов, таковыми считать ну никак нельзя. И это особенно обидно, потому что в России множество людей, готовых за небольшие деньги, а то и вовсе беспратно эти самые боевые сцены исполнить, причем на высоком уровне. И киношникам даже на оружие не придется тратиться.
Но создателям фильма больше по душе колоритные (что да, то да) нурманы в тех же пенопластовых (не дай Бог повредятся) доспехах, которые болтают о бабле и время от времени шутят не по-русски. В начале фильма они еще какую-то активность проявляют, например, опрокидывают часть забора, исполняющего роль крепостной стены «г. Полоцка» – вот в это веришь, потому что забор «игровой», а мужики крепкие. Да и потом они некоторое время бегают по двору, изображая активность…
А рядом с ними по двору бродит «укуренный» главный герой, задумчиво созерцая вяло пролетающие стрелы. Да, это он, пацан Вован, который по замыслу создателей должен считаться тем самым великим князем Владимиром Святославовичем, основателем нашего государства.
Впервые он появляется в фильме как участник диалога с Рогнедой. Диалог вполне в духе российских сериалов сразу демонстрирует не только «актерские» данные участников, но и потуги сценаристов впихнуть кусок летописи в коротенький диалог в духе «Дом-2». (Ах так! Ты меня не хочешь! (Хочу, хочу!). А я всё равно тебе не верю. Не буду с тебя самоги снимать! Я не с тобой, а со Славиком дружить буду!) Задача сценаристов усложняется еще тем, что главная управляющая идея фильма: «Вован – хороший парень!» Потому он, Вован, слабых не обижает и хочет, чтобы всем хорошо. Просто попал трудный подросток в дурную нурманскую компанию. Учитывая характер прописанный в истории образ настоящего Владимира, жестокого, мстительного, хитрого, сделать его «уси-пуси» совсем непросто. Но сьемочной группе – удалось. Правда попутно пришлось избавить пацана и от положительных качеств исторического прототипа: храбрости, целеустремленности, государственного мышления, готовности принимать исторические решения и пр. «Наш мальчик», как любит говорить социально ориентированный профессор-историк Н. И. Басовская, на самостоятельные действия не способен. Ни на какие. Он и Рогнедой-то овладел (а куда денешься, написано в ПВЛ, значит надо) исключительно потому что злые викинги опоили беднягу какой то забористой мухоморятиной, после которой герой некоторое время бродит по двору «г. Полоцка» и наконец добредает до Рогнеды, которой и имеет девушку (подзуживаемый нурманам, ясен палец) на грязном полу сарая, честно отрабатывая те самые заявленные 18+. К слову, в фильме будет еще парочка эротических сцен, таких же убогих: в которых актеры честно выполняют «эти нелепые телодвижения», а оператор… М-да, а был ли в фильме оператор? Не уверен. Да, забыл отметить: после упомянутого в летописи изнасилования, герой выходит во двор, ложится в на землю, сворачивается клубком и некоторое время демонстрирует зрителям грязные пятки. Очень трогательно. Особенно, если учесть, что режиссер уложил обесчещенную Рогнеду в аналогичной позе на пол сарая, играющего роль полоцкого кремля. Такая вот творческая задумка.
Впрочем, есть и яркие находки. Например ромейский дромон – в забора «г. Киева», етицкой силой перенесенный через пороги, чтобы до смерти напугать печенегов, привезти Вовану бабла заплатить нурманам ( и наконец-то убрать их из кадра) и, главное, дать возможность Вовану потыкать в изображение кесаревны Анны и заявить «вот эту хочу».
Отмечу и то, что сценаристы старались максимально использовать «первоисточник». Они даже «жертвоприношение варягов» воспроизвели. Но по своему, конечно. Некие лысые чмошники обоих (!) полов (назовем из для упрощения горлумами), жрецы Перуна, совращают очаровательного христианского мальчугана лет пяти-шести «спасти мир», то есть вознамерились бедного ребенка убить и скорее всего съесть. Но приходит папа-варяг-христианин, разгоняет горлумов и уносит сына домой. Далее, сказано в ВПЛ, «взяв оружие, пошли (язычники) на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: „Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: „Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?». И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили». Правда, живет варяг почему-то не в доме, то ли на вышке, то ли в голубятне. Надо думать, чтобы горлумы могли более зрелищно подрубить опоры. Однако сцена прямо скажем – удалась. Драматизм налицо. Особенно, когда сам Вован, вынырнув из мрачных мыслей и самокопания, слез с сундука, бросился в одиночку прекращать безобразие… и так трогательно опоздал на пару секунд. Упала голубятня и погребла.
В общем, надо очень не любить свою историю, чтобы изображать ее именно так. Тупые, злобные, нищие. Если что и свершат, то не сами, а с помощью чужих дядей. А всё та же, знакомая нам еще со времен Тарковского привычка режиссеров при дефиците средств укладывать героев в грязь и заставлять бормотать нечто «высокодуховное»…
Еще одна гнусноватая находка создателей фильма: широта души – наказуема. Герои время от времени распахивают объятия на манер: «Иди сюда, братан… Но и тут происходит что-то паскудное. Вместо обнимашек то зарежут, то еще какую подставу учинят.
До конца фильм я досмотреть не смог. Сломался на эпизоде «мексиканских страстей» в г. Херсоне, когда Варяжко ломится в дверь, к запершейся вдове Ярополка с воплем: «впусти меня или я убью твоего сына!».
Такие дела. Так что господа читатели, не спрашивайте меня, хочу ли я экранизации моих книг. Посмотрите фильм «Викинг» и вам всё станет ясно.
Оценили 57 человек
62 кармы