Взгляды командования ОВС НАТО на применение войск (сил) в военных конфликтах (2021)
Подполковник А. Борисенков
Руководство Североатлантического союза рассматривает военные конфликты1 как форму разрешения противоречий между политическими субъектами с применением военной силы. При этом субъектами могут выступать: государства; межгосударственные объединения; группировки внутри одного государства; негосударственные международные структуры.
Разработанная коалиционными органами военного управления объединенных вооруженных сил (ОВС) блока доктрина AJP-01(E) «Совместное применение группировок войск (сил) ОВС НАТО» (2017) определяет пять основных причин существующих и будущих военных конфликтов. К первой отнесены этнические, идейные и религиозные разногласия, ко второй – территориальные споры, в том числе связанные с «несправедливым» распределением ограниченных жизненно важных ресурсов, к третьей – провал политических и экономических реформ, к четвертой – распад (дезинтеграция) государства, к пятой – нарушения прав человека.
В Брюсселе придерживаются принятой Организацией Объединенных Наций классификации военных конфликтов, подразделяющихся на международные и внутригосударственные (внутренние).
По оценкам экспертов Североатлантического союза, наиболее существенными факторами, влияющими на характер вооруженного противоборства, являются: тип конфликта, интересы и возможности его участников; уровень интенсивности, прогнозируемая или реальная продолжительность военных действий; доступность и степень ограничений применения систем оружия.
В национальных и коалиционных концептуальных документах НАТО введены такие понятия, как «всеобщая война», «ограниченный конфликт», «региональный конфликт», «гражданская война», «мятеж». В зависимости от вида применяемого оружия рассматриваются «ядерная война», «биологическая война», «обычная война», а от характера и сферы противоборства – «холодная война», «гибридная война».
 |
| Возможный характер деятельности вооруженных сил в современных военных конфликтах (по взглядам командования ОВС НАТО) |
«Всеобщая война» (General War) представляет собой конфликт между крупными державами (военно-политическими блоками), в котором под угрозой находятся жизненно важные интересы и само существование противоборствующих сторон, используются все имеющиеся в распоряжении государств и национальных ВС ресурсы и системы оружия. Она ведется на пределе духовных, материальных и других возможностей. На начальной стадии всеобщей войны задействованы только силы общего назначения, однако по мере эскалации насилия вооруженное противостояние может перерасти в ядерный конфликт.
На Западе считают подобное развитие событий маловероятным. Вместе с тем руководство альянса не исключает сценария, при котором крупномасштабная агрессия со стороны «мощного в военном отношении» противника (подразумевается Российская Федерация, в перспективе – Китай) способна перерасти во всеобщую войну.
К другим формам возможного противостояния между Североатлантическим союзом и Россией отнесены:
– «ограниченный конфликт» (Limited Conflict), когда военные действия не достигают размаха всеобщей войны, а стороны не используют ядерное оружие. Причины такого конфликта – просчеты Москвы относительно своего военного превосходства над блоком, вовлечение альянса в вооруженное противостояние России с внеблоковым государством;
– «региональный конфликт» (Regional Conflict), спровоцированный применением ВС Российской Федерации в странах «ближнего зарубежья», не входящих в НАТО;
– «холодная война» (Cold War), не предполагающая прямое военное столкновение, а ведется главным образом в экономической, политической и идеологической сферах. При этом могут широко применяться такие способы воздействия на противника, как тайные операции, которые проводят страны – сателлиты противоборствующих держав;
– «гибридная война» (Hybrid Warfare). Данное понятие имеет четко выраженную антироссийскую трактовку и в официальных документах Североатлантического союза не применяется в отношении аналогичных мероприятий, проводимых Западом. Отличительные признаки «гибридной войны»: комплексное применение широкого спектра обычных и нетрадиционных форм противоборства в политико-дипломатической, информационной, военной, финансово-экономической сферах, открытых и скрытных способов действий, демонстрация агрессором непричастности своих вооруженных сил к внутреннему военному конфликту (гражданской войне) на территории другого государства.
«Гражданская война» (Civil War) – военный конфликт между различными социальными слоями (группами) внутри государства. Является результатом непримиримых общественных противоречий между политическими партиями, религиозными и националистическими организациями и их лидерами с вовлечением общественно-политических движений, войск и широких народных масс.
В борьбе за государственную власть, господствующее положение в обществе, за региональную автономию или отделение в ходе гражданской войны задействованы не только вооруженные силы, но и различные иррегулярные военизированные формирования, широкое распространение получают партизанское движение, действия криминальных бандгрупп, стихийные выступления населения. Одна или обе стороны конфликта могут пользоваться поддержкой из-за рубежа.
«Мятеж» (Insurgency) представляет собой действия организованных в основном идеологически мотивированных группировок (движений), добивающихся (или, наоборот, препятствующих проведению) политических реформ, свержения действующего руководства страны или ее отдельного субъекта (края, региона, области). Основные усилия организаторов таких выступлений направляются на привлечение к антиправительственной деятельности широких народных масс путем убеждения или принуждения. Используемая тактика мятежников предполагает ведение подрывных (диверсионных) действий. Мятежи могут служить причиной и являться частью гражданских войн.
Руководящие структуры и военно-научное сообщество альянса всячески избегают жесткой градации текущих и будущих военных конфликтов. Считается, что в ходе противоборства его масштабы, характер и степень вовлеченности сторон постоянно меняются.
Очевидно, что в конце XX века ключевым фактором, определявшим характер противостояния в конфликтах по всему миру, было подавляющее военное превосходство США и возглавляемых ими коалиций государств. Благодаря экономическому и технологическому лидерству Соединенные Штаты смогли довести мощь своих сил общего назначения до беспрецедентно высокого уровня, что, по взглядам Белого дома, позволяет стране осуществлять свою экспансионистскую политику по всему миру.
Но уже в XXI веке ВС стран НАТО столкнулись с необходимостью участвовать в многочисленных кампаниях против иррегулярных воинских формирований, действующих в урбанизированных зонах, что максимально затрудняло использование высокотехнологичных средств вооруженной борьбы, нивелировало преимущества «всепроникающих» средств наблюдения и «информационного превосходства».
Вместо боевых действий с опорой на распределенную сетевую систему управления, объединяющую технические средства обнаружения, целеуказания и поражения, вооруженным силам развитых государств пришлось вести противоборство с быстро адаптирующимися к обстановке автономными боевыми группами противника. Данные особенности военных конфликтов заставили руководство стран Запада пересмотреть планы строительства и применения своих вооруженных сил. В период с 2000 года по 2013 год обычная классическая война в экспертных кругах Североатлантического союза рассматривалась как наименее вероятная форма применения военной силы, а танки и другое тяжелое вооружение называлось оружием прошлого.
«Разворот на 180°» произошел после возврата Крыма в состав Российской Федерации (2014), когда в 2020 году был утвержден документ «Концепция сдерживания и обороны на Евроатлантическом пространстве», который закрепил курс НАТО на новую «холодную войну» с РФ.
Перед руководством альянса впервые встал вопрос организации защиты от воздействия российских средств высокоточного оружия большой дальности (ВТО БД) и новых гиперзвуковых систем оружия, в том числе в ядерном оснащении. Западными военными специалистами был введен термин «зона ограничения (воспрещения) доступа»2.
Преодоление таких зон рассматривается в качестве важного условия безопасного развертывания группировок войск (сил) в пределах Европейского театра военных действий и успешного ведения дальнейших действий.
В связи с трудностями вскрытия точного местоположения некоторых российских мобильных систем ВТО БД (например, оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер») в Североатлантическом союзе допускают для борьбы с ними ограниченно применять тактическое ядерное оружие малой мощности.
В части, касающейся тяжелых вооружений (танки, боевые бронированные машины, артиллерийские системы), анализ опыта ведения военных действий на востоке Украины заставил экспертов блока выработать рекомендации европейским странам НАТО поддерживать определенное количество бронетанковых и механизированных соединений в высокой степени боевой готовности.
Успешное задействование Азербайджаном беспилотных комплексов турецкого производства в Нагорном Карабахе (2020) подтолкнуло ведущие государства Запада пересмотреть подходы к использованию БПЛА в современных военных конфликтах.
В целом руководство НАТО и экспертное сообщество Североатлантического союза полагают, что современные и возможные (до 2040 года) военные конфликты будут протекать в неблагоприятных физико-географических, гуманитарных и информационных условиях.
Как правило, для зон со сложными физико-географическими условиями характерно чередование открытых и труднопроходимых участков, в пределах которых скован маневр войсками и снижены возможности для наблюдения. На открытой местности можно избежать неожиданного вступления в бой, благодаря упреждающему обнаружению противника до входа в зону действия его средств поражения. При наличии естественных и искусственных преград это сделать труднее, в связи с чем вероятность неожиданного столкновения в ближнем бою гораздо выше. Такие условия встречаются в густонаселенных урбанизированных зонах, местах выращивания сельскохозяйственных культур, дельтах рек, джунглях и горах. В подобных районах проживает более 75 проц. мирового населения, в том числе в городах – до 60 проц.
Если ранее считалось, что армии для победы в войне достаточно было захватить вражескую территорию («территориальный» подход) или разгромить в сражении основные силы противника («боевой» подход), в настоящее время вооруженные силы должны искать пути и способы доминирования, в том числе путем проведения восстановительных работ, решения других гуманитарных задач.
В ходе современных конфликтов освещением происходящих событий занимаются различные местные и зарубежные СМИ, неправительственные организации, международные институты, бизнесмены, наблюдатели, комментаторы, критики и другие лица. В результате действие любого участника операции совершается на виду у многочисленной аудитории по всему миру, что позволяет формировать в общественном сознании образ противоборствующих сторон, не всегда отвечающий интересам НАТО. Это создает неизбежные трудности при принятии решений командующим коалиционной группировкой войск (сил) в сфере информационного противоборства.
Наиболее остро эта проблема стоит в урбанизированных зонах, где разные стороны конфликта часто пользуются услугами одних и тех же операторов сотовой и космической связи, получают необходимую информацию из СМИ. Активное взаимодействие технического, человеческого, информационного и других факторов ведет к взаимному усилению их влияния на обстановку, способствуя ее обострению.
Большинство таких проблем возникало и ранее. На военные операции всегда оказывали влияние многочисленные факторы, актуальные и в настоящее время. Однако новым аспектом является неуклонно нарастающий уровень глобализации, позволяющий без особого труда перемещаться на большие расстояния и беспрепятственно распространять информацию по всему миру. Это позволяет противнику компенсировать свои поражения на одном театре успехами на другом.
Вооруженные силы государства исторически являлись основной структурой, обеспечивающей защиту его интересов военными способами. В наши дни группировки войск (сил) лишены монополии на ведение войны.
В военных конфликтах практически всегда участвовали негосударственные образования. Однако сегодня их возможности значительно возросли. Они используют современные виды вооружения и военной техники, способны взять под контроль определенные территории и население, располагают возможностями, которыми ранее обладали только регулярные войска (силы).
Постепенно стираются различия между комбатантами и некомбатантами.
Привлечение гражданских фирм к решению различных задач в зоне конфликта в силу более высокой эффективности их задействования приводит к тому, что лица, не участвующие непосредственно в боевых действиях, тем не менее вносят значительный вклад в достижение военной цели операции.
Сторона конфликта, несущая косвенный ущерб от действий этих «некомбатантов», начинает рассматривать их как объект для нападения.
В настоящее время частные военные компании (ЧВК) являются активными участниками вооруженных противоборств. Занимаясь физической защитой важных персон и продвижением интересов негосударственных структур (корпораций, предпринимателей), сбором и анализом информации об обстановке, консалтингом и обучением, эти фирмы нашли свое место в системе взглядов Запада на ведение войны.
Нивелирование различий между военными и невоенными участниками боевых действий упростило привлечение частных военный компаний к конфликтам с применением военной силы. Еще несколько десятилетий назад охранные фирмы, добивавшиеся права предоставлять свои услуги в «горячих точках», прочно ассоциировались в общественном сознании с наемничеством. Сегодня они являются активными участниками вооруженных противоборств. Занимаясь физической защитой важных персон и продвижением интересов негосударственных структур (корпораций, предпринимателей), сбором и анализом информации об обстановке, консалтингом и обучением, эти фирмы нашли свое место в системе взглядов Запада на ведение войны. Данная тенденция особенно сильно проявилась после распада Советского Союза, когда в целях сокращения численности и повышения эффективности вооруженных сил руководством иностранных государств принимались решения о передаче вспомогательных функций гражданским специалистам. Однако вклад ЧВК в военные конфликты по-прежнему будет ограничен боевыми и оперативными возможностями, а полностью заменить регулярные войска (силы) они не способны.
Террористы, бандформирования, отряды вооруженных племен, наемники всегда рассматривались как стороны, участвующие в конфликте. В XXI веке к данной категории причисляют наркокурьеров, сотрудников транснациональных корпораций, невооруженных участников акций протеста, компьютерных хакеров, мародеров, ополченцев, организаторов каналов незаконной миграции, пиратов, экологические организации, тоталитарные религиозные секты, представителей СМИ, дипломатов. Многие из них не представляют собой прямую военную угрозу, а поэтому использование против них оружия не дает необходимого эффекта. Наибольшую опасность, по оценкам НАТО, наряду с актуализировавшейся угрозой со стороны мощных в военном плане иностранных государств (Россия и Китай) представляют международные террористические организации, которые с большой долей вероятности могут получить доступ к оружию массового поражения.
Современные боевые действия все труднее классифицировать по признаку их принадлежности к стратегическому, оперативному или тактическому уровню, так как действия на каждом из них оказывают прямое влияние на обстановку в целом. Например, акция лидера какой-нибудь молодежной группировки или поведение солдата, участвующего в гуманитарной операции, могут быть растиражированы СМИ и в считанные минуты изменить баланс сил в зоне кризиса. Это подтверждает вывод о «сжатии» элементов стратегического, оперативного и тактического уровня в объеме одного конфликта. Все чаще какое-либо действие в тактическом звене приводит к последствиям стратегического характера.
Использование противником «гибридных» методов противоборства оказывает существенное воздействие на любое государство Запада задолго до явного вторжения на ее территорию вооруженных сил страны-агрессора.
По оценке экспертов блока, атмосфера неопределенности, характеризующаяся размыванием четких границ между состояниями мира и войны, подрывает процесс принятия коллективных решений. Это не позволяет таким организациям, как НАТО и Европейский союз, эффективно использовать имеющийся у них потенциал реагирования на внешние угрозы.
На Западе считают, что большинство современных конфликтов, независимо от районов их возникновения, требуют объединения усилий коалиционных и национальных структур для реализации долгосрочных превентивных и ответных мер. Безопасность альянса могут нарушить различные, зачастую трудно прогнозируемые традиционные и нетрадиционные угрозы как в военной, так и в гражданской сферах. В ближайшей перспективе наибольший риск для НАТО будет представлять вооруженная агрессия в отношении стран – участниц организации.
Этнические, политические и религиозные разногласия, территориальные споры, неразрешенные вопросы использования жизненно важных ресурсов, неудавшиеся попытки проведения реформ, нарушения прав человека и распад государств ведут к нарастанию локальной или региональной нестабильности. Дальнейшая эскалация напряженности может вызвать широкий спектр последствий – от необходимости оказания гуманитарной помощи до участия блока в военном конфликте высокой интенсивности.
1 Военный конфликт – форма разрешения межгосударственных или внутригосударственных противоречий с применением военной силы (понятие охватывает все виды вооруженного противоборства, включая крупномасштабные, региональные, локальные войны и вооруженные конфликты).
2 По терминологии НАТО (от англ. – Anti-Access and Area Denial, A2/AD):
– воспрещение доступа (Anti-Access) – комплекс мер, направленных на недопущение или затруднение
развертывания экспедиционных группировок войск (сил) блока в определенном географическом районе/на театре военных действий (ТВД);
– ограничение действий (Area Denial) – согласованные мероприятия по ограничению свободы действий коалиционных воинских контингентов, уже развернутых в определенном географическом районе/на ТВД.