Вкратце картина в нашей саратовской реальности такая. У человека появляются симптомы, приходит врач и советует пить… арбидол и много жидкости. Про тест речи в абсолютном большинстве случаев нет.
Заболевший пытается сделать тест платно (если у него достаточно средств, разумеется: в некоторых лабораториях в Саратове стоимость теста доходит до 3000 рублей), но если у него хоть какие-то признаки ОРВИ, то в сдаче теста ему отказывают. Ему становится хуже, он пытается сделать КТ, слыша отовсюду, что главный способ понять, каково реальное его состояние, это именно компьютерная томография. Однако с признаками ОРВИ нельзя и на КТ (реальность такова, что иногда в платных клиниках на симптомы закрывают глаза, иногда нет, но в любом случае очередь растягивается на долгие дни, порой — на неделю).
В довершение к этому прибавляются случаи, когда пришедший по вызову врач, узнав, что у пациента уже несколько дней как пропали обоняние и/или вкус, но нет температуры, не считает нужным выдавать лист нетрудоспособности, и носитель ковида по необходимости и «по долгу» отправляется на работу заражать коллег.
Но и это еще не все: у многих из тех, у кого выявлена пневмония очевидно коронавирусного происхождения, нет возможности попасть в клинику — количество мест ограничено, а вал заболеваемости растет, в нашем случае уже официально превышая майские показатели.
В этом я убедился, когда заболел сам.
Дышать было все труднее, а слабость нарастала
Господь милостив – при поражении легких до 50% я переболел коронавирусом достаточно благополучно. Но даже такой ограниченный в хорошем смысле этого слова опыт вызывает желание поделиться им с теми, кто его еще не имеет и кому он хотя бы отчасти может пригодиться.
Заболел я, скорее всего, 21 сентября, на Рождество Божией Матери, во всяком случае, недомогание и ломота в теле начались тогда. Перестраховался: сдал тест — но окольным путем, исключительно благодаря добрым друзьям. Ответ пришел отрицательный, и я успокоился. Тем более, что почувствовал себя лучше, температура, которая и так не повышалась выше 37,4, нормализовалась.
Но потом, день за днем, картина стала меняться. Температура опять поднималась до 37,4, дыхание стало затрудняться, слабость нарастала. Решил записаться на КТ. И здесь пришлось идти теми же окольными путями, записываться в платную клинику, не объясняя, в чем причина моего намерения, и уповая на то, что у меня забудут измерить температуру (как и случилось). И, конечно, чувствуя укоры совести и не зная, однако, как еще в такой ситуации действовать
Спустя сутки получил на почту описание: «Уплотнения легочной ткани по типу “матового стекла”, двусторонняя полисегментарная пневмония, высокой степени вероятности коронавирусная». К этому времени пульсоксиметр показывал 94 единицы, но дышать уже было тяжеловато. Слава Богу, в больницу удалось попасть быстро — но опять же, если бы не помощь близких людей, то трудно сказать, как бы все обернулось. И даже по дороге туда я именно об этом и думал — о тех, о ком в подобной ситуации позаботиться особенно некому.
Плохо по-настоящему было только два первых дня: действующие протоколы лечения, судя по всему, все же гораздо эффективнее и, если ситуация не совсем запущена и нет отягчающих течение болезни заболеваний, улучшение приходит достаточно скоро. В нашем случае этот протокол был таков: внутривенно медаксон (антибиотик) и дексаметазон (гормон — достаточно жесткий, со многими побочками, но хорошо снимающий воспаление), подкожно — антикоагулянт (нам кололи фраксипарин, то также используют клексан или гепарин или что-то из аналогов), в таблетках — азитромицин. Ну и на уровне рекомендаций — витамин D 10 000 и дважды в день по грамму витамина С и цинк (это надо было находить самим).
Особенно важен тут, как мы поняли, антикоагулянт, поскольку именно гиперкоагуляция становится причиной так называемой пневмонии, забивая легкие кровью, она же приводила зачастую у инсультам и инфарктам, вызывала тромбоз. С введением в протоколы низкомолекулярных гепаринов стало все же существенно легче. Это та ценная информация, которой я успел здесь за это время обогатиться.
Были, разумеется, советы больше лежать на животе, чтобы легкие наполнялись кислородом, и это правда ощутимо помогало. Ссылку на дыхательную гимнастику прислал друг из числа переболевших ранее, фитнес-тренер, она тоже пришлась очень кстати.
Но, конечно, находясь в палате, невозможно было вполне отключиться от жизни тех близких и просто хорошо знакомых людей, которые заболевали в это же время сами, писали, звонили мне, о которых я узнавал от кого-то еще. И, соответственно, невозможно было не переживать.
Обильное питье и арбидол
Врачи объясняют, что при средней степени поражения, до 30% необходимости в экстренной госпитализации нет. Нет, если не нарастает отрицательная динамика, если пациент получает адекватное лечение.
Но вот в чем беда: ни один из моих знакомых не услышал от пришедшего по вызову врача про существующие протоколы лечения пневмонии. Тот же арбидол, кагоцел, обильное питье… И ни слова про антикоагулянты. Приходилось постоянно связывать со знакомыми врачами, работающими в ковид-центрах, устраивать «заочные консультации», пересылать «рецепты» и радоваться, когда это приводило к положительному результату.
И недоумевать, задаваясь очередными вопросами — насущными и при том очевидно риторическими. Из которых самый очевидный и наболевший такой: как же можно остановить распространение пандемии в российских регионах при таком уровне организации «карантинных мер»?
Я убежден, что носить маски в местах скопления людей решительно необходимо (делаю это сам и, с какими бы протестами мы не сталкивались, не разрешаю впускать в храм человека, отказывающегося надеть предложенную ему маску). Обязательно нужно соблюдать дистанцию, мыть руки и не пренебрегать прочими гигиеническими мерами. Но все это становится тщетным при отсутствии массового тестирования, оперативного и правильно осуществляемого отделения инфицированных от здоровых и, конечно же, при условии того, что огромное количество участковых врачей до сих пор (!!!) не знают действующих протоколов лечения ковида и рекомендуют, по сказанному выше, бороться с ним с помощью арбидола или кагоцела.
И ведь мы не в начале пути: оно было в марте. Мы то ли подходим к пику второй волны, то ли нас вновь накрывает первая, но факт остается фактом — то, о чем я пишу, происходит несмотря на то, что вот уже семь месяцев коронавирус является темой номер один в мире и в России.
И никак я не могу поверить, что все с нами настолько плохо, что решительно никак нельзя изменить эту ситуацию, в которой мы все так или иначе находимся, что способов для этого не существует. Потому что иначе это не просто какой-то абсурд пандемии, а самая настоящая захлестывающая нас пандемия абсурда.
