​ГУП «Мосгортранс» и ГБУ «Автомобильные дороги» подали иски к политикам, которых они считают организаторами акции протеста 27 июля. Иск «Мосгорстранса», потребовавшего от оппозиционеров  1 218 591 рубль 58 копеек компенсации убытков за простой общественного транспорта, Коптевский районный суд удовлетворил накануне.

«Автомобильные дороги» подали свой иск к девяти оппозиционерам — Александру Соловьеву, Илье Яшину, Юлии Галяминой, Любови Соболь, Ивану Жданову, Владимиру Милову, Олегу Степанову, Георгию Албурову и Алексею Навальному.

Организация требует от них 11 млн 468 тысяч рублей возмещения убытков и материального ущерба, которые она понесла из-за акций протеста 27 июля в Москве. Так, 235 тысяч рублей, согласно иску, «Автомобильные дороги» потратили на выделение транспорта для перекрытия улиц, 434 тысячи на проведение дополнительных работ на улицах, а более 10,5 млн — на «ликвидацию повреждений» из-за несогласованной демонстрации.

По версии истца, протестующими «были повреждены малые архитектурные формы, а также элементы обустройства объектов дорожного хозяйства, технические средства организации дорожного движения». Представители «Автомобильных дорог» в суде — Сергей Ищенко и Денис Сидлецкий.

Дело рассматривает судья Максим Сало.

​Судья Сало объявляет начало заседания, устанавливает явку, юристы приносят ему доверенности. Из ответчиков лично пришел только политик Илья Яшин.

— Видите, какой я дисциплинированный ответчик: я и сам пришел, и явку представителя обеспечил, — хвастается Яшин.

— Суд примет это во внимание, — улыбается судья.

Защитник Яшина Вадим Прохоров говорит, что хотел бы потом получить обратно «историческую доверенность», заверенную начальником спецприемника — политик написал ее, пока отбывал пять административных сроков по 10 суток.

Ответчики Иван Жданов, Алексей Навальный и Георгий Албуров и сами не пришли, и представителей не прислали. Представляющий интересы Любови Соболь и Олега Степанова адвокат Сергей Бадамшин считает, что без них дело рассматривать нельзя — по его словам, этим ответчикам отправили только телеграммы.

«Полагаю, что, наблюдая на столе у истца дополнительные материалы, они их представят и мы отложимся», — рассуждает юрист. Остальные ответчики его поддерживают.

Под окнами суда располагается школьная спортивная площадка, на ней громко резвятся дети.

Судья объясняет участникам их права и ставит вопрос о видеосъемке заседания. Истцы возражают, ответчики — нет, Яшин даже говорит, что желательно снять и опубликовать и истцов, и ответчиков.

Судья разрешает журналистам провести протокольную съемку до и после рассмотрения дела. В зал заходят камеры.

Не явившийся в суд Георгий Албуров замечает, что телеграмма была направлена на какое-то чужое имя:

​Протокольная съемка длится 10 минут. «Есть какие-то ракурсы, которые вы не освоили еще?» — спрашивает тележурналистов судья Сало.

Те снимают еще минут пять, пока после замечания судьи все-таки не уходят. Юрист Помазуев спрашивает, что же сегодня будет — беседа или предварительное заседание?

Судья Сало отвечает, что рассмотрение дела поручено ему. Тогда адвокат Прохоров отмечает: беседа проходила с судьей Верой Петровой.

— Я так понимаю, что после вчерашних событий было принято решение заменить судью? — интересуется он.

— Я не мог провести подготовку, я был в отпуске, — отвечает судья.

Все ответчики говорят, что на данном этапе не возражают против рассмотрения дела этим судьей.

​Представитель истца Сергей Ищенко просит суд приобщить к материалам дела постановления о привлечении ответчиков к административной ответственности.

Судья предлагает обсудить это ходатайство, но тут выясняется, что у истца нет копий документов для ответчиков.

— Ваша честь, но они же все привлечены… — говорит Ищенко.

— Тут только я привлекался, — уточняет Яшин.

— Меня не привлекали, — возражает адвокат Бадамшин.

Выясняется также, что у истцов нет документов о суде над Георгием Албуровым.

— Мы знаем, что они существуют, но на данном этапе у нас их нет, — оправдывается Ищенко.

Адвокат Бадамшин говорит, что не может высказаться по этим материалам — они лежат на столе у судьи. «Я не могу высказаться относительно того, что находится у вас в кармане. Вы можете высказаться относительно этих документов?» — спрашивает Бадамшин и берет со своего стола папку.

Судья возражает, что он и не должен этого делать.

Адвокат Оксана Опаренко напоминает, что истцы говорили, что постановления они взяли «из открытых источников» — это не оригиналы и не заверенные копии.

Судья, тем не менее, удовлетворяет ходатайство и приобщает документы.

Вслед за этим представитель истца ​просит приобщить и другие документы, например — фотографии местности, на этот раз у него находятся копии для ответчиков.

Судья предлагает объявить перерыв для изучения документов. Адвокат Прохоров говорит, что нужно время не только для изучения документов, но и для подготовки письменных возражений.

— Немного сложновато с вами, если честно, — сетует судья.

Он спрашивает, сколько ответчикам нужно времени — Прохоров говорит, что неделя.

Вдруг выясняется, что истцы передали судье и ответчикам разные документы: ответчикам раздали папки по 43 листа, а у судьи — около 150, к ним приложены еще и фотографии.

Илья Яшин говорит, что судья Вера Петрова вчера «устроила перформанс», но судья Сало одергивает политика и просит не отзываться так о его коллеге. Яшин соглашается и просит «не устраивать цирк» и не давать ответчикам по полтора часа на ознакомление с 500 страницами, как вчера.

— 12 миллионов рублей — это не шуточки. Да, действительно, нужна неделя, — горячо протестует Яшин.

Бадамшин, держа в руках переданную ему истцами папку «Журнал учета дефектов ОДХ ДЭУ-3(41)» укоряет их в нарушении права на состязательность и говорит, что ему нужно внимательно изучить документы, проверить, не завышает ли истец стоимость кустарников и других поврежденных объектов.

— 11 миллионов — стоимость хорошей квартиры в Москве, — отмечает он.

Адвокат Валентина Фролова замечает, что копии — очень плохого качества, некоторые документы просто нельзя прочитать. Другие ответчики с ней соглашаются. Судья сидит три минуты, молча листая документы, а потом объявляет: его экземпляр отличается только наличием фотографий.

— Мы вам их пронумеруем и хотя бы перехватим ниточкой. Я предлагаю вам начать изучать документы, — говорит он. — Думаю, двух часов вам хватит.

— Если стоит задача любой ценой сегодня рассмотреть иск собянинской организации — давайте так и говорить, — возражает адвокат Прохоров.

Судья объявляет перерыв до 13:00.

​Перерыв окончен. Судья Максим Сало предлагает представителям ответчиков высказаться о материалах, которые предоставили истцы.

— Мы успели частично, бегло посмотреть те документы, — говорит юрист Александр Помазуев.

Он возражает против приобщения постановлений о приобщении постановлений об административных правонарушениях, поскольку это обезличенные копии, а также журнала учета, черно-белых фотографий травы, которые никак не идентифицированы по месту, государственных контрактов о закупках, поскольку они не доказывают повреждений или размещения этих объектов где-либо.

Адвокат Сергей Бадамшин говорит, что с материалами невозможно ознакомиться за два часа — там много данных, которые нужно проверить, источник судебных документов проверить нельзя: это не документы, заверенные судом.

— Представлен текст, в который можно было подставить любые фамилии, — объясняет он.

— Вы выступаете или обвиняете истца? — спрашивает судья.

— Если бы я обвинял — я был бы в прокурорской форме, — парирует Бадамшин.

Он начинает говорить о допустимости и относительности доказательств, но судья просит его не проводить ликбез.

— Фотографии сделаны в Лужниках, на входной группе Рязанского проспекта или на Белой даче? — продолжает Бадамшин. Он призывает судью «иметь уважение к себе» и выступает против приобщения документов.

​Адвокат Вадим Прохоров говорит, что ответчики даже не могут заявить о фальсификации доказательств — совершенно непонятно, где были сделаны фотографии, которые представили истцы.

— Невооруженным глазом видно, что это сфальсифицированные грубо, топорно доказательства. Я не понимал, то ли это ковер, то ли произведение авангардистского искусства. Вам самим не стыдно? — удивляется Илья Яшин.

Валентина Фролова и Андрей Тамурка поддерживают коллег.

— Журнал учета [за зелеными насаждениямим] ведется целый год, нам из него предоставили два листа. Что мы должны были понять из этого? И вот так во всем, — замечает Тамурка, представляющий интересы Юлии Галяминой.

Судья спрашивает истцов, есть ли у них оригиналы документов. Те отвечают, что подлинник журнала есть у компании, а контракты взяты с сайта госзакупок. Судья приобщает документы.

Адвокат Бадамшин просит приобщить фотографии с сайта Varlamov.ru, где видно, как сотрудники Нацгвардии уничтожают имущество «Автомобильных дорог».

Судья замечает, что фотографии — черно-белые. Бадамшин отвечает: точно такие же, как представил истец.

— У нас такой мир сейчас, черно-белый, — замечает адвокат.

Судья Сало не понимает, почему речь идет о том, что имущество уничтожали силовики. Бадамшин анонсирует ходатайство о том, чтобы привлечь в качестве ответчика Нацгвардию — в суде предстоит выяснить, кто виновен в уничтожении кустов и травы.

Судья приобщает все фотографии кроме одной, на которой есть какое-то нецензурное выражение.

— Vox populi — vox dei, — замечает на это Бадамшин.

Адвокат Оксана Опаренко тоже подает ходатайство, перечисляя четыре контракта из только что приобщенных документов истца — в них нет, например, адресов доставки товаров, накладных, актов приема и передачи — и просит истребовать оригиналы с приложениями и заверенные копии.

Юрист «Автодорог» Сергей Ищенко возражает: «Так как мы являемся бюджетным учреждением, провести аналогию рыночной стоимости не представляется возможным». По его словам, контракты выложены в открытый доступ и нужны, чтобы обосновать ценовую политику компании. Он говорит, что все документы, о которых говорят ответчики, есть в электронном виде.

Судья отказывает в удовлетворении ходатайства. Тогда Опаренко просит дать время для ознакомления с этими документами в открытом доступе. «Я не возражаю, чтобы вы в судебном заседании знакомились с ними напрямую», — отвечает судья Сало.

Очередное ходатайство защиты — о привлечении ГУ МВД по Москве и Нацгвардии в качестве соответчиков, потому что ведомства затребовали у истца 30 грузовиков на день проведения акции.

— Если [потребовавшие транспорт силовики] причинили вред, поцарапали машину, то они пусть и отвечают, — говорит адвокат Бадамшин и напоминает: суд приобщил фотографии, где видно, как силовики топчут газоны.

Юрист Андрей Тамурка замечает, что в уставе «Автомобильных дорог» ничего не говорится о том, что ГБУ занимается обеспечением безопасности. Он замечает, что учреждение предоставляло силовикам машины, которые используются в уборке, а не в работе на массовых демонстрациях.

Представитель истца возражает: «Это действия Росгвардии, которые они были вынуждены проводить в связи с несанкционированной акцией». Правоохранительные органы, по его словам, имеют право запрашивать машины — он предполагает, что мусоровозы выставляли в наиболее опасных участках. Его коллега Денис Сидлецкий считает, что «нужно отталкиваться от первопричины — на одной из фотографий это митингующий».

Судья Сало отказывается привлекать силовиков в качестве соответчиков.

Адвокат Бадамшин просит истребовать протокол заседания по иску «Мосгортранса», которое прошло вчера. Он напоминает, что вчера представитель компании говорил, что митингующие сами занимали позиции, никакие автомобили им не преграждали дорогу.

— Мы между двух ГБУ находимся: между «Мосгортрансом», которые говорят, что перекрывали митингующие, и между «Автодором», которые говорят, что перекрывали они сами, — говорит юрист.

Он просил вызвать в суд подававшего тот иск юриста «Мосгортранса» Колчина. Коллеги поддерживают Бадамшина.

— Раз нас решили двумя катками переехать — пускай два катка столкнутся, — шутит Тамурка.

Истцы дежурно возражают. Судья отказывает.

​Судья Сало говорит, что неясно, что вообще знал юрист Колчин и где он был 27 июля. Бадамшин, улыбаясь, говорит, что поэтому и надо его позвать — устранить противоречия: «Был он там, не был, переутомился, может, он вообще сумасшедший?».

Судья спрашивает, знаком ли защитник с протоколом заседания — нет, говорит Бадамшин, судья Вера Петрова ушла домой, а сотрудница аппарата судьи пообещала изготовить документ к концу следующей недели. Защитник вновь просит отложить заседание на неделю — коллеги его поддерживают, истцы возражают. Судья отказывает.

Адвокат Фролова просит объявить пятиминутный перерыв, чтобы купить воды. Судья Сало предлагает ей свою воду — в кабинете душно, но она отказывается. Тогда Яшин предлагает ей свою воду со словами «не берите у судьи». А судья предлагает ей сходить за водой и вернуться, но Фролова хочет участвовать в обсуждении своего ходатайства.

Она просит вызвать в суд тех, кто составлял акты, на основании которых сделан вывод о повреждении имущества в Тверском районе, поскольку сомневается в подлинности документов: адвокат считает, что, судя по времени составления актов, сотрудники не могли так быстро перемещаться между площадками, да еще и внимательно их осматривать в темноте. Всего пять человек.

— Ну а что нет, вечер, выходной? — замечает судья. Он спрашивает, чем подтверждается, что акция закончилась в 21:00, как говорят защитники. Вдруг Бадамшин объявляет: это подтверждается постановлением о возбуждении уголовного дела о «массовых беспорядках».

Судья говорит, что считает ходатайство преждевременным, но что к нему можно вернуться.

Очередное ходатайство: адвокат Фролова просит предоставить финансовую отчетность «Автодорог» для подтверждения убытков в виде затрат на возмещение ущерба.

Представитель истца Ищенко отвечает, что такой отчетности у ГБУ нет. Он заявляет, что финансовая отчетность составляется раз в квартал. Тогда защитница просит предоставить и план работ ГБУ и отложить заседание до конца квартала, чтобы была готова отчетность.

Юрист Тамурка замечает, что в деле есть документ под названием «Ликвидация повреждений», где приводятся некие временные интервалы, и спрашивает истцов, завершены ли эти работы и включены ли они в отчетность.

Ищенко говорит, что в документе указаны «будущие понесенные расходы» и работы продолжаются.

На вопросы судьи он отвечает, что «Автомобильные дороги» не предоставляли машины силовикам, в них оставались водители учреждения.

Стороны продолжают обсуждать ходатайство о финансовой отчетности.

Адвокат Прохоров говорит, что предприятие по большей части живет за счет субсидий, а, значит, оно убыточное: «Суд может в данном случае определиться, что мы понимаем под убытками, только обладая финансовой отчетностью».

Его коллега Бадамшин замечает, что, например, полицейские и гуляющие на Дне города граждане тоже могли нанести ущерб «Автодорогам».

Юрист ГБУ Ищенко называет это «игрой слов», настаивая, что отчетность делу не имеет отношения. Судья с ним соглашается: «Запрашиваемой документации просто нет в природе».

Виктория Фролова предлагает провести осмотр объектов, которые были повреждены на акции — она напоминает, что, по словам истца, у ГБУ не было денег отремонтировать объекты, и предполагает, какая «Москва разрушенная стоит».

Судья отказывает: рассматривается только ущерб, причиненный 27 июля, а степень повреждений за следующие два месяца оценить нельзя.

Андрей Тамурка подает ходатайство об истребовании документов, которые бы показали, бесплатно или нет силовикам предоставили автомобили. Юрист Ищенко говорит, что договорных отношений об этом нет. Судья отказывает.

Адвокат Прохоров говорит, что судья отклонил все ходатайства об истребовании материалов. Судья Сало разводит руками. Тогда юрист начинает читать ходатайство об отводе судье.

— Речь не идет о коррупционной составляющей, — замечает Прохоров.

— А о чем? — интересуется Сало

— О командно-административном ресурсе.

Защитник говорит о зависимости судей от власти: предоставление жилья, назначение на должности. «Вчера рассмотрели дело за один день, и сегодня тоже рассмотрят», — продолжает он и предлагает, правда, непонятно кому, заключить об этом пари.

«В обычных условиях стороне по достаточно банальному спору было бы представлено время на подготовку. Мы просили минимум неделю, нам дали два часа, потому что стоит задача вынести решение сегодня. Мы не успели подготовиться, а нужно не только ознакомиться, но также подготовить письменные возражения — совершенно ясно, что это не для объема в 175 листов», — говорит Прохоров.

Судья Сало «достаточно снисходительно отнесся к тому, что стороной истца вышеуказанные доказательства были представлены лишь в одном экземпляре», и прилагает все усилия для рассмотрения дела за день, «тем более что вчера была аналогичная ситуация» с аффилированной с московскими властями компанией — «Мосгортрансом».

Все это, полагает Прохоров, свидетельствует, что власти оказывают на суд давление, и только сегодня «по ряду причин понятно какого характера» судью сменили.

«Нам предоставили черно-белые фотографии, где то ли трава, то ли чего, на основании которых через несколько часов будет вынесено решение, — продолжает адвокат. — Мы все понимаем, что в разных судах для разных задач подбирают разных председательствующих. Здесь это Петрова, но ее сегодня решили заменить»

— Я часто бываю в судах, но с таким стилем, как вы ведете… я бы охарактеризовал его как вежливое хамство, — начинает свое выступление Илья Яшин.

— Спасибо, — говорит судья.

Яшин отмечает, что Сало удовлетворяет все ходатайства представителей истца, которых он называет «второгодниками-юристами». Судья делает ему замечание.

— Просто решили наказать рублем независимых политиков. И вы этот заказ выполняете. «Я призываю вас вести себя прилично, уважать друг друга». Ну вы хоть сделайте что-то, изобразите непредвзятость. Попросили 12 миллионов — возьмете под козырек, — продолжает Яшин.

Он читает статью 305 УК о вынесении заведомо неправосудных решений.

— Я вот смотрю на вас и вижу Собянина. Смотрите на свою мантию, она запачкана враньем и произволом.

Яшин говорит, что уйдет из зала и попросит адвоката Прохорова тоже не участвовать в заседании. Он выходит, Прохоров тоже собирает вещи.

​Стороны обсуждают ходатайство Прохорова. Адвокат Фролова говорит, что утром готовилась заявлять отвод судье Петровой, но придется заявлять отвод судье Сало. Тамурка повторяет тезис о том, что за один день будет выноситься решение по «непонятно какой документации». Защитники Бадамшин и Опаренко кратко поддерживают ходатайство.

Истцы говорят, что «не видят смысла в отводе судьи».

Судья удаляется для вынесения решения.

​Во время перерыва, пишет «Новая газета», пристав грубо попытался выгнать из коридора суда корреспондентку издания, которая брала интервью у Ильи Яшина.

​Судья Максим Сало вернулся и оглашает свое решение — он не видит оснований для отвода самого себя.

Наконец, начинается рассмотрение дела. Представитель «Автомобильных дорог» Сергей Ищенко говорит, что 27 июля в разных местах Москвы проходила несанкционированная акция, а его организация занимается содержанием дорог и зеленых насаждений на бюджетные деньги.

По его словам, после акции 27 июля при осмотре подотчетных объектов специалисты ГБУ обнаружили повреждения. Убытки, говорит Ищенко, учреждение понесло из-за того, что представляло силовикам 30 машин (235 тысяч) для перекрытия дорог, также пришлось проводить дополнительную уборку из-за большого количества людей — он говорит, что транспорт не мог отклоняться с маршрута (на все это ушло около 430 тысяч рублей).

Еще 10,797 млн рублей ущерба ГБУ, по словам Ищенко, понесло из-за повреждения своего имущества — он упоминает повреждения газона на площади тысяча квадратных метров на Новом Арбате.

Представитель истца говорит о повреждении альпийской смородины, чубушника, а основной же ущерб, по его словам, пришелся на Пушкинский сквер: пострадали 843 и 652 кустов кизильника разных типов, скамейки и «малые архитектурные формы». Ответчики, продолжает Ищенко, агитировали за эту акцию и не предприняли ничего, чтобы участники акции не причинили вреда.

Второй представитель, Денис Сидлецкий, как обычно, не имеет никаких дополнений и просто поддерживает Ищенко.

— Вы обращались в прокуратуру по указанным событиям? — спрашивает Ищенко адвокат Сергей Бадамшин.

— В данном случае я вам не отвечу, не располагаю информацией

Адвокат интересуется, кто обращался в ГБУ за транспортом перед акциями? Истец что-то отвечает, Бадамшин просит говорить громче, а не то он подойдет поближе — Ищенко просит этого не делать и отвечает, что Петр Бирюков из мэрии обратился к замглавы ГБУ. Обращались письменно — Бадамшин спрашивает, почему этого документа нет в деле.

— Сейчас, секунду, — отвечает Ищенко и начинает листать кипу документов, потом отвечает, что этого документа все-таки нет.

— Вас суд просил подготовить документы, вы не выполнили просьбу суда?

— Следующий вопрос. Видимо, нет, — вмешивается судья Сало.

Бадамшин говорит, что так истец мог бы предоставить в суд кипу белой бумаги. Он спрашивает, кто определял, где будет находиться техника — передавалась она под контроль ГИБДД или нет. Истец просит не переходить на личности. «Вас не слышно, вашу личность не видно», — отвечает Бадамшин.

Адвокат просит уточнить, почему представитель МВД определял, где будет находиться техника, принадлежащая московским властям, и нет ли здесь превышения должностных полномочий — Ищенко говорит, что соответствующего документа в деле нет.

​На следующий вопрос адвоката истец отвечает, что ГБУ не могло отказаться выделять силовикам транспорт, потому что он понадобился для обеспечения безопасности. Адвокат Бадамшин шутит: неужели полицейские могли бы угнать транспорт Мосавтодора, и им ничего бы не было?

— Это к делу не относится, — тихо отвечает истец.

— Это к вопросу об образовании, — замечает Бадамшин.

Судья Сало предлагает как-то поменять ход процесса, но Бадамшин настаивает, что будет сейчас задавать вопросы по иску. Его интересует, в какое время проводились осмотры объектов и составлялись акты — Ищенко лишь отвечает, что во второй половине дня 27 июля.

— Вы подтверждаете, что на фотографиях есть солнечные стороны, падает тень?

— Я не специалист.

Адвокат говорит о том, в какие стороны направлены тени на фотографиях — Ищенко отвечает, что не присутствовал при съемке.

— Вытоптаны газоны, вы говорите. Можно ходить по газонам?

— Я считаю, что нет.

— Вы очень плохо воспитаны. Я считаю, что не запрещено — то разрешено.

Юрист Ищенко начинает говорить об «огромном количестве людей» и зеленых насаждениях, но соглашается, что на тех участках, о которых идет речь, по газонам ходить не запрещено.

— Вы сейчас себя ведете, как участковый. Я от вас ожидал большего, — негодует Бадамшин, когда Ищенко на очередной вопрос ссылается на постановление о привлечении ответчиков к административной ответственности.

Адвокат Бадамшин начинает задавать вопрос, Ищенко тихонько перебивает его, и адвокат предлагает ему самому продолжить его же вопрос. Ищенко мнется, судья Сало упрекает Бадамшина.

— Ваша честь, дайте отвести душу — вы же заберете все до копейки, дайте хоть получить удовольствие от процесса , — говорит защитник.

— Почему вы топите своих доверителей? — спрашивает судья Сало и осекается.

Бадамшин замечает, что впервые участвует в таком процессе, и если бы у суда не было задачи удовлетворить иск, процесс выглядел бы совсем иначе.

​Адвокат Бадамшин просит представителя сослаться на пункт устава ГБУ, где говорится, что оно участвует в организации безопасности в городе, Ищенко что-то тихо говорит.

— Вы что-то сказали, я не понял на каком языке.

— Ну, наверное, не на вашем.

— Не на моем — это точно, — говорит Сергей Бадамшин и замечает, что он — наполовину татарин.

Адвокат Виктория Фролова просит уточнить, какой функционал был у тех транспортных средств, которые ГБУ передало силовикам 27 июля — Сергей Ищенко отвечает, что это грузовики либо уборочные машины.

— Чем они занимались?

— Перекрывали, я не знаю, сотрудники ГИБДД самостоятельно определяли.

— Я правильно понимаю, что своих прямых обязанностей эти транспортные средства не осуществляли?

— Нет.

Адвокат Фролова просит его открыть первый путевой лист из материалов дела и объяснить, чем конкретно занималась та машина, о которой в нем идет речь. Ищенко отвечает: перекрытие.

Защитница говорит, что в документе сказано про «подметание каких-то зон» — то есть машины все-таки использовались по назначению. На следующей странице у Ищенко написано про обеспечение безопасности, у Фроловой — про вывоз мусора.

Кажется, у истцов и ответчиков разные документы, они подходят к судье, чтобы их сверить. У судьи — те же документы, что у ответчиков. Он смущен.

В итоге Ищенко говорит, что в руках у суда и ответчиков — корректные документы, а у самих истцов — нет.

​Адвокат Фролова подходит к истцу, чтобы они обсуждали одну копию — из этих путевых листов следует, что машины использовались по прямому назначению: подметание улиц и так далее.

— Использовалась ваша техника по назначению?

— По назначению — нет, потому что транспортные средства выдаются в период с 27 на 28 число. Техника была запланирована на одно, а использовалась по-другому. По ГЛОНАССу она использовалась для перекрытий.

Адвокат вспоминает: истец говорил, что ответчики должны были обеспечить общественный порядок, а что, по его мнению, должен был сделать конкретно политик Владимир Милов? Ищенко отвечает, что не знает, что это «абстрактная формулировка» и что Милов должен был не призывать к акции.

На вопрос о том, призывал ли Милов и к чем, Ищенко отвечает — это говорится в постановлении об административной ответственности. Вступило ли оно в законную силу, он не знает.

​Юрист Александр Помазуев, представляющий интересы Любви Соболь и Олега Степанова, говорит о принципе индивидуальной ответсвенности: кто топтал — тот и несет ответственность. Он спрашивает, почему Соболь и Степанов выбраны ответчиками. В ответ Ищенко повторяет, что они призывали к участию в акции, из-за чего на акцию пришли граждане и силовики.

— Я правильно услышал, что топтали граждане и сотрудники Росгвардии и полиции, а ответственность должны нести Соболь и Степанов?

— Да.

— На основании какой нормы они должны нести ответственность за третьих лиц?

— Документы, которые представлены в материалах дела, подтверждают причинение убытков.

Ищенко повторяет, что есть решение суда — Помазуев просит найти в этом решении указание, что Соболь должна нести ответственность за действия граждан и силовиков.

— Ткните мне, где в постановлении написано, что она должна нести ответственность! — чеканит юрист.

Представитель Ищенко тихо и достаточно невразумительно говорит, что «это утверждение в судебном акте», замолкает, смотрит в документ, листает его. Адвокат Фролова просит вынести замечание представителю истца, потому что он не готов, и все должны будут сидеть в суде до шести часов. «Шесть часов — не предел», — замечает судья Сало.

​Помазуев продолжает допрос истца:

— Почему вы нормальную площадь, которую убираете каждый день, вменяете как причинение ущерба?

— Справедливый вопрос, — вдруг замечает судья Сало.

Сергей Ищенко отвечает: обычно уборка проводится два раза в день, но в этом случае пришлось увеличить количество людей в два раза «для устранения тех или иных объектов». Помазуев спрашивает, а где же решение об увеличении объема.

— Решение руководителя в данном случае, в материалах дела его нет, — отвечает Ищенко.

Юрист недоумевает: неужели нет решения, из-за которого почти полмиллиона рублей было выделено дополнительно, истец отвечает, что был титульный лист — ответчик спрашивает, где же он.

— Я не знакомился с материалами, — вдруг отвечает Ищенко.

— Как вы можете не знакомиться с материалами, это же ваше дело? — озадачен Помазуев.

— Я их не подшивал.

В зале кто-то смеется, стороны подходят к судье и листают бумаги.

Следующий вопрос. Александр Помазуев пытается выяснить, сколько разных типов актов есть в деле, почему истец один и тот же факт доказывает разными актами, составленными разными людьми — Ищенко говорит, что первичные акты составлялись сотрудниками дорожного комплекса, а другие — ответственными за зеленые насаждения.

Они долго дискутируют о возможности дублирования полномочий в ГБУ и повторных обследованиях повреждений.

Помазуев долго пытается выяснить у Ищенко, закреплено ли где-то, что составители актов понимают разницу между кизильником и белым грунтом — говорит про должностные инструкции, дублирование полномочий и так далее — в материалах дела этого нет.

Торжествующе Помазуев показывает папку под названием «Журнал учета дефектов ОДХ» (один из приобщенных истцом документов), и спрашивает, что он доказывает?

— Это локальный документ, подтверждающий ежедневный осмотр территорий и указывающий на те или иные нарушения, — отвечает Ищенко.

Юрист спрашивает, что это за нарушения — Ищенко отвечает, что не знает. Опять не у всех сторон одинаковые документы, но представитель истца все-таки уточняет, что речь идет о поломанных кустах на Садово-Кудринской, зафиксированных 27 июля. На вопрос о том, почему поломанные кусты не указаны в журнале за следующий день, отвечает, что не нужно писать об одном и том же каждый день.

Тогда Помазуев начинает читать журнал: там каждый день ставились одинаковые записи, например, о вывозе мусора или уборке.

— Почему уборка листвы указывается каждый раз, а нарушения возникли 27 числа, а исчезли 28-го?

— Данный факт отражен в журнале, — отвечает Ищенко.

— Кусты отросли?

— Нет, кусты не отросли.

​Ищенко сдается и предлагает смотреть по доказательствам. Экземпляров всего два, Помазуев показывает всем некое изображение, напоминающее телевизионную рябь, и спрашивает, к чему она относится — к акту, отвечает Ищенко.

Оказывается, что это — истоптанный газон Нового Арбата. Помазуев показывает примерно такое же изображение и просит Ищенко сказать, что на нем изображено.

— Нет ответа, — говорит тот.

Как можно определить, к чему фотография относится, он тоже не знает.

​Адвокат Фролова считает, что ей уже удалось доказать, что истец вводит суд в заблуждение, и обещает сделать это еще раз. Она говорит об общем акте со всеми нарушениями в Пушкинском сквере, где скамейки названы «объектом благоустройства» — но эта же скамейка появляется в акте, который составляли сотрудники ГБУ, которые должны были фиксировать только повреждения зеленых насаждений. То же самое — с камнем.

Поэтому, говорит юрист, необходимо вызвать для допроса людей, составлявших акты.

— Очень большие подозрения у меня вызывают эти документы, — настаивает она.

— Эти люди работают вообще у вас? — спрашивает судья.

— Да, конечно, — уверяет Ищенко.

Тогда Александр Помазуев спрашивает, а почему «Автомобильные дороги» вообще не допускают, что повреждения нанес кто-то еще, не участники акции и не силовики. На это Сергей Ищенко отвечает, что было слишком много людей, доказать это нельзя. Судья тоже замечает: как же выяснить, не повредил ли имущество какой-нибудь китаец?

— В материалах дела все представлено, — кратко отвечает Ищенко.

Судья говорит, что не видит необходимости в вызове этих свидетелей.

— Предполагаю, ходатайства бессмысленны, — комментирует юрист Помазуев.

Адвокат Оксана Опаренко, представляющая интересы Александра Соловьев, в свою очередь говорит, что, например, в случае с газоном на Новом Арбате не указан адрес, так что невозможно установить, проходили ли там участники акции или нет. Она указывает: в нескольких отчетах утверждается, что восстановительные работы все-таки проходили, хотя истец уверял, что их еще не было.

Никак не доказано, что ее доверитель должен нести ответственность за возможные повреждения, подчеркивает Опаренко.

Адвокат Сергей Бадамшин говорит, что истец добровольно оказывал услуги ГИБДД, причинно-следственной связи между действиями ответчиков и истцов — нет, а письмо ГИБДД вообще было выдано за несколько дней до вменяемого оппозиционеру Соловьеву правонарушения.

Бадамшин подчеркивает: полицейским нужно помогать, он бы и сам предоставил машину, чтобы они могли поймать преступников, но взыскивать за бензин бы не стал.

Что касается повреждения имущества, Бадамшин говорит, что на акции 27 июля «садистским образом брали протестующих и несли», причем газона касались именно силовики, а не те, кого они несли. Кроме того, по газону не запрещено ходить — сам адвокат любит ходить по газону на Кудринской площади, и запрещающих табличек там нет.

Бадамшин предлагает высаживать культуры, которые приживутся в городе.

— Если высадить везде аленькие цветочки, анютины глазки, они, естественно, все затопчутся.

Сергей Бадамшин настаивает: ни один из ответчиков не призывал уничтожать имущество, напротив, многие настаивали на соблюдении законности.

— Нет ни одной фотографии, где протестующие ломают скамеечку или отрывают листочек.

Доказательства, продолжает адвокат, собраны с нарушением закона — в частности, нельзя ссылаться на обезличенные копии, «никто не вправе подменять суд». Подробней он обещает выступить в прениях.

​Юрист Александр Помазуев говорит, что истец не доказал факт наличия убытков и их размер. Убытки истца из-за предоставления транспорта возникли из-за нарушения ГБУ собственного устава: в нем ничего не говорится об обеспечении безопасности. ГУП «Автомобильные дороги» — специальное правосубъектное предприятие, и ему нельзя выходить за пределы собственной деятельности.

— В путевых листах написано: уборка ТБО, уборка улиц. Вместо этого машины поехали в какое-то другое место, — продолжает он. — Ответчики не могут нести за это ответственность. Учреждение само нарушает требование собственного устава.

Что касается дополнительной уборки, подчеркивает юрист, на Новом Арбате и Сухаревской площади не проходили публичные мероприятия — в Москве есть места, где они не проводятся никогда, и в материалах дела нет доказательств того, что они там были.

— С чего вы взяли, что загрязнение вообще образовано публичным мероприятием? — обращается он к истцам.

Помазуев считает, что нет свидетельств тому, что истец понес какие-то дополнительные расходы, а не провел обычную ежедневную уборку, которая делается вне зависимости от публичных мероприятий. Логическая связь, по его мнению, здесь подменяется хронологической. То же самое, считает Помазуев, можно сказать и в случае повреждения имущества: кто угодно мог сделать это, бремя доказывания лежит на истце, но те этого не сделали.

— Самое удивительное: мы обсуждаем здесь реальный ущерб, но истец говорит, что нет, мы не занимается восстановлением имущества и не собираемся это делать. Я оставляю за скобками скамейки, но газон?! Если вам средства выделят в декабре — вы в декабре будете восстанавливать газон?

О своих подзащитных Помазуев напоминает, что Олег Степанов и Любовь Соболь во время проведения акции были ограничены в свободе — арестованы или задержаны — и не могли пользоваться связью, знать, что вообще происходит.

— При всей степени заботливости и осмотрительности, ты не можешь предпринять каких-то действий, чтобы призвать кого-то что-то не делать.

Он напоминает о постановлении Конституционного суда по делу Эдуарда Лимонова (Савенко), в котором говорится, что на организатора публичного мероприятия нельзя возлагать ответственность за деятельность участников — если он к этому не призывал.

Помазуев передает судье свои возражения.

— А то мало ли, удалят еще, — шутит он.

​Адвокат Валентина Фролова говорит, что ее позиция совпадает с тем, что сказали ее коллеги, но она хочет добавить про выделение транспорта: любые договоренности ГБУ с властями — их отношения.

— Вы можете спорить с нами, но не можете спорить с Конституционным судом, — говорит она и ссылается на решение, согласно которому власти несут основную ответственность за массовые мероприятия.

​Судья Максим Сало начинает переходить к письменным материалам дела.

Александр Помазуев просит по ходу изучения останавливаться на конкретных материалах — Сало соглашается.

— Хорошо, а то за это меня в прошлый раз и выгнали, за просьбу, — реагирует юрист.

Помазуев время от времени комментирует оглашаемые судьей документы из материалов дела, повторяя высказанные защитниками в суде доводы и возражения.

​Вдруг судья замечает, что, согласно иску, было уничтожено пять с половиной тысяч однолетних цветов (в иске они названы цветниками, занимавшими площадь 410 кв м).

— А каким образом их можно восстановить, если они однолетние? — уточняет он.

Представитель истца Ищенко объясняет ему специфику сезонных цветов, судья вспоминает, что в его районе их меняют каждую неделю.

Иногда судья уточняет, идет ли речь об однолетних или многолетних растениях.

— Кустарник? Многолетнее, — отвечает Ищенко.

— А клен — вообще дерево! — с места добавляет юрист Помазуев.

​Закончив изучать материалы дела, судья объявляет перерыв на 15 минут для подготовки к прениям.

​Час спустя заседание возобновляется. Судья Максим Сало спрашивает представителей истца, где находится поврежденное и неотремонтированное имущество. Сергей Ищенко отвечает, что растения остались там же, где и были, убраны только поломанные ветки.

Судья Сало уточняет, были ли такие кусты, которые 27 июля после осмотра выкопали — да, отвечает Ищенко. Тогда судью интересует, был ли кто-то рядом с местами проведения акции после мероприятия.

Адвокат Бадамшин говорит, что работает неподалеку, и на Садово-Кудринской, где в институтские года он часто собирался с товарищами, с газоном до сих пор все хорошо.

— Никаких проплешин, сломанных лавок я не видел. Более того, состоялся день города, и я думаю Сергей Семенович Собянин спросил бы с ГУПа, если бы что-то сломанное было не восстановлено, — подчеркивает юрист.

Судья уточняет, что истцы не представили ни одной фотографии поврежденной скамейки — Ищенко соглашается. Ремонтировался ли газон, он не знает: «С учетом того, что поставки идут разово, я подозреваю, что на сегодняшний день не закупалось».

Тогда судья отмечает: если поврежденные объекты где-то хранятся, и он удовлетворит иск, ответчик будет иметь право забрать их.

— Чубушник мой! — настаивает Бадамшин.

Далее судью интересует, передавалась ли вообще ГБУ на баланс поврежденная скамейка с Нового Арбата и «буфер безопасности» с Малой Сухаревской, он просит также дать пояснения по замене 25 противотаранных блоков, которые стоят у подземных пешеходных переходов.

— Что за материалы такие — 35 тысяч рублей? — удивляется председательствующий.

Он отмечает: у сторон справедливо остались вопросы по ликвидации последствий акции и обещает обязать ответчика к следующему заседанию предоставить фотографии повреждений газонов и скамеек.

Судья просит истцов предоставить ему такие фотографии, чтобы было понятно, где они сделаны. Адвокат Бадамшин возражает: он считает, что судья подсказывает ответчикам, как собирать доказательства. Он настаивает, что доказательств достаточно для вынесения решения об отказе в удовлетворении иска — он хочет, чтобы это было сделано сегодня.

Судья Сало называет замечание Бадамшина справедливым и вдруг спрашивает, актуально ли ходатайство ответчиков о вызове свидетелей? Адвокат приводит аналогию с уголовными процессами, когда судья может оправдать обвиняемого, но вместо этого возвращает дело в прокуратуру.

Его поддерживает юрист Александр Помазуев.

— Истец предоставил какие-то документы. Особенно странно это выглядит, когда мы на протяжении всего дня ходатайствовали о вызове свидетелей и истребовании документов, суд отказывал, ничего не изменилось за это время, каких-либо новых обстоятельств не выяснилось!

Судья предлагает отложить заседание — стороны обсуждают возможную дату.​

Адвокат Виктория Фролова просит провести осмотр на месте — только так может быть обеспечено равенство сторон. Судья привычно отказывает в этой просьбе, но обещает на выходных съездить и посмотреть сам.

Юрист Помазуев предлагает сейчас определиться с теми местами, которые будут исследоваться. Представитель истца начинает говорить о паспортах — адресов у него нет, и судья замечает, что его интересуют растения.

— Откажитесь от иска! — предлагает Бадамшин истцу.

Обсуждая дату переноса, адвокат Бадамшин говорит, что у ответчиков есть аналогичные заседания по искам от других истцов — это «сведение счетов» — и другие юристы, возможно, тоже не смогут участвовать в заседании.

— Вот источник всех проблем — чубушник и кизильник, — говорит адвокат и показывает рукой на двоих представителей ГБУ.

Он рассказывает об исках от метрополитена и службы такси.

— А что такси не понравилось? — удивляется судья Сало.

— Вообще не знаю! — уверяет адвокат.

Следующее заседание переносится на 10:00 1 октября.

Адвокат Оксана Опаренко просит обязать истцов предоставить все материалы до определенной даты, Александр Помазуев просит их поторопиться, чтобы ответчики могли сделать свои фотографии «в тех же климатических условиях». Судья соглашается, до 18 сентября истцы должны сделать это. Сегодня заседание окончено.