Хозяин Ардсмура

Шотландия, 1756 год. Прошло десять лет после разгрома якобитского восстания, закончившегося поражением шотландцев в битве при Куллодене. Джейми Фрейзер, один из бывших мятежников-якобитов, отбывает заключение в крепости Ардсмур. Командует крепостью некий лорд Джон Грей, а инспектировать его службу направляют некоего Джонатана Рэндалла, известного также как Чёрный Джек. И надо же такому случиться, что и Джон Грей, и Джек Рэндалл по уши влюблены в Джейми Фрейзера. Только Джек Рэндалл - плохой, десять лет назад он изнасиловал Джейми. А Джон Грей - хороший, и он никогда не посягнет на объект своих воздыханий против его воли. Двое англичан, один шотландец, одна тюрьма и много свободного времени - если из этого что-то и выйдет, то это будет поистине взрывная смесь.
Предупреждения: физическое, психологическое и сексуальное насилие.

Notes:

(See the end of the work for other works inspired by this one.)

Work Text:

Лорд Джон Грей, майор шестого драгунского полка, комендант крепости Ардсмур, утрамбовал ладонями пухлую стопку документов, на каждом из которых стояла его аккуратная подпись, оттолкнул эту стопку от себя и откинулся в кресле с глубоким вздохом. Он не чувствовал особого удовлетворения, однако сознавал, что сделал всё от него зависящее. Поэтому, безусловно, мог вознаградить себя сигарой, что и сделал, пуская в низкие своды кабинета кольца дыма и задумчиво глядя на бархатную папку, лежащую перед ним на столе.
Он искренне полагал, что из него получился вполне недурственный комендант. Во всяком случае, документы - огромное, просто чудовищное количество документов, которыми на этой должности надлежало сопровождать каждый шаг, - пребывали в полном порядке. У Грея был вполне толковый писарь, однако лорд Джон почитал своим долгом придирчиво перепроверять каждый формуляр, прежде чем ставить на нём свою подпись: он слишком хорошо понимал, сколь много означает имя, проставленное на документе, имеющем хоть какой-то формальный вес. Сейчас на кону стояла, ни много ни мало, его свобода. Нет, не в буквальном смысле, разумеется - в конце концов, лорд Джон был начальником Ардсмурской крепости, а не одним из двухсот её узников. Однако же свободой располагал немногим большей, чем любой из мятежных шотландцев, вверенных его попечению. Он был сослан сюда за свои прегрешения, в точности как и любой из них, не имел права надолго отлучаться без разрешения сверху, и понятия не имел, когда сможет покинуть это неприветливое место.
Впрочем, в отличие от узников, лорд Джон мог хоть как-то повлиять на обстоятельства. В особенности теперь, когда, на исходе второго года комендантуры лорда Грея, работы по ремонту Ардсмура наконец завершились. В течение долгих месяцев крепость обновлялась и перестраивалась усилиями самих же узников; предшественник лорда Джона, Гарри Кворри, видел в этом своеобразную иронию. Но Джон не разделял его чувство юмора и не находил ничего забавного в том, что грязные, отощавшие, зачастую больные мужчины после длинного рабочего дня на торфяниках ещё по нескольку часов месили известь, клали камни и раскатывали свежую штукатурку по каменным стенам, прихорашивая место собственного заточения. Хотя старались они отнюдь не для себя, ибо после окончания всех ремонтных работ Ардсмур перестал быть тюрьмой и стал гарнизоном, где предполагалось расквартировать один из драгунских полков его величества короля Георга. Собственно, это и было главной задачей, возложенной на лорда Джона в качестве коменданта: не только следить, чтобы узники не сбежали и не перемёрли, но и убедиться, что их подневольный труд преобразил крепость должным образом.
Грею не нравилась эта работа. В сущности, она и не должна была ему нравиться - именно потому его и отправили сюда после досадного скандала, в котором оказался замешан Джон и который герцог Пардлоу, его старший брат, сумел замять. Но понести наказание, пусть и неявное, не бросающее тень на его имя, Джону всё же пришлось. И он нёс его, как хотел бы верить, с честью. И теперь, когда строительные работы завершены, а бывшие узники Ардсмура отправлены в колонии Вест-Индии, мог считать, что оплатил свой долг сполна.
Его начальство из Лондона, видимо, тоже так посчитало, потому что прислало в Ардсмур инспектора. Это был последний, завершающий штрих, чистая формальность, как пояснил Джону Хэл в одном из последних писем. Инспектор проведет поверхностную проверку, воочию убедится, что Ардсмур готов принять драгунский полк, для виду просмотрит бумаги - и выдаст заключение о том, что лорд Джон Грей превосходно справился с возложенными на него обязанностями. После этого, слава Всевышнему, Джон наконец сможет навсегда покинуть это унылое место.
Он снова затянулся сигарой и взглянул за окно. Шотландское лето стояло в разгаре, во всём своём сверкающем великолепии: с ночи шёл проливной дождь, воздух набух от сырости, ставни подрагивали на ветру и противно скрипели, заставляя лорда Джона морщиться. А он ведь тысячу раз говорил Тому, чтоб смазал эти чёртовы петли. Самому это сделать, что ли, в конце концов. Как же ему надоели эти дожди, и эти болота, и этот резкий горный воздух, который приходилось заталкивать в лёгкие чуть не силком при каждом вдохе. Но ничего, скоро всё закончится. Инспектор уже прибыл, и последние три дня Джон демонстрировал ему свои успехи - точнее, успехи рабочей бригады, составленной из пленных шотландцев, которые прямо сейчас плыли через океан в колонии, навстречу своей судье. Бывали мгновения, когда Джон им почти завидовал: по крайней мере, над океаном не идёт дождь, а если идёт, то хотя бы не постоянно.
Впрочем, на господина инспектора шотландское лето не произвело столь удручающего впечатления. Его звали полковник Рэндалл, Джонатан Уолвертон Рэндалл, как гласили его верительные бумаги. Ранее Грей никогда не встречался с ним, но первое впечатление полковник произвёл благоприятное. Они очень приятно поужинали в первый вечер, и полковник Рэндалл дал понять, что воспринимает своё инспекторство тем, чем оно и является - не более чем формальностью, - однако намерен, тем не менее, соблюсти протокол до последней буквы. Лорд Джон мог лишь приветствовать столь добросовестный подход к делу, ибо и сам старался отвечать всем требованиям своего поста, сколь ни претил ему этот пост. Поэтому следующие три дня он не без скрытого удовлетворения демонстрировал полковнику Рэндаллу преобразившуюся крепость, которая и впрямь выглядела посвежевшей и почти симпатичной. Полковник Рэндалл тоже так считал, расхаживая по свежевыкрашенным коридорам, заглядывая в новенькие казармы и проверяя дальность и широту обзора в бойницах на крепостной стене. В какой-то момент он деликатно, однако настойчиво попросил лорда Грея оставить его одного - часть инспекции он намеревался провести без присутствия коменданта, и это имело свой смысл. Но поскольку говоря это, выглядел полковник совершенно благодушно, Грей не заподозрил подвоха и с чистой совестью удалился в свой кабинет, чтобы ещё раз перепроверить бумаги, и оставил полковника Рэндалла в одиночестве мокнуть на стене, коль уж это ему угодно.
Рэндалл ранее уже просмотрел большую часть документов; те, что лежали сейчас перед лордом Джоном, относились непосредственно к финальной стадии строительства. В частности, это были отчёты о ходе переделок в подсобных помещениях восточного крыла, и Грей полагал, что эти бумаги Рэндалл тоже просмотрит сегодня или завтра. Никаких сложностей не ожидалось, и лорд Джон курил, глядя на крупные дождевые капли, быстро катившиеся по запотевшим стёклам. Часы над камином негромко пробили семь; Грей подумал, что пора распорядиться относительно ужина. И едва у него мелькнула эта мысль, как за спиной его раздались шаги. Они могли принадлежать лишь одному человеку, потому что лишь один человек мог входить в кабинет коменданта без стука и доклада.
- Полковник, - Грей приподнялся в кресле, туша сигару в тяжелой алебастровой пепельнице. - Простите, я ожидал вас несколько позже.
- Ничего, ничего, - успокаивающе отозвался тот, улыбаясь и скидывая с плеч плащ, с которого потоками струилась вода. Струилась она и с треуголки полковника, которую тот также снял и бросил в кресло, не заботясь о том, что на бархатной обивке останутся влажные пятна. - Не волнуйтесь, майор, я не голоден. Я как раз проинспектировал вашу кухню, и, знаете ли, пока что именно она произвела на меня наиболее сильное впечатление.
Он добродушно рассмеялся, и Джон позволил себе сдержанно улыбнуться в ответ. Полковник Рэндалл все эти три дня вёл себя исключительно дружелюбно, однако рвение, с которым он осматривал Ардсмур, странным образом диссонировало с этим дружелюбием и внушало смутную тревогу. Впрочем, возможно, Джон просто слишком устал - от Ардсмура, от своих обязанностей, от этих чёртовых бесконечных дождей, - и был склонен излишне чувствительно реагировать на вещи, которые того явно не стоили.
- Что ж, тогда я тем более надеюсь, что вы не откажетесь от пары перепелок, приготовленных на этой самой кухне, - сказал Джон и позвонил, а когда явился Том, велел накрыть ужин здесь же, в кабинете. Ибо, судя по вальяжному виду, с которым успел расположиться полковник в кресле напротив камина, никуда удаляться он в ближайшее время отсюда не собирается.
Джона снова что-то кольнуло - не то чтобы предчувствие, скорее, смутное ощущение несоответствия. Он был прекрасно воспитан и чрезвычайно любезен, этот полковник Рэндалл, однако порой у Джона возникала мысль, что тот ощущает себя полноправным хозяином этого места. Разумеется, статус инспектора давал ему определенную власть, однако не до такой степени. В то же время это было всего лишь ощущением, неявным, смутным, и лорд Джон не мог упрекнуть полковника в пренебрежении и спеси, никоим образом. Однако же... Однако что-то здесь не так, и сейчас, глядя на Рэндалла, вытянувшего к камину ноги в заляпанных грязью сапогах, Грей внезапно ощутил это так отчетливо, как никогда ранее.
- Здесь часть документации, о которой мы говорили вчера, - сказал Грей, чтобы хоть что-то сказать, и тронул бархатную папку, лежащую на столе. - Если вам угодно ознакомиться...
- Благодарю вас. Быть может, немного позже.
Он говорил лениво, словно ему предложили бокал бренди, а не папку с официальными отчетами. Рэндалл наклонился в кресле и вытянул руки над каминной решеткой, поворачивая их ладонями то вверх, то вниз. Отблеск пламени скользнул по его согнутой спине, ярко высветлив красное сукно мундира.
- Собачья погодка, - заметил Рэндалл. - Как давно вы здесь, майор?
- Девятнадцать месяцев.
- А, ну это ещё не так уж долго. Я провёл в горной Шотландии больше десяти лет, и смею вас уверить, это были далеко не самые блестящие годы в моей карьере.
- Вот как? - в предыдущие дни полковник практически ничего не говорил о себе, предпочитая отвлеченные салонные темы, и это открытие стало для Джона новостью. - Вы служили в Шотландии?
- С 1735 года и вплоть до Куллодена, да. Состоял в различных гарнизонах, в мои задачи входило выявление скрытых якобитов среди представителей местных кланов. Вы не представляете, сколько это шушеры здесь развелось в последние годы мятежа. Они плодились, как вши. И вывести их было столь же хлопотным делом, - полковник сокрушенно вздохнул и вновь откинулся в кресле. - Но вы вряд ли понимаете, о чём я. Тогда вы ещё были слишком молоды. Вы ведь не сражались при Куллодене?
- Нет, но там сражался мой брат и... - Грей на мгновение сцепил зубы, вспомнив о Гекторе, погибшем в той битве. - Мои друзья. Мне хотелось бы и самому там быть.
- И однако же ваше счастье, что не были, - сказал полковник Рэндалл.
В эту минуту дверь открылась - принесли ужин. В соответствии с этикетом, разговор на некоторое время обратился в формальное русло, полковник сделал несколько ни к чему не обязывающих замечаний, лорд Джон отвечал ему в тон. Они отведали перепёлок, и полковник отдал им должное. Дождь к этому времени наконец стал ослабевать, и теперь лишь отдельные капли глухо барабанили по карнизу.
- Что ж, - сказал полковник Рэндалл, когда они покончили с ужином и устроились у камина друг против друга с бокалами бренди. - Полагаю, что мою инспекцию в Ардсмуре можно считать в общих чертах завершенной.
Джон слегка напрягся. Не то чтобы у него были основания опасаться придирок, и однако... Рэндалл сидел, вытянув ноги к камину, поигрывая ножкой дутого бокала с бренди и лениво щурясь. На Грея он почти не смотрел, словно то, о чём они говорили, не имело к его собеседнику ровным счетом никакого отношения.
- Разумеется, я напишу официальное заключение с перечислением всех необходимых подробностей, - продолжал Рэндалл, словно не замечая напряжения, охватившего Грея (а может, и правда не замечая - Джону хотелось верить, что он неплохо владеет собой). - В Лондоне непременно должны узнать обо всех деталях проделанной вами колоссальной работы. И говоря колоссальной, я отнюдь не впадаю в поэтическое преувеличение, дорогой майор.
- Благодарю вас, - коротко ответил Грей, пригубливая бренди.
- Я не бывал в Ардсмуре ранее, но некоторое время служил в тюрьме Уэнтворт, так что имею примерное представление о том, что представляют собой подобные места. Вам удалось совершенно его преобразить, причём в довольно краткие сроки. Это, бесспорно, заслуживает высочайшей оценки. Однако, - продолжал Рэндалл всё тем же неизменно благожелательным, дружеским тоном, - во время проверки я не мог не обратить внимание на ряд нарушений, которые были допущены во время вашей службы. И прежде, чем внести упоминание о них в официальный отчет, хотел бы изложить их вам и, возможно, получить некоторые объяснения.
Что ж, значит, придирки всё же будут. Как ни странно, Грей ощутил мимолётное облегчение: до сих пор всё шло чересчур гладко, именно это и вызывало с нём инстинктивное беспокойство. Ладно, послушаем, к чему изволит придраться господин полковник.
- Первое, на что я обратил внимание, майор, - это выработка торфа. Вплоть до октября прошлого года она составляла четыреста двадцать фунтов в день, однако затем повысилась до четырёхсот девяноста фунтов. И это несмотря на то, что наступили заморозки, и нарезку торфа затрудняло отвердевание грунта. Однако выработка повысилась, что само по себе похвально, но... хотелось бы уточнить, куда именно пошёл этот излишек?
- Нет ничего проще, полковник. Излишек пошёл на отапливание камер. Как вы верно отметили, приближалась зима, ударили ранние морозы, и заключенные обратились ко мне с просьбой позволить им тратить дополнительные полчаса по окончании смены, чтобы запастись топливом для собственных нужд.
- Вот как. Вы хотите сказать, что после рабочего дня на торфянике у заключённых оставались силы ещё по меньшей мере на полчаса работы, и вместо того, чтобы использовать это на строительстве, вы позволили им развлекать самих себя?
- Не думаю, что нарезку мёрзлого торфа на болоте осенними сумерками можно назвать развлечением, полковник, - сказал лорд Джон по возможности мягко.
Рэндалл приподнял брови и взглянул ему в лицо - взглянул прямо первый раз за это вечер, да и, пожалуй, первый раз за все три дня, что находился в Аардсмуре. У него были глубоко посаженные, внимательные карие глаза на сухощавом, резко очерченном, гладко выбритом лице. Он был лет на двадцать старше Джона, но в молодости, пожалуй, отличался самобытной красотой, и Джон машинально отметил это, глядя в его цепкие, совершенно холодные глаза, отнюдь не отвечающие дружелюбной манере держать себя и любезному тону.
- Пожалуй, вы правы, - проговорил полковник Рэндалл после довольно долгой и неуютной тишины. - И тем не менее, я склонен счесть это пустой растратой рабочей силы, и как следствие - служебным злоупотреблением. Заключенные Ардсмура практически в полном составе были пленными шотландцами-якобитами, не так ли? То, что их всех не вздёрнули - великая милость его величества короля Георга. А это значит, что каждый свой вздох, каждый миг своего бренного бытия они обязаны посвятить благу британской короны. Не своему благу, и уж точно не своему комфорту, сэр.
Джон подавил порыв облизнуть пересохшие губы. Тон полковника всё ещё был вполне благожелателен, однако разговор начинал принимать неприятный оборот. Впрочем, было очевидно, что нет никакого смысла объяснять, из каких соображений Грей принял тогда такое решение. Рэндалл упомянул, что ему приходилось служить при тюрьме, и Грею подумалось, что, судя по всему, полковник отбывал службу не без удовольствия.
- Далее, - продолжал Рэндалл. - Вы позволили узникам охотиться. Когда я прочёл об этом в ваших бумагах, признаться, сперва не поверил своим глазам.
- Это не была охота в полном смысле слова, - возразил Грей, возможно, излишне поспешно. - Они всего лишь расставили несколько примитивных ловушек на торфянике, и могли забрать то, что в них попадётся.
- И что же, извольте сказать, в них попадалось?
- Ну, несколько бекасов, возможно, выдры, водяные змеи...
- Но ведь все эти твари являются собственностью его величества! Разве Ардсмур - ваши личные владения, милорд? Это земля короля. И всё, что растёт, бегает и ползает по этой земле, принадлежит королю. Включая и водяных змей. На каком основании вы отдали позволение охотиться - нет, браконьерствовать - кучке осуждённых изменников, вверенных вашей опеке? Я вчера, признаться, всю ночь ломал голову, пытаясь найти разгадку этой тайны, но нет! Мне так и не пришло в голову ни одного достоверное объяснение.
- Узники голодали, - кратко сказал Грей. - Я не мог увеличить их рацион, но не был и заинтересован в том, чтобы они заболевали и гибли от голода. Ведь кто-то должен был перестраивать крепость.
- Да, кто-то должен, - кивнул Рэндалл. - Я могу попросить сигару?
Следующие несколько минут он раскуривал сигару и смаковал изысканный гаванский табак. Затем отпустил пару комплиментов как вкусу лорда Грея в сигарах, так и качеству его поставщика, с неподдельным интересом осведомился, где майор покупает такой табак и не может ли снабдить полковника хотя бы парой фунтов оного. Разговор вновь склонялся к салону, что, с учетом предшествующих обвинений, Грею совершенно не нравилось. Вообще, сам полковник с каждым мгновением нравился ему всё меньше и меньше.
- Но мы отвлеклись, - сказал Рэндалл, оборвав на полуслове сам себя. - О чём шла речь? Ах да, о ваших злоупотреблениях.
- Полковник, - не выдержал наконец Грей, - я полагаю, что подобное определение неуместно, или по меньшей мере предвзято.
- Вы полагаете? А я полагаю иначе. Ведь ещё была история с тартаном. У одного из узников обнаружили клок клетчатого пледа. А ведь вам прекрасно известно, что как ношение, так и простое владение пледами, килтами и другим традиционными атрибутами горцев строжайше запрещено даже для свободных людей, не то что для заключённых изменников.
- Разумеется, мне это известно. Этот случай был немедленно расследован, а виновник наказан бичеванием.
- Да, я читал ваш рапорт. Имя виновного, если не ошибаюсь, Джеймс Фрейзер?
Он произнёс это имя небрежно и равнодушно, как имя незнакомого ему человека - хотя, раз уж он, по собственному признанию, долгие годы жил в Шотландии и выслеживал якобитов, не знать или хотя бы не слышать о Рыжем Джейми Фрейзере он никак не мог. Впрочем, такая вероятность, хоть и небольшая, всё же оставалась. Что же до Джона, то ему оказалось чрезвычайно трудно сдержать чувства, когда он услышал это имя, которое никто не произносил при нём уже многие месяцы... и Грей желал никогда больше этого имени не слышать.
- Именно так, - сказал он как можно более ровно. - Джеймс Фрейзер признался в незаконном владении тартаном, за что получил шестьдесят плетей.
- Всего шестьдесят? Вы явно недооценили этого человека. Поверьте, для его спины шестьдесят плетей - всё равно, что для другого каких-нибудь шесть. Уверен, он лишь посмеялся над таким наказанием.
Джон Грей вовсе так не думал. Он помнил, слишком хорошо помнил, как полубессознательного Фрейзера, залитого кровью, уносили в камеру после бичевания, и как потом докладывали о лихорадке и бреде, терзавших узника несколько дней. А самое отвратительное то, что Фрейзер не был виновен, он принял наказание за другого - и Джон Грей прекрасно это понимал, когда наказывал его, но ничего не мог поделать. Он не мог не провести ту экзекуцию - и забыть о ней тоже не мог. О том, как выгибалась эта сильная, мускулистая спина, изрытая старыми, но всё ещё страшными шрамами, когда на неё - далеко не впервые, судя по этим шрамам - обрушивалась плеть.
Грей на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их, посмотрел в лицо Джека Рэндалла прямо и спокойно.
- Наказание было приведено в исполнение в соответствии с тюремным уставом. Что-нибудь ещё, полковник?
Рэндалл глядел на него теперь с едва скрываемым интересом. Он еле заметно кивнул, словно удостоверившись в некой догадке, которая возникла у него ранее.
- О да, майор. Боюсь, что да. Вы не расследовали, как именно у заключенного оказался тартан. Ведь всех их обыскивают, когда доставляют сюда. А это значит, что запретный предмет передал кто-то с воли. И я даже предполагаю, кем. Помимо прочего, вы позволили узникам сношения с внешним миром. В частности, родственник одного из них передал в Ардсмур пакет, якобы содержавший лекарства. Это произошло прошлой осенью, в то же время, когда и странные попустительства касаемо нарезки торфа для камер и разрешения на охоту. Было такое?
- Полковник Рэндалл...
- Было или нет? Извольте отвечать, майор.
От его прежнего дружелюбия не осталось и следа. Более того, Джон понял, что и прежде в его поведении не было дружелюбия, даже показного - он с самого первого часа вёл себя, как кот, запущенный в подвал, полный мышей, и обхаживающий свои новые угодья с хозяйской неторопливостью и благодушием. Ни к чему сразу кидаться в кровавый бой, мыши от него всё равно никуда не денутся.
Было премерзко ощущать себя мышью в когтистых лапах. Грей выпрямился в кресле, смерив Рэндалла ледяным взглядом.
- Сношения заключенных с внешним миром и мера этих сношений находятся в ведомстве коменданта крепости и могут быть ограничены лишь его решением, если оное не противоречит указам его королевского величества, - отчеканил он, по памяти цитируя устав крепости.
Рэндалл задумчиво кивнул, покачивая закинутой на колено ногой.
- Так-то оно так, мой дорогой лорд Грей. Вот только если я напишу в официальном отчете, что вашим попустительством вместе с лекарствами узники получили запрещенную шотландскую атрибутику - это будет крайне, крайне дурно пахнуть. Вне зависимости от того, соответствует ли действительности. Вы следите за моей мыслью?
Джон следил. Он теперь отчетливо видел, что этому человеку что-то от него надо, и не мог дождаться, когда Рэндалл прекратит эту дурацкую пляску и скажет наконец прямо, что происходит.
- И последнее, - заявил Рэндалл, точно ощутив, что терпение Джона Грея и его чувство такта уже на исходе. - Последнее, но не в последнюю очередь, как говорят в Шотландии. По окончании ремонтных работ узники были сосланы в наши западные колонии по рабочим контрактам. Сколько именно узников вы отправили в Вест-Индию?
- Вы читали отчеты, полковник.
- Да, читал. Но хочу, чтобы вы назвали число сами.
- Сто девяносто пять, - скрипнув зубами, процедил Грей.
- Сто девяносто пять. Но в крепости на тот момент содержалось сто девяносто шесть узников, на одного больше. Куда вы дели ещё одного, сэр?
Вот в чем все дело. Всё-таки не зря он упомянул Фрейзера. Это не было случайно. Да и само появление в Ардсмуре именно этого человека - случайно ли? От этой внезапной мысли по спине Грея прошёл холодок, и он с трудом подавил желание отереть о камзол взмокшие ладони.
- Один из узников получил королевское помилование, предоставляющее ему условно-досрочное освобождение. Он отправлен в Озерный край в Англии, в Хэлуотер, поместье лорда Дансени, где ныне пребывает в качестве подневольного слуги, не имеющего права свободного перемещения. Под честное слово.
- Под честное слово! - воскликнул полковник Рэндалл. - Выпустить Джейми Фрейзера под честное слово!
Грей не упоминал, что тем самым узником, единственным, избегнувшим ссылки в колонии, был именно Фрейзер. Но то, что об этом знал полковник, уже нисколько его не удивило.
- А вы знаете, господин комендант, кто таков этот Джейми Фрейзер? Знаете ли вы, что Ардсмур - по меньшей мере третье место его заключения, и из каждого, я подчёркиваю - из каждого он совершал побег? Он был арестован и заключён в Форт-Уильям, где его высекли за сопротивление британским властям - и дважды пытался бежать, причём второй раз успешно. Его приговорили к повешению в тюрьме Уэнтворт, а как только казнь была отложена - он тотчас бежал и оттуда. Чёрт подери, да ведь он умудрился бежать даже из Ардсмура, из-под вашего зоркого надзора.
- Да, - сказал Джон очень спокойно. - Но его поймали через три дня.
- Что ж, это прекрасно. И тем не менее вы, лично вы хлопочете о том, чтобы получить помилование и смягчить условия содержания для этого опаснейшего смутьяна, изменника и неисправимого беглеца. Его честное слово! После всего, что вам о нём известно! Если и это не злоупотребление, если это не преступное попустительство с вашей стороны - то я уж и не знаю, что можно квалифицировать подобным образом.
Грей поднялся на ноги. Рэндалл тоже, быстро и охотно, словно только этого и ждал. Он был выше Грея почти на голову, крупнее, шире в плечах; не то чтобы Грей оценивал перспективу рукопашной с этим ублюдком, но мысль об этом как-то сама собой мелькнула в голове, когда они встали друг напротив друга. "Может, вызвать его на дуэль?" - в тоске подумал Джон. Но за что? Ведь этот негодяй даже не оскорбил его. Оболгал, оклеветал, высмеял в глаза - но при этом исхитрился не дать ни единого повода для формального вызова.
- Что ж, - проговорил Рэндалл после длительной тишины. - По меньшей мере одну ваших ошибок - или ваших преступлений, уж это как посмотреть - можно исправить. Насколько я понимаю, Джеймс Фрейзер всё ещё находится в Хэлуотере.
- Да, - выдавил Грей, - но...
- Не думаю, что здесь уместны возражения, майор. Тех пунктов, которые я перечислил - а смею вас заверить, это далеко не полный список - достаточно, чтобы не просто оставить вас гнить в этом чудном шотландском гнёздышке ещё на десяток лет, но и, при правильном подходе, сделать вас из коменданта заключенным. Ваше семейство сейчас не в особенной чести при дворе, как я слышал, его величество в последнее время довольно холоден с вашим братом герцогом Пардлоу. Полагаю, мой отчет, заверенный поддержкой герцога Сандрингемского, не останется без внимания, какие бы жалобы и кляузы вы с вашим братом ни настрочили, пытаясь оправдаться.
Он замолчал, и в его сухом холодном лице снова мелькнуло нечто вроде любопытства. Грей из этого заключил, что владеет собой не так хорошо, как желал бы, и предпринял последнее нечеловеческое усилие взять себя в руки, сжав кулаки с такой силой, что ногти прорвали кружевной манжет сорочки.
- Что вам нужно, полковник? Говорите напрямик.
- Но я ведь уже сказал. Мне нужно, чтобы вы исправили хотя бы часть своих ошибок. Поэтому вы сейчас же отдадите приказ немедленно вернуть Джейми Фрейзера в Ардсмур, где он останется в ожидании отзыва акта о его условном помиловании. Он опасный изменник и смутьян, а смутьяны должны сидеть под замком, а не разгуливать на лоне безмятежной английской природы.
И как ни небрежно звучал голос Джека Рэндалла, в этот миг Джон Грей понял, что именно за этим Рэндалл приехал в Шотландию. Именно поэтому он оказался в Ардсмуре. Чтобы заставить Джона вернуть сюда Джейми Фрейзера.
И Джону не хотелось даже предполагать, отчего Джек Рэндалл так сильно этого хочет.

* * *

Когда за ним пришли, он был на конюшне - где же еще ему быть? Одна из кобыл, гнедая Афина, как раз решила ожеребиться; особая помощь ей в этом не требовалась, но в такие дни Джейми предпочитал быть поблизости, на случай, если помощь всё же понадобится, или просто чтобы успокаивающе погладить потный круп лошади в наиболее трудную из выпавших ей минут. В этот раз всё шло неплохо, и Джейми просто сидел в углу на ящике овса и наблюдал за мерно вздрагивающей и всхрапывающей лошадью. Это была одна из его любимиц, и он надеялся, что всё пройдёт хорошо.
Но узнать, благополучно ли ожеребилась кобыла, Джейми в тот день не было суждено. Красные мундиры ворвались на конюшню со свойственной им деликатностью, способной сделать честь горному медведю. Джейми даже не успел понять, что происходит, только услышал своё имя - своё настоящее имя, а не то, под которым уже три месяца жил в Хэлуотере. Разумеется, лорд Дансени знал, кто он на самом деле такой, но слуги не знали, потому ничуть не удивляло выражение неприкрытого шока на их лицах, когда молчаливого конюха, которого они знали как Алекса Маккензи, выволокли с конюшни и без особых церемоний потащили от дома прочь. Ему ничего не объяснили; оторопев в первый миг, Джейми позволил схватить себя и вывести из конюшни, прямо под распростёртыми копытами жеребящейся кобылы. Но уже во дворе он опомнился и рванулся из грубой хватки, которую испытывал на своих плечах слишком часто, однако так и не сумел к ней привыкнуть. Сопротивление в ответ на насилие всегда было одним из наиболее естественных инстинктов его тела - порой умом он понимал, что смысла в борьбе нет, наоборот, борьба нанесет только лишний вред, но всё равно сражался до последнего, до тех пор, пока его не одолевали превосходящие силы. Забавно, он даже не думал, что этот внутренний инстинкт по-прежнему в нём так силён - после всех этих лет и того, что они принесли.
Как и следовало ожидать, и на этот раз попытка отбиться привела лишь к тому, что ему связали руки за спиной и швырнули на телегу, экспроприированную из хозяйства Хэлуотера специально для этой цели. Возможно, сдайся он сразу, они бы позволили ему ехать верхом, пусть даже со связанными руками. Хотя Джейми всё равно не попытался бы бежать, ведь он дал слово, а это для него кое-что да значило - много больше, чем способны понять красные мундиры, относившиеся к собственной чести куда менее щепетильно. Джейми криво улыбнулся их предводителю, свирепо глянувшему на него сверху вниз, и коротко охнул, когда телега тронулась с места и он впечатался теменем в жесткий деревянный борт. Из более чем немногословной речи англичан Джейми понял, что его приказано препроводить обратно в Ардсмур. Чудесно; вот только зачем наводить при этом столько шума? Он бы спокойно поехал и сам, если бы его об этом вежливо попросили. Три месяца - слишком малый срок, чтобы забыть, кто он и каково его положение.
Джейми глубоко вздохнул и откинулся навзничь, моргая и глядя в дымчато-голубое небо Озерного края. Совсем не такое, как небо родной Шотландии, но за последние три месяца Джейми успел к нему привыкнуть и даже полюбить. Любое небо полюбишь, даже чужое, если перед этим посидишь пару лет в сыром тёмном каземате, причём из этих лет полтора года - в кандалах. Джейми слегка вздрогнул при этом воспоминании и на мгновение прикрыл глаза. Джон Грей не был тем, кто приказал заковать его - приказ отдал его предшественник, будь он неладен. Грей, напротив, велел снять с Джейми кандалы, обращался с ним, как джентльмен с джентльменом, и ни разу не подверг сомнению его слово. Именно благодаря ходатайству Грея Джейми не отправился в колонии, а остался в Британии, пусть и вынужден был перебраться в чужой край и служить конюхом в доме английского лорда. Но всё равно это лучше, чем тюрьма, и уж точно лучше, чем шесть месяцев в океане, учитывая склонность Джейми к жесточайшей морской болезни - он абсолютно не сомневался, что, отправься в колонии, не пережил бы плавания.
Однако, выходит, Джон Грей изменил своё решение. Или, может, не он, а его преемник - коменданты в Ардсмуре сменялись, как времена года, и почти столь же часто. Грей провёл в качестве начальника Ардсмурской крепости большую часть того времени, что провёл в ней и сам Джейми; пора бы уже лорду выйти из немилости и вернуться домой, в Лондон. А тот, кто пришел на его место, наверное, решил, что с последним узником Ардсмура обошлись слишком мягко, и пересмотрел приказ о его условно-досрочном освобождении. Что ж. Довольно паскудно, но этого следовало ожидать. У Джейми и так было больше свободы за эти три месяца, чем он заслуживал, и, может быть, больше, чем он мог вынести.
Придя к такому выводу, Джейми сразу отбросил все иные предположения - потому что если его догадка не верна, то гадать можно до бесконечности. Так или иначе, его везут обратно в Ардсмур, и вскоре он там окажется. Хотя, насколько знал Джейми, после окончания перестройки крепости Ардсмур более не используется как тюрьма. Что ж, значит, его переведут в какое-то другое место, вроде Уэнтворта... Он поёжился от холода, неловко повернулся - жёсткое дно телеги и связанные руки не давали принять сколько-нибудь удобное положение. И закрыл глаза, твёрдо намереваясь проспать большую часть пути, раз уж это единственный способ сделать путешествие терпимым.
Ардсмур внешне остался точно таким же, каким Джейми его запомнил - неприступная крепость, огражденная двойным рядом стен и глубоким рвом, полным тухлой тинистой воды. Впрочем, сбежать отсюда не представляло особого труда, потому что заключенных регулярно выводили за пределы крепости - валить лес для ремонтных работ и резать торф для отопления вечно промёрзлых, сырых и влажных помещений. Только во всей округе не наберётся столько торфа, чтобы прогреть этот гигантский склеп. И, глядя на неумолимо приближающиеся замшелые стены, Джейми с очень неприятным чувством признался себе, что всё-таки боится. Он не хотел возвращаться туда, и не мог представить человека, который бы захотел.
Он надеялся, что его сразу же отведут к коменданту, но не слишком на это рассчитывал. И оказался прав - его повели не в апартаменты начальника и даже не в одну из старых просторных камер, в каждой из которых могло содержаться до пятидесяти человек одновременно. Вместо этого его отвели в одиночную камеру - не ледяной карцер, и на том спасибо, спина Джейми и его почки слишком хорошо помнили ту дыру. Одиночная камера тоже выглядела дырой, чуть побольше, чуть потеплее, но ничуть не удобнее. Здесь не было никакой мебели, не было даже параши: единственное выходное отверстие составлял большой круглый сток в углу камеры, предназначавшийся одновременно и для нечистот, и для крови. Здесь проводились допросы, и хотя полноценной пыточной в Ардсмуре не имелось, в стену оказались вделаны кандалы, а с потолка свисал на короткой цепи тупой проржавевший крюк.
В этой благостной обстановке его и оставили, не удосужившись даже развязать ему руки. Решетчатая дверь низко заскрипела, звякнул замок, и Джейми остался в одиночестве и темноте, предоставленный самому себе.
После четырёх дней на тряской деревянной телеге сидеть совершенно не хотелось, и он стал мерить шагами камеру, напряженно оглядывая её, так, словно никогда не видел ничего подобного - хотя видел, конечно, и достаточно часто, чтобы подобная обстановка перестала производить на него впечатление. Разве что эти чёртовы кандалы, пока что пустые, зловеще поблескивавшие на влажном от сырости полу. Джейми провёл в кандалах полтора года, и это были, определенно, самые отвратительные полтора года в его жизни. Он до сих пор помнил тяжесть цепей на своих запястьях, невозможность развести руки больше, чем на восемнадцать дюймов, постоянный раздражающий звон, которым сопровождалось малейшее движение, а самое страшное - полную неизвестность относительно того, снимут ли с него это чёртово железо хоть когда-нибудь, или эта медленная пытка - навсегда. Оказавшись в Хэлуотере и немного пообвыкнув, Джейми однажды забрался на ближайший холм, которым, как он знал, ограничивалось его свободное передвижение (ибо ограничивало его, по договору об условном освобождении, поле видимости вокруг поместья). Он встал там, на холме, и широко развёл руки в стороны - так широко, как мог, ловя лицом ветер и отчётливо отпечатывая в памяти это чувство, на случай, если когда-нибудь оно закончится. Сейчас, вышагивая по грязной тёмной камере со скрученными за спиной руками и то и дело спотыкаясь о валявшиеся на полу кандалы, Джейми был рад, что сделал это тогда. Рад был вызвать в памяти и смаковать то чувство - пусть недолгой, пусть обманчивой, неполной, но всё-таки свободы.
- Какого чёрта, Грей, - сказал он вслух, остановившись. До сих пор Джейми не задавался сполна этим вопросом, но вправду: какого чёрта, Грей? Зачем ты дал мне свободы - нет, не глотнуть даже, не попробовать, а только понюхать, - чтобы почти сразу всё отобрать назад? А если это не ты, то кому, чёрт подери, я должен быть благодарен за этот уникальный эмоциональный опыт?
Он услышал какое-то движение и замер, сощурившись и вглядываясь в темноту. Крыса? Нет, вроде бы шаги, дальше по коридору - но тихие, словно тот, кто стоял там, старался не привлекать внимания. Решетчатая дверь в камеру находилась в дальнем конце длинного коридора, и при желании кто-то мог войти и наблюдать через дверь за пленником, прячась в тени и не выдавая своего присутствия. Только зачем и кому такое могло понадобиться?
- Кто здесь? - резко спросил Джейми, глядя в непроницаемую темноту перед собой. - Давай уже, покажись.
Ему почудилось, или из полумрака правда раздался тихий смешок? От этого звука волоски у Джейми на предплечьях встали дыбом. Не потому, что смех звучал зловеще - скорее, он походил на смех призрака... или того, кто мог быть только призраком. Рука Джейми бессознательно дёрнулась в попытке перекреститься, но верёвки, само собой, удержали её на месте. Джейми неотрывно смотрел перед собой, пока из мрака не выступила тень, вскоре принявшая очертания человеческой фигуры. Вспыхнул факел, Джейми прищурился, защищая отвыкшие от яркого света глаза... а через миг они широко распахнулись, и он почувствовал, как волна холодного онемения прокатилась по лицу, по рукам и ногам, по груди, сковывая холодным ужасом сердце.
Призрак. Он так и знал, что это призрак. С того мгновения, как ощутил, что не один.
Капитан Джонатан Уолвертон Рэндалл, известный как Чёрный Джек, стоял по ту сторону решетки и смотрел на Джейми. Он был таким же худым, таким же высоким, как Джейми его запомнил, только лицо стало ещё суше, и на нём четче выделялись складки и даже морщины, хотя, может, это просто была игра света и теней. Он медленно толкнул решетчатую дверь и шагнул вперёд, а Джейми в то же мгновение шагнул назад - потому что именно это делает любой здравомыслящий человек, когда на него надвигается привидение. Джейми много сейчас отдал бы за возможность осенить себя крестным знамением и мысленно проклинал жестокость конвоиров, не развязавших ему руки. Нательный крест, простой кусок полированного дерева, жёг ему грудь под рубашкой, точно раскалённый свинец.
- Здравствуй, Джейми, - сказал Джек Рэндалл.
Джейми ответил:
- Вы мертвы. Это не можете быть вы. Я... я видел, как вы умерли.
- В самом деле? - в глазах призрака, таких же глубоких и тёмных, какими Джейми их помнил, мелькнуло нечто похожее на любопытство. - Видел? Когда?
- Куллоден, - Джейми облизнул сухие губы таким же сухим языком. Странно стоять здесь и запросто беседовать с привидением, но разве у него есть выбор? - Вас убили при Куллодене. Я видел, как вороны клевали ваши глаза.
- Неужели? - вежливо осведомился Джек Рэндалл, и его тонкие губы исказила сардоническая усмешка. - Должен признать, я действительно был при Куллодене. И, скажу без ложной скромности, весьма там отличился, чем и обеспечил себе впоследствии полковничий чин.
Полковничий чин? Джейми машинально кинул взгляд на эполеты Рэндалла. Рэндал состоял в чине капитана, когда они дрались на дуэли в Париже. Разве призрак должен являться не в том виде, в каком ты его запомнил?
Или... от этого предположения у Джейми перехватило дыхание. Он судорожно выдохнул и сделал ещё один инстинктивный шаг назад - в тот самый миг, когда Рэндалл, или призрак Рэндалла, сделал ещё один мягкий шаг ему навстречу.
- Жаль тебя разочаровывать, - сказал Рэндалл почти с сочувствием, - но, чьи бы глаза ни клевали вороны при Куллодене, уж точно не мои. Тебя тогда ранили, насколько мне известно? И довольно тяжело, если верить сохранившимся записям. Должно быть, ты бредил и... принял желаемое за действительное, - Рэндалл слегка улыбнулся, то ли извиняясь, то ли издеваясь - а скорее, то и другое сразу, как это часто у него бывало.
Мог ли он говорить правду? Да, с нарастающим смятением подумал Джейми, да, мог. Он действительно был тяжело ранен, очнувшись на залитом кровью и усеянном трупами поле Куллодена. Джейми сперва даже решил, будто лишился ноги, хотя она была всего лишь вспорота штыком и чудовищно затекла. Он увидел труп какого-то драгунского офицера, навалившийся на него сверху, увидел его раскрытые мёртвые глаза и почему-то решил, что этот человек - Джек Рэндалл. Джейми очень хотелось, чтобы это оказался именно он; в этом была бы какая-никакая справедливость, пусть слабое, но утешение после понесенного шотландцами сокрушительного поражения. Горечь поражения, горе от потери Клэр, гневное отчаяние от так и не реализовавшегося желания умереть - всё это сыграло с Джейми злую шутку. Он не сомневался, что Рэндалл погиб при Куллодене. И ему никогда не приходило в голову убедиться в верности этого убеждения, да и возможностей к этому не представилось никаких.
Поэтому с вновь всколыхнувшейся горечью, отчаянием и гневом Джейми пришлось признать очевидную истину: Джек Рэндалл жив и стоит перед ним во своей грешной плоти.
И едва он принял эту мысль, как мгновенно стало понятно, по чьей милости его вырвали из зыбкого покоя Хэлуотера и снова притащили в Ардсмур, чтобы ввергнуть в новый кошмар.
- Нет, - сказал Джейми.
Это слово вырвалось само собой; он сам не знал, что подразумевает под ним, что именно отрицает. Просто всякий раз, когда он оказывался рядом с Джеком Рэндаллом, "нет" было единственным возможным ответом на любое действие, которое мог предпринять по отношению к нему этот человек. Это "нет" было для Джейми так же естественно, как вдох и выдох, и он судорожно сжал в кулаки связанные за спиной руки, пытаясь выровнять дыхание и собраться с силами. Что ж. Колесо жизни совершило оборот. Но это не Уэнтворт, и здесь, слава Богу, нет Клэр. Так что будь он проклят, если позволит хоть чему-то из прежнего повториться на этот раз.
- Нет? - Рэндалл чуть наклонил голову на бок, и Джейми мгновенно узнал эту его птичью повадку - словно он сам был вороном, только и ждавшим случая сесть на плечо и ткнуть в глаза острым безжалостным клювом. - Как интересно. Я ведь ещё даже ни о чём тебя не спросил.
- И не спрашивайте. Хотя болтать вы, я вижу, любите по-прежнему, - процедил Джейми.
Рэндалл тихо рассмеялся - тот самый смешок, который Джейми уже слышал в коридоре минуту назад. Тогда он решил, что слышит смех призрака, но лучше бы это и впрямь оказался призрак. Призрак может лишь убить тебя, но этот... не человек - этот дьявол не желал его смерти. Никогда не желал его смерти - только его тело и, может быть, его душу, как и положено дьяволу.
- Ты всё такой же, - проговорил Рэндалл почти с нежностью, но, к счастью, не двинулся с места - пока ещё нет. - Признаться, после нашей короткой встречи в Париже мне показалось, будто время наложило свой отпечаток... Как будто ты всё же нашёл способ справляться со страхом. Но ты не нашёл, верно? Просто ловко спрятал его - это было не так уж сложно, когда ты стоял против меня со шпагой в руке. Нападение - наилучшая защита, воистину. Но это всё маска, Джейми, французская жеманность, не более того. Франция на всех влияет дурно, это развращённый, пустой народ, они дурно повлияли и на тебя. Я рад, что ты пробыл там недолго и вернулся к своим корням. Потому что только здесь ты настоящий, не правда ли? Когда мы оказываемся один на один, без всей этой мишуры, здесь, со мной ты всегда настоящий.
Он сделал ещё один шаг, и Джейми, инстинктивно попытавшись отступить, обнаружил, что отступать некуда: его спина натолкнулась на холодную стену. Он коротко втянул воздух сквозь сжатые зубы, пытаясь не поддаться онемению, стремительно охватывающему всё его тело. У него была дурная, нелепая склонность терять сознание - не только от ран, но и от слишком сильных переживаний. Клэр когда-то беззлобно подтрунивала над ним из-за этого, хотя сама же объясняла такую особенность пониженным кровяным давлением, что бы это ни значило. Как бы там ни было, Джейми отчетливо ощутил, что крайне близок к тому, чтобы упасть в обморок прямо к ногам человека, который принёс ему столько боли, страданий и позора, что всё это едва не уничтожило его. Оправиться ему тогда помогла только Клэр, её уверенные руки, её несгибаемое упорство, её беззаветная, всепрощающая любовь. Но Клэр больше нет, она ушла в свой мир, в свою эпоху - Джейми сам прогнал её, во имя блага их нерождённого ребенка. Она вернулась к безопасности, а он остался здесь, чтобы умереть достойно. Но не умер, и даже, кажется, жить достойно уже никогда не сможет. "Боже, - подумал Джейми. - За что? Я еле прошёл через это тогда и... за что, почему ты заставляешь меня проходить через это снова?"
- Тш-ш, - услышал он мучительно знакомый, отчасти строгий, отчасти ласковый шепот у самого своего лица. - Тише, Джейми. Это всего лишь я. Ты ведь помнишь, как хорошо это было.
Он прочувствовал ладонь Рэндалла на своей небритой щеке - сухую, жесткую, неожиданно тёплую и, проклятье, знакомую, такую знакомую. Память тела мгновенно проснулась в нём и завопила от ужаса, гнева, протеста. Джейми, не имея возможности отступить, рванулся в сторону - и, отдёрнув голову назад, со всей силы врезал ею в переносицу Рэндалла. Тот коротко вскрикнул и отпрянул, зажав разбитое лицо. Джейми вывернулся из его рук, точно угорь, и отшатнулся. Его качало, как пьяного, но в голове, слава Богу, прояснилось, и он развернулся, широко расставив ноги, сцепив в кулаки связанные за спиной руки и готовый для нового удара.
- Чёрт тебя подери, - прогнусавил Рэндалл, подставляя ладонь под хлещущую из носа кровь. Он вскинул глаза - и Джейми с негодованием увидел, что он улыбается, улыбается во весь рот, показывая залитые собственной кровью зубы. - Чёрт возьми тебя, Фрейзер, ты всё такой же! Бешеный, упрямый, прекрасный мальчишка. Я знал, что никакие годы этого не изменят.
Он шагнул вперёд и впечатал кулак Джейми в солнечное сплетение. Джейми согнулся от боли пополам, и в тот же миг Рэндалл сгрёб его за волосы и ударил затылком об стену. Сквозь багряные пятна, застившие взгляд, Джейми увидел его лицо, залитое кровью, но всё равно сияющее от упоительного восторга.
- Вот так, - прошептал Рэндалл. - Именно так. Как в старые добрые времена. Давай вспомним, как это было.
- Ты больше не прикоснёшься ко мне, - хрипло выдавил Джейми.
- Да ну? И кто мне, интересно, помешает? - спросил Рэндалл и зажал ему рот поцелуем.
Проклятье, он целовался точно так, как тогда - Джейми ненавидел себя за это, но он помнил, помнил этот рот, эти жадные горячие губы, влажный язык, вламывающийся в его плоть, точно беспощадный предвестник грядущего, ещё более циничного и гнусного вторжения. Джейми рванулся, пытаясь вытолкнуть этот наглый язык из своего рта, протестующе зарычал - и Рэндалл укусил его за губу, с такой силой, что кровь хлынула по подбородку. Они были залиты кровью обоих - кровью Рэндалла из разбитого носа и кровью Джейми из прокушенной губы, и тяжело дышали, точно два зверя, сцепившиеся в смертельной схватке.
"Я могу впиться зубами ему в горло", - мелькнула у Джейми дикая, но показавшаяся ему совершенно уместной мысль. Вот только для этого ему нужно было освободить рот, а он, как ни старался, не мог вывернуться и прервать это надругательство над собой, этот чудовищный насильственный поцелуй. Как тогда, десять лет назад не мог, так не мог и сейчас.
- Что здесь происходит?!
Джейми внезапно понял, что последнюю минуту стоял, закрыв глаза. О Боже. Рэндалл насиловал его рот своим, целовал его в губы, а он закрыл при этом глаза. Само это осознание было хуже всего остального и прокатилось по всему его телу волной такой сотрясающей дрожи, что ноги подкосились, и Джейми рухнул бы на пол, если бы не жесткая хватка Рэндалла на его плечах. Чёрный Джек порывисто обернулся, но не отпустил Джейми, и оба они, задыхаясь, уставились на человека, возникшего в дверном проеме и стоящего с высоко поднятым факелом и выражением беспредельного изумления на побледневшем лице.
Этим человеком был лорд Джон Грей, комендант крепости Ардсмур.
Джейми не имел ни малейшего представления, какие отношения связывают этих двоих. В его воспалённом разуме промелькнула по меньшей мере сотня предположений, в том числе самых абсурдных, но сознание не зацепилось ни за одно из них. Думать вообще было больно, и Джейми понимал лишь, что Грей, очевидно, не знал, что здесь происходит. Или, что также возможно, слишком хорошо разыграл изумление.
Рэндалл первым пришёл в себя и отступил от стены, в которую вжимал Джейми минуту назад. Его руки разжались, на губах заиграла кривая улыбка. Сейчас он как две капли воды походил на того самого человека, который мучил Джейми в подземелье Уэнтворта - он не выглядел ни на день старше, ни на йоту слабее. Хотя тогда, в Париже... они дрались на дуэли, шпага Джейми нашла свою цель, и тогда...
- Майор, - процедил Рэндалл. - Не знал, что вы собираетесь сегодня осмотреть тюремные помещения.
- Вы всерьёз полагали, что прибытие в крепость ранее амнистированного узника пройдёт мимо моего внимания? - спросил Грей самым холодным тоном, какой Джейми когда-либо от него слышал. Что ж, похоже, эти двое не заодно - хотя, зная о Грее то, что знал Джейми, было бы не столь уж странно предположить, что они с Рэндаллом спелись. Но это явно не так, потому что Рэндалл небрежно убрал руку с плеча Джейми, сделал несколько шагов и слегка мотнул головой, стряхивая с лица последние капли крови. Затем с невозмутимым видом достал белоснежный носовой платок и промокнул им кожу над верхней губой.
- Прошу прощения, что предстаю перед вами в подобном виде, майор. Позвольте, я приведу себя в порядок, а затем, если вам угодно, мы побеседуем.
- О да, - сухо сказал Грей. - Мне это весьма угодно.
Он стоял у открытой решетки, словно страж, недвусмысленно намекая, что Рэндаллу придётся выйти первым. И тот вышел, даже не взглянув на Джейми напоследок. Когда он повернулся к Грею спиной, тот бросил на Джейми взгляд - и в нем читалось столько смятения, смущения и неприкрытого страха, что это могло бы вызвать сочувствие, если бы Джейми был в состоянии сострадать этому английскому ублюдку. Ведь раз Грей всё ещё в Ардсмуре, значит, по-прежнему командует здесь. И только он один мог отдать приказ, по которому Джейми вернули сюда из Хэлуотера.
Поэтому пусть катится к чёрту. Джейми не собирался ему сочувствовать.
И тем не менее внутри у него стало пусто и холодно, когда Грей вышел из камеры, решетка с лязгом закрылась, коридор опустел, и Джейми Фрейзер снова остался один.

* * *

Джон Грей стоял у окна своего кабинета, нервно покачиваясь с каблука на носок и кусая губы. Предыдущие полчаса он расхаживал из угла в угол, чтобы дать хоть какой-то выход напряжению, но в конце концов взял себя в руки, чего бы ему это ни стоило. В конце концов, глупо метаться здесь, словно зверь в клетке - он отнюдь не зверь, а Ардсмур если и клетка, то, во всяком случае, не для него. Так было до сих пор, и Грей не собирался позволить изменить положение дел - никому, в том числе и полковнику Джеку Рэндаллу.
Этот негодяй заставлял ждать себя уже целый час, хотя наверняка ему не требовалось так много времени, чтобы смыть с лица кровь и переодеться в чистую сорочку. Грей ощутил мимолётный укол злорадства, вспоминая расквашенный нос полковника - воистину, только в этом злорадстве он и мог отыскать положительные моменты, учитывая, как разворачивались события. Грей понятия не имел, что Рэндалл решит нанести Джейми Фрейзеру личный визит; он даже не знал, что Фрейзера уже доставили, пока ему не сообщил об этом его камергер, как о совершенно рядовом событии. Но рядовым событием это уж точно не было, поэтому Джон тотчас спустился вниз. Он сам не знал, почему это сделал: куда логичнее было приказать привести Фрейзера наверх, к нему. Но Грей не отдал такой приказ. Может быть, в глубине души он понимал, что это будет для Джейми ещё более унизительно. Его и так таскали туда-сюда по движению пальца коменданта Ардсмура - то вниз, то наверх, то в Хэлуотер, то снова назад в тюрьму; так что Грей мог по крайней мере один раз снизойти до того, чтобы прийти к нему самостоятельно, а не требовать к себе. Может, всё дело в этом. А может, в чём-то другом - в дурном предчувствии, которое не оставляло Грея с той минуты, как он понял, зачем на самом деле в Ардсмур явился Джек Рэндалл.
То есть окончательно он это понял, разумеется, не сразу. А лишь когда, подойдя к решетке, запирающей одиночную камеру, увидел, как Джек Рэндалл вжимает Джейми Фрейзера в стену всем своим телом, оттягивая его голову за волосы, и впивается в его рот самым откровенным и собственническим поцелуем, какой только можно вообразить.
А Джейми Фрейзер стоял неподвижно, словно остолбенев. И хрип, рвущийся из его горла, можно было трактовать очень по-разному.
В первый миг Грей подумал, что рухнет прямо там, у решётки. Но затем всё же нашёл в себе силы распахнуть её - она оказалась не заперта - и потребовать объяснений. Он нарочно высоко вскинул факел, освещая эту немыслимую сцену: он смотрел на них, взъерошенных, окровавленных, возбуждённых - только если у Рэндалла источник возбуждения был очевиден, то по поводу Джейми Грей ни за что не мог ручаться. Лицо шотландца выглядело белым, как мел, лишь на впалых щеках пылали два ярких красных пятна, взгляд плыл, затуманенный то ли страстью, то ли бешенством - Грей вряд ли в тот миг сумел бы отличить одно от другого. Он лишь осознал, что, вопреки тому отвращению, которое Джейми раньше проявлял при одном намёке на мужскую любовь, сам он был в этом вопросе отнюдь не столь невинен, как предполагал Грей. Вот только по собственной ли воле? Очень вероятно, что нет.
Грей дождался, пока Рэндалл уберётся прочь, и сразу же ушёл сам, боясь даже взглянуть Джейми в лицо. Мысли у него путались, голова горела; он пошёл в свою спальню и несколько раз протёр лицо ледяной водой, намочив рукава камзола, так что и камзол пришлось сменить. Том видел его смятение и в тревоге спросил, что случилось, на что Грей отрывисто приказал сообщить полковнику Рэндаллу, что он будет ждать его в своём кабинете.
И он ждал. Проклятье, он ждал, потому что Джеку Рэндаллу придётся дать ему объяснения, хочет он того или нет.
Наконец Рэндалл явился. Он тоже сменил сорочку, а место его красного мундира занял элегантный чёрный камзол. Его нос слегка покраснел, но не опух - перелома, очевидно, полковнику посчастливилось избежать. Он приветствовал Грея самой приятной улыбкой, и без приглашения уселся в кресло у камина, то самое, в котором сидел несколько вечеров назад, предъявляя Грею одно за другим нелепые, но достаточно серьёзные обвинения. С тех пор они ужинали раздельно и практически не пересекались в течение дня. И вот теперь, когда Джейми Фрейзера доставили в Ардсмур, у них, похоже, снова появился предмет для светской беседы.
- Итак, - сказал лорд Джон, видя, что Рэндалл не собирается начинать разговор первым, - полагаю, вы должны мне объяснения.
Джек Рэндалл взглянул на него снизу вверх. Слегка приподнял брови, изогнув уголки губ в слабой усмешке.
- Должен? Не думаю, что я что-либо вам должен, майор.
- Я мог бы с этим поспорить, - отчеканил Грей, твёрдо решив не позволить на этот раз втянуть себя в словесные игры, на которые Джек Рэндалл, как он успел убедиться, был большой мастер. - В настоящий момент именно я являюсь комендантом Ардсмура, и всё, что происходит в этих стенах, имеет непосредственное отношение к сфере моей компетенции. В том числе и Джеймс Фрейзер - он мой пленник, а не ваш. Поэтому я буду спрашивать, сэр, а вам придётся отвечать. И у вас нет никакого формального повода для отказа.
- Пожалуй, - легко согласился Рэндалл. - Что ж, спрашивайте, раз уж загнали меня в угол.
Это предложение прозвучало в высшей степени издевательски, но Грей не пошёл на попятную. Он дал себе мгновение собраться с мыслями.
- Насколько я понимаю, вы прежде были знакомы с Джейми Фрейзером, - начал он издалека, ибо, несмотря ни на что, перейти сразу к делу сейчас казалось почти невыносимо.
Он выдал это своим вопросом, выдал слабость - и Рэндалл мгновенно заметил это и вскинул брови ещё выше.
- С чего вы взяли, майор? - спросил он, и Грей резко ответил:
- В противном случае мне придётся допустить, что вы имеете привычку набрасываться на незнакомых людей и совершать с ними непристойные действия, игнорируя их мнение по этому поводу. Что вряд ли достойно офицера английский армии, равно как и джентльмена.
Это уже было близко к прямому оскорблению - и Грей был бы только рад, если бы Рэндалл ответил ему немедленным вызовом. Но Рэндалл лишь кивнул, очевидно, соглашаясь с его доводами.
- Вы, безусловно, правы, майор. Бросаться на первого встречного не в моих правилах. Сперва я должен узнать человека поближе. И я знаю Джейми Фрейзера, знаю давно, так хорошо и так близко, как вы, полагаю, можете только мечтать. Надеюсь, вас удовлетворил мой ответ?
Насмешка в его голосе хлестала, как плеть. "Знаю давно, так хорошо и так близко..." О, Грей только что воочию убедился, насколько близко.
- Вы знали, что он содержался в Ардсмуре, - это было утверждением, а не вопросом, но Рэндалл согласно кивнул.
- Да, я обнаружил его имя в списке заключенных. Это вышло почти случайно, но, признаться, не могло пройти мимо моего внимания. Видите ли, я считал Джейми Фрейзера мёртвым - так же, как, очевидно, и он меня. В последний раз мы расстались годы назад, ещё до Куллодена... А впрочем, - Рэндалл деланно вздохнул, отводя взгляд, - это долгая история.
- Я никуда не спешу, - сказал Грей, едва сдерживая всё сильней закипающее бешенство.
- Да, но я не хочу рассказывать вам об этом. Во всяком случае, не сейчас, - сказал Рэндалл спокойно.
Повисло молчание. Рэндалл рассеянно глядел в огонь, покачивая носком сапога, а Грей стоял над ним, нервно перебирая пальцами левой руки, и пытался понять, что ему делать дальше. Рэндалл неожиданно вывел его из затруднения, нарушив молчание.
- А что, лорд Джон, - проговорил он негромко, вкрадчивым и почти интимным тоном, - сдаётся мне, вы тоже его хотите?
Кровь отхлынула у Джона Грея от лица. Он испытал желание поправить шейный платок, ставший внезапно слишком тесным, но удержался.
- Что за вздор, - сказал он так холодно, как только мог, и Рэндалл решительно покачал головой.
- Вовсе не вздор. Я прекрасно знаю, какое воздействие оказывает Джейми Фрейзер на мужчин. Не на меня одного - хотя, скажу без ложной скромности, именно мне удалось зайти в отношениях с ним так далеко, как никому другому. Хотя это стоило немалых усилий, прошу вас учесть. Наш славный Джейми и раньше пользовался успехом. В частности, мне неоднократно приходилось выслушивать воздыхания герцога Сандрингемского, который мечтал о нём не меньше, чем мы с вами... мы с вами, - мягко повторил он, глядя на Грея в полумраке внимательно и почти с состраданием.
От этого взгляда, от этих возмутительных слов и, главное, от тона, которым они были произнесены - точно Рэндалл равнял его с собой, точно они сообщники, - кровь ударила Джону Грею в голову.
- Вы бредите, полковник, - процедил он. - Похоже, похоть затмила вам разум. Я мог бы вызвать вас на дуэль только за то, что вы только что сказали, но, пожалуй, воздержусь. Мне будет куда приятнее написать рапорт о вашем возмутительном поведении, со всеми подробностями, которым я стал невольным свидетелем.
- Ах, бедный мой майор. Да вы никак ревнуете? С ума просто сейчас сойдёте от ревности! - сказал Рэндалл и расхохотался.
Грей слушал его смех, стоя у каминной полки и в красках представляя, как хватает этого мерзавца за короткую косу, в которую были заплетены его чёрные волосы, и с размаху прикладывает физиономией о камин. Он не мог этого сделать, но очень сильно хотел, и эти мысли служили ему утешением всё то время, пока издевательский смех Рэндалла звенел в кабинете.
- По правде, - сказал Рэндалл, наконец отсмеявшись, - мне даже интересно, как далеко зашли вы сами. Полагаю, что не слишком. У таких, как вы и Сандрингем, дело чаще всего ограничивается томными вздохами и призывными взглядами, а взять то, что хочется, вы в принципе не способны. Что ж, тем лучше. Тем больше, в конце концов, достанется настоящим мужчинам. Именно благодаря нерешительности таких, как вы, я и стал у него первым.
- Полковник, если вы немедленно не замолчите, я велю арестовать вас, - сказал Грей ничего не выражающим голосом, но Рэндалл лишь пожал плечами.
- Что ж, арестуйте. Напишите на меня жалобу - вы будете далеко не первым и не последним. А я, когда предстану перед судом, в красках опишу вашу преступную страсть к шотландскому мятежнику. И в качестве доказательств предоставлю все те случаи незаконных послаблений режима, которые вы допускали на протяжении вашей службы. Это будет очень убедительное доказательство вашей вины. А чем вы докажете мою вину? Только своим словом против моего? Боюсь, этого будет недостаточно.
Он всё продумал. Этот ублюдок всё продумал, каждый свой шаг, когда ехал сюда. Он узнал, что Джейми здесь, и решил снова заполучить его в свои грязные руки - как, похоже, уже получил когда-то, и от одной мысли об этом у Грея всё сжималось внутри. Он теперь понял тот мучительный хрип, что рвался из горла Джейми, когда Рэндалл его целовал - это был протест, и отчаяние, и ненависть, но хуже всего - понимание. Он знал, что нужно Рэндаллу, потому что однажды тот уже вырвал у него всё, что хотел. И вознамерился сделать это снова. А он, Джон Уильям Грей, оказался втянут в эту мерзость, в это насилие... и, несмотря на своё положение, не в состоянии помочь тому единственному человеку, который ему небезразличен.
"Лучше бы я отправил его в колонии с остальными", - мелькнула у Грея горькая мысль, но что уж толку теперь жалеть.
- И что же, мистер Рэндалл, вы всерьёз воображаете, будто я позволю вам осуществлять ваши грязные посягательства на заключенного, в этих самых стенах?
- А почему бы и нет? - улыбнулся тот. - Разве у вас есть особый выбор?
Есть ли у него выбор? Грей быстро прикинул возможные варианты и понял, что, пожалуй, есть.
- Вы угрожаете мне судом и скандалом, - сказал он. - Я могу предложить вам то же самое. Вы утверждаете, что суд, вероятно, будет на вашей стороне, учитывая силу ваших покровителей и временное ослабление моих. Возможно, вы правы. Но возможно, и нет. Ведь всем известно, что милость, как и немилость его величества - вещь крайне непостоянная. Сегодня моя семья в опале, а вы - в чести, но кто знает, что будет к моменту суда. И в любом случае, подобное разбирательство, составленное из взаимных обвинений в содомии, не пойдёт на пользу ни одному из нас. Это будет грандиозный скандал, сэр, уж я позабочусь, чтобы о нём прознали даже на континенте. Мне, в сущности, нечего терять. Я и так здесь в ссылке, а вы, как я могу судить, на пике своей карьеры. И точно ли вы уверены, что именно сейчас вам нужен скандал, который может не только поставить на этой карьере крест, но и отвратить от вас ваших покровителей? Вы точно уверены, что герцог Сандрингемский обрадуется, узнав, что вы получили от Джейми Фрейзера то, что хотел, но так и не получил он сам?
Последний удар наконец попал в цель. Впервые Грей увидел, как маска самодовольства и наглой уверенности сползает с лица Джека Рэндалла. Полковник не ответил сразу, и Грей воспользовался паузой, чтобы придвинуть к камину второе кресло и сесть напротив него.
Некоторое время они молчали.
- Должен признать, - наконец проговорил Рэндалл, - я вас несколько недооценил.
- Вот как. Рад это слышать.
- Именно так. Поначалу я счел вас изнеженным ничтожеством. Потом, когда увидел, как вы посмотрели на нас с Фрейзером, застав внизу - развращенным дурачком. Но вы не глупы, мой дорогой майор. Вы отнюдь не глупы.
- Если вы ждёте благодарность за комплимент, примите в качестве таковой тот факт, что я сейчас не ударю вас по лицу, - сказал Грей, физически ощущая разлитую по щекам мертвенную бледность. Он в самом деле едва сдерживался - ему случалось драться на дуэли с людьми и убивать их за куда меньшее.
- Проще всего, - продолжал Рэндалл, будто не услышав его замечания, - было бы, конечно, устранить вас. Несчастный случай, что-нибудь вроде этого. Уверен, вы и сами успели подумать о подобном исходе относительно меня. Но мы оба с вами - не последние люди, и смерть одного из нас в этом Богом забытом месте непременно вызовет слишком много вопросов к другому. Поэтому вы не можете убить меня, майор, как и я вас. Равно невозможна дуэль между нами, пока я нахожусь в статусе проверяющего, а вы - проверяемого. Вы согласны?
Грей коротко кивнул.
- В то же время должен заявить, что не намерен отступать от цели, с которой явился в этот райский уголок. Я приехал сюда ради Джейми Фрейзера, и получу то, за чем приехал.
- Нет, полковник. Не получите.
- Не горячитесь, милорд, не горячитесь. Мы ведь только что всё обсудили и пришли к выводу, что ситуация патовая, не так ли? Нам бы хотелось избавиться друг от друга, но мы не можем. Поэтому, - сказал Рэндалл, подняв голову и взглянув Джону Грею в глаза, - нам придётся как-нибудь договориться.
Он замолчал, и Грей не сразу понял, куда он клонит. Договориться? Он что, предлагает взятку? Но это же просто смешно, и к тому же...
- Вы хотите его не меньше, чем я, - продолжал Рэндалл мягко и безжалостно. - И хотя я несколько иначе представлял наше с Джейми воссоединение после многолетней разлуки, полагаю, мы с вами могли бы взять его вместе.
Что-то громко треснуло у Грея под рукой: он сжал подлокотник кресла с такой силой, что надломил его. По правде, самого Грея это изрядно удивило, поскольку он никогда не отличался большой физической силой. Рэндаллу, похоже, пришла та же мысль, потому что он взглянул на руку Грея, сжимающую сломанный подлокотник, в искреннем изумлении.
- Вот как, - протянул он. - Не хотите делиться? Но это больше, чем вы могли бы рассчитывать. Простите, но мне кажется, вы не из тех людей, кто способен взять желаемое силой. Он никогда не отдастся вам по доброй воле, так почему бы не использовать эту ситуацию, чтобы...
- Вы так в этом уверены? - выпалил Грей, просто чтобы заставить этого ужасного человека наконец замолчать. - Так уверены, что не отдастся?
И своего он добился - Рэндалл действительно осёкся. А когда заговорил, его голос звучал уже не так надменно.
- У вас было более года, пока Джейми находился в Ардсмуре. Я добился от него, чего хотел, всего за одну ночь.
- То есть попросту изнасиловали его, не так ли? Когда он находился в вашей полной власти. Чем невероятно гордитесь. Только много ли толку в такой победе, полковник?
"Боже, что я несу?" - подумал Грей, но остановиться почему-то не смог. То, что предложил Рэндалл, кошмарная, невозможная сделка - как ни немыслима она была, но картины уже встали перед его мысленным взглядом, словно живые. Он видел Джейми Фрейзера, стоящего на четвереньках между ними, и свой член, решительно толкающийся между его ягодиц, тогда как руки Джека Рэндалла придерживают Джейми за подбородок напротив своего паха, направляя его голову, и... о Боже, только бы Рэндалл не взглянул сейчас на промежность Грея. Она была отчасти прикрыта камзолом, но Джону казалось, что его воспрянувший член виден сейчас всему свету. И ему хотелось умереть от стыда.
Поэтому он говорил - не думая особо, что именно говорит.
- Я не собираюсь заключать с вами никаких сделок, полковник. Но могу предложить вам пари. Вы и я, мы оба хотим Джейми Фрейзера, так давайте предоставим выбор ему самому. Пусть он решит, кому из нас двоих отдастся добровольно. И тогда другой обязуется отступить и не мешать победителю делать... делать всё, что тот пожелает.
Рэндалл молчал. Грей в раздражении выпустил обвисший подлокотник кресла, который всё ещё сжимал в руке, и посмотрел на полковника с вызовом, подзадоренный ноткой неуверенности, сквозившей в молчании Рэндалла.
- Не хотите? Сомневаетесь в успехе? Но отчего? Вы ведь сами заявили, что давно знакомы с Фрейзером. Вы уже овладевали им раньше. Неужели боитесь, что он вас отвергнет? Боитесь, что не найдёте к нему подход?
- Подход к нему я всегда найду, - проговорил Джек Рэндалл. - Достало бы только времени.
- У вас будет время. Вы можете взять себе ночи. А я возьму дни. Но не более двух часов, чтобы давление не было чрезмерным. И посмотрим, кто первый достигнет цели.
"Я это сказал. Я сделал это. Господи, Джейми, прости меня", - подумал Грей, задохнувшись и осознав наконец, что именно натворил. Но было поздно: что-то мелькнуло в глубоких тёмных глазах Джека Рэндалла, он чуть заметно улыбнулся и кивнул.
- Пожалуй, это достойный выход из сложного положения, в котором мы оказались. Я принимаю пари. Проигравший отступит, верно?
- Да. И если вы проиграете, то немедленно покинете Ардсмур и поклянетесь оставить Фрейзера в покое.
- Я не проиграю, майор. Но хорошо, - улыбка Джека Рэндалла стала шире. - Осмелюсь выдвинуть лишь единственное условие. Что именно мы будем считать его добровольным согласием? Это понятие довольно растяжимое.
- Я никогда никого не насиловал, сэр, поэтому мне сложно понять, что вы имеете в виду, - презрительно ответил Грей.
- В самом деле... Коротко говоря, предлагаю считать согласием, если Джейми сам попросит взять его. А после подтвердит своё согласие в присутствии другого. Такое условие вас устроит?
"Если бы ты оказался в моей постели, я бы заставил тебя кричать и умолять", - сколько раз Грей мысленно произносил эти слова. Сколько раз он думал так, глядя на Джейми Фрейзера. Но это ведь были только слова. Не более, чем слова.
- Хорошо, - сухо сказал он.
Рэндалл кивнул, поднялся с кресла и протянул ему руку.
Грей колебался не дольше секунды. Потом нарочито медленно заложил правую руку за спину и отвесил полковнику Рэндаллу церемонный поклон. Улыбка Рэндалла слегка померкла. Он пожал плечами и, убрав руку, поклонился в ответ.
Как только он вышел, Грей подошёл к столу, налил себе полный бокал бренди и выпил залпом.
А потом налил ещё.

* * *

Когда Джейми Фрейзеру было восемь, он провалился в заброшенный колодец. Поначалу он не очень испугался, хотя, конечно, ободранные при падении локти и колени чертовски болели. Не очень сильно он испугался и тогда, когда понял, что сам не выберется - колодец хотя и высох давным-давно, но его отвесные стены оказались сырыми и скользкими, а за увивавшие их ползучие растения и проросшие внутрь корни невозможно было уцепиться. Нет, по-настоящему Джейми стало страшно, только когда он осознал, что от дома до этого места - несколько миль, что кругом лес, и ни одной живой души вокруг. И что он может хоть изойти криком, но никто не найдёт его. Никто ему не поможет.
И как только Джейми это понял, он стал звать своего брата. Своего старшего брата Уилли, которого вчера опустили в землю в простом сосновом гробу. Уилли было двенадцать, Джейми ужасно любил его и горько плакал над его свежей могилой, а уже на другой день удрал из дому куда глаза глядят. Он забрался в самую чащу леса, с остервенением продираясь сквозь заросли вереска и исцарапав руки и лицо об острые ветки. Ему казалось, если он убежит достаточно далеко, то всё, что случилось с Уилли, перестанет быть правой. Как будто можно убежать от горя, от потерь, от гибели близких, стоит только по-настоящему захотеть. И, сидя в тёмном пустом колодце, тоже похожем на открытую могилу, Джейми звал своего старшего брата по имени, громко и отчаянно, забыв, что его брат мёртв, оцепенев и отупев от бесконечного ужаса и тоски. Он охрип и уснул в слезах, а когда проснулся, то понял, что больше не может кричать - он сорвал голос. Его нашли через два дня - отец поднял всех своих арендаторов и без отдыха прочесывал окрестности Лаллиброха, пока не отыскал сына. Он обнял Джейми, когда достал его из колодца, и Джейми обнял отца в ответ, так крепко, как только мог. Дома его, разумеется, высекли за то, что сбежал, всех перепугал и задал столько хлопот в такое тяжкое для его семьи время. Но порка была не слишком сильной, потому что Джейми Фрейзер был теперь единственным сыном своего отца, единственным наследником и будущим лэрдом Брох Туарах. Хотя задница у него всё равно горела целую неделю.
Сейчас, в подземелье Ардсмура, Джейми вновь чувствовал себя почти так, как в том самом колодце. После всего, через что он прошёл, после всех потерь он оказался снова ввергнут во тьму. И мог кричать хоть до хрипоты, повторяя имя своего брата, или своей жены, или своих друзей - всех тех, кто ушёл и покинул его, так или иначе. Он был один в этой тьме, предоставлен самому себе и своему проклятому року. И на этот раз никто не вытащит его отсюда, не обнимет и не выбранит. На сей раз открытая могила так и останется открытой могилой.
Но Джейми не был бы собой, если бы остановился на этой мысли. Ему случалось опускать руки и впадать в отчаяние, но это всегда носило временный характер - неуёмная жажда деятельности и борьбы рано или поздно брала верх. Когда Рэндалл с Греем ушли, Джейми какое-то время стоял у стены, привалившись к ней спиной и медленно дыша сквозь стиснутые зубы. Потом оттолкнулся от стены и подошёл к кандалам, валяющимся в противоположном конце камеры. Присел на корточки и, насколько позволял тусклый свет факела из коридора, внимательно их осмотрел. Он по опыту знал, что в тюремных цепях часто торчат острые края - никто не заботится об удобстве узников и не полирует железо до полной гладкости. Напротив, края кандалов обычно довольно жёсткие, и при длительном ношении ранят конечности не хуже тупого ножа. Кандалы, вделанные в стену одиночной камеры, были вполне обыкновенными в этом смысле. Джейми нашёл на раскрытом ножном браслете зазубренный край, более неровный, чем вся остальная поверхность. Повернувшись спиной, ощупал его пальцами. Не особенно вдохновляет, но лучше, чем ничего. Джейми уселся на пол, скрестив ноги, и, прижав к зазубрине веревку на своих запястьях, принялся перепиливать её. Это наверняка отнимет кучу времени, но он ведь никуда не спешит. Судя по виду Джона Грея, тот настроен на серьёзный разговор с Рэндаллом, и пара часов у Джейми точно есть. Лучше потратить их с пользой.
Он работал сосредоточенно и усердно, и вскоре почувствовал, как волокно на верёвке поддаётся. Немного переместил руки и принялся пилить с другой стороны. Что он сделает, когда освободится, Джейми не думал, хотя цепь от кандалов сама по себе могла послужить неплохим оружием. Хотя он уже когда-то пытался задушить Рэндалла цепью, которой был прикован в Уэнтворте, и из этого ничего не вышло. Впрочем, Рэндалл был тогда не один, ему помогал тот тупой громила, Марли... Джейми убил его ножкой, отломанной от стола. Если по-настоящему захотеть, можно обойтись подручными средствами. Для убийства... или для самоубийства, на крайний случай.
Да, он знал, что это смертный грех. Но он уже очень давно не ходил к исповеди, и если ему суждено умереть в Ардсмуре - а Джейми всё больше убеждался, что так в конечном итоге и будет, - то он всё равно попадёт в ад за те грехи, что успел натворить за последние месяцы. Грехом больше, грехом меньше - разница невелика. И в аду в любом случае не может быть хуже, чем в жадных, наглых, ненавистных руках Джека Рэндалла, хватавшего его тело так, точно это была его неоспоримая собственность. Джейми так дьявольски от всего этого устал. И если есть только один способ прекратить это - что ж, ладно. Но сперва ему в любом случае нужно освободиться.
Он прислушался - ему показалось, что впереди раздались шаги, но это было лишь дуновение сквозняка в коридоре. Джейми ощутил, как лопнуло очередное волокно верёвки, снова переместил руки и продолжил. Теперь верёвка держалась всего на двух и ли трёх волокнах, перепилит ещё одно - и можно разорвать оставшиеся. Только бы хватило времени.
И ему почти что хватило, не достало буквально малости. Джейми не знал, сколько времени прошло - эти несколько коротких часов показались вечностью, и в то же время пробежали слишком быстро. На этот раз Рэндалл не стал подкрадываться, он вошёл уверенно и открыто, как хозяин на псарню. В одной руке он держал ярко пылающий факел, в другой пистолет. Он сменил драгунский мундир на чёрный камзол и перетянул волосы на затылке коричневой лентой. Войдя и увидев Джейми, сидящего на полу, Рэндалл прищурился, словно взглядом пытаясь прочесть его мысли. А потом направил пистолетное дуло ему в лицо.
- Встань.
Как-то раз Джейми сказал Джону Грею, что любому нормальному человеку станет не по себе, если на него направят оружие - что лишь дурак или бесчувственный пень не испытает при этом естественного замешательства. Джейми и вправду так считал. И хотя только что он всерьёз размышлял о смерти как о единственном избавлении, при виде чёрного пистолетного дула что-то в нём слабо дрогнуло. Он был не прочь умереть, совсем не прочь, но мало радости быть пристреленным, словно пёс, в этой вонючей дыре, сидя на грязном полу у стока для нечистот. По крайней мере, он может принять свою участь стоя. Джейми оперся руками о кандалы и рывком поднялся, дёрнув свои путы и с сожалением поняв, что всё-таки не успел перепилить верёвку достаточно: она хотя и ослабла, но всё ещё сдерживала движения.
- Подойди. Ближе, - сказал Рэндалл.
Джейми лишь сухо улыбнулся. Что бы ни воображал Джек Рэндалл, Джейми не был его псом - он не собирался ни жить, как собака, ни подохнуть, как собака.
Рэндалл вздохнул. Сделал два быстрых шага вперёд - один, другой - и упёр пистолетное дуло Джейми Фрейзеру в лоб.
- Ты совершенно невыносим, - сказал он и, замахнувшись, ударил Джейми рукоятью пистолета в висок.
Джейми очнулся от дикой боли в плечах. Казалось, что их выламывают из суставов - он отлично знал это ощущение, потому что выворачивать плечевой сустав ему, увы, доводилось. Да и вообще было, пожалуй, не так много видов телесных повреждений, которых он не познал в своей бурной жизни. Вывих плеча был одним из самых поганых, отчасти потому, что не сопровождался лихорадкой и бредом и не оставлял шанса укрыться в забытье. А уж когда вывихнуто не одно плечо, а сразу два...
Джейми содрогнулся и глухо застонал, пытаясь понять, какого чёрта происходит. Он по-прежнему стоял на ногах, как и в тот миг, когда Рэндалл вырубил его ударом в висок. Вот только сейчас Джейми стоял не самостоятельно - хоть ноги и касались пола, но что-то неумолимо тянуло его вверх. Он осознал, что ноги теперь тоже связаны, верёвка на запястьях затянута туже, чем раньше - Рэндалл наверняка обнаружил его успехи в её перепиливании и поспешил исправить положение. Ещё одна верёвка стягивала локти, так туго, что они оказались сведены вместе и прижаты один к другому. Это уже само по себе было довольно болезненно, но в придачу что-то было прикреплено к его локтям сзади и тащило их вверх, выворачивая плечи из суставов.
Джейми тряхнул головой и выругался на гэльском, так грязно, как только сумел.
- Ты проснулся. Как раз вовремя, - услышал он спокойный голос Рэндалла, а потом ощутил его руку в своих волосах. Рэндалл сжал их, но не грубо, не торопясь пропуская рыжие пряди между пальцами, и поднял Джейми голову, заглядывая в лицо.
- Неприятно, да? Тебе, конечно, хочется знать, что происходит. Сейчас объясню. Видишь ли, этой штуке меня обучил один мой хороший знакомый, которому часто приходилось работать в поле. Иногда появляется необходимость пытать человека там, где нет для этого подходящих условий. В такой ситуации, по словам моего знакомого, достаточно простой верёвки и ветки дерева. Здесь нет деревьев, но в потолке имеется крюк, который я и приспособил для этой цели.
Он выпустил волосы Джейми и сделал какое-то движение у него за спиной. Джейми почувствовал, как натягивается то, на чём он оказался подвешен. Локти неумолимо потянуло вверх, носки связанных ног заскользили по полу. Плечи взорвались болью, и он прерывисто выдохнул, тщетно пытаясь опустить плечи и хоть немного ослабить натяжение.
- Чувствуешь? Это делает твой собственный вес. Мой друг говорил, хорошо в таких случаях привязать к ногам пленного что-то тяжелое, скажем, ведро кирпичей. Но ты у нас парень крупный, твоего собственного веса вполне достаточно, чтобы вырвать тебе руки из плечевых суставов. Мой друг говорил, это очень больно. Это развязывает язык даже самым стойким. А ты у нас очень стойкий, да, Джейми? После всего, что между нами было, всё равно разыгрываешь это глупое упрямство.
Джейми закрыл глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и сдержать клокочущий в горле стон. Он попытался встать прямо - немалую роль играло то, что он по сути не стоял, а висел, скользя ногами по полу. Если бы он нашёл точку опоры, давление бы уменьшилось. Рэндалл отступил на шаг и с интересом смотрел, как он корчится, точно червяк на крючке, пытаясь встать ровно. Эта мысль была невыносимой, но Джейми в ярости отбросил её: если он позволит панике захлестнуть его, то действительно лишится рук, и это никак ему не поможет. В конце концов ему удалось нащупать стопами скользкий камень, пол перестал уходить из-под ног, и напряжение в плечах сразу ослабло. Джейми замер, сосредоточенно дыша и тратя все силы на то, чтобы снова не потерять равновесие.
- Прекрасно. Просто прекрасно, - пробормотал Джек Рэндалл и с размаху ударил его сзади под колени.
Джейми всё-таки закричал - больше от неожиданности и ярости, чем от боли, в тот же миг пронзившей вывернутые руки. Рэндалл шикнул на него, недовольно покачал головой, снова схватил за волосы и затолкал ему в рот какую-то скомканную тряпку - свой платок или что-то вроде того. "А раньше ты любил слушать, как я кричу", - подумал Джейми, сполна ощущая окатывающие его волны пронзительной боли. Он вцепился в платок зубами, думая, что так даже лучше - Клэр когда-то говорила, что во время тяжёлых операций пациенту следует зажать что-нибудь в зубах и стискивать челюсти изо всех сил, это немного отвлекает и помогает сбросить напряжение. Джейми сосредоточился на этом, хотя и понимал, что если будет сжимать зубы с такой силой слишком долго, то у него просто-напросто треснет челюсть. Но это лучше, чем кричать. И уж точно лучше, чем сдаться.
Рэндалл ещё что-то сказал ему, но он не услышал, слишком сосредоточенный на боли и способах справиться с ней. Поэтому не сразу понял, когда к боли присоединилось что-то ещё. Нет, сама боль не ушла и не ослабла, ему всё так же выкручивало плечи на импровизированной дыбе, и он всё так же отчаянно боролся с собственным телом, пытаясь не сойти с ума. Но что-то ещё появилось, что-то... о, Пресвятая Дева. Нет. Только не это снова.
Джек Рэндалл поглаживал его пах. Через штаны, очень осторожно, лёгкими, но вполне уверенными движениями. Он ухватил мошонку Джейми и аккуратно сжал её поверх ткани, крепко и бережно, перекатывая в ладони его холодные, сжавшиеся яйца. Потом накрыл член и принялся ласкать, неторопливо и вдумчиво, внимательно глядя Джейми в лицо. Джейми закрыл глаза - не для того, чтобы спрятаться от этого изучающего взгляда, а чтобы лишить Рэндалла хотя бы этой части удовольствия.
- Припоминаешь понемногу? - спросил Рэндалл, но Джейми, конечно, не стал бы отвечать, даже если бы мог.
Он услышал, как Рэндалл опускается на колени, и всё же издал тихий звук - не то стон, не то рычание, - когда рот Рэндалла накрыл его промежность, по-прежнему поверх ткани штанов. Странным образом это делало прикосновение ещё более интимным и... чёрт.. возбуждающим? Джейми дёрнул бёрдами, пытаясь вывернуться, опять потерял равновесие и был награждён новым взрывом боли в вывернутых руках. Верёвки, впивавшиеся в его запястья и локти, были затянуты так сильно, что содрали кожу. Джейми уже почти переставал чувствовать руки, за исключением плеч, конечно. Плечи он чувствовал прекрасно.
Рэндалл крепко взял Джейми за бёдра, удерживая на месте, и, обхватив ртом его мошонку поверх штанов, принялся посасывать, время от времени слегка прикусывая - через ткань это было не больно, но чертовски ощутимо. Джейми внезапно понял, что не дышит; платок во рту, прекратившийся в склизкий ком от пропитавшей его слюны, стал ужасно мешать. Рэндалл приспустил штаны Джейми на ягодицы и скользнул ладонью ему на поясницу, а потом ниже, не переставая медленно терзать его член своим проклятым, слишком умелым ртом. Его прохладные пальцы нежно обогнули ложбинку на пояснице Джейми, там, где спина переходит в задницу, и остановились напротив заднего прохода, осторожно обвели, точно дразня, но не пытаясь проникнуть внутрь. Джейми поймал себя на том, что стоит, оцепенев, коротко и рвано дыша, и... и да, уже почти не чувствует боли: слишком острыми, мучительными и постыдными были ощущения, сосредоточившиеся в паху.
Рэндалл вдруг оторвался от его члена и вскинул голову, ловя взгляд своего пленника. Застигнутый врасплох, Джейми не успел ни зажмуриться, ни отвернуться. И глухо выругался по-гэльски снова, когда лицо Джека Рэндалла озарила широкая улыбка.
Рэндалл рванул штаны Джейми вниз, спуская их к связанным щиколоткам. перехватил его наполовину поднявшийся член всей ладонью, и принялся дрочить, теми уверенными, безжалостными, не оставляющими шанса на спасение движениями, которые Джейми помнил слишком хорошо. Господи, прошло десять лет - и как будто десять дней. Он так хорошо, так хорошо это помнил. Никогда не забывал, несмотря на все свои усилия.
- Видишь? - сказал Рэндалл, не замедляя движений. - Твоё тело всё помнит. Ты всё так же убегаешь от боли в удовольствие. Это удивительное качество, Джейми, тебе очень с ним повезло. Ты никогда не задумывался, почему твою плоть так часто терзали? Сколько тебе сейчас лет, немного за тридцать? Но на тебе столько шрамов, что хватило бы на девять жизней. Твоё прекрасное тело многократно резали, били, пороли, ломали, оно знало столько боли, сколько мало кто мог бы вынести. Но, тем не менее, ты всё вынес. Не потому ли, что научился извлекать из этого своеобразное удовольствие? Я слышал, ты даже здесь, в Ардсмуре, взял на себя вину за чужой проступок, хотя знал, что тебя высекут за это. Зачем ты это сделал? Потому, что боль привычна, в нём удобно убегать от всех других чувств, которые тревожат тебя куда больше? Могу спорить, это не первый случай, когда ты добровольно принял телесное наказание. Я прав?
Он крепко ухватил Джейми за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Кивнул, словно увидев там что-то, сполна подтвердившее его предположение. И ведь, чёрт его дери, он... нет, не то чтобы прав, но ведь Джейми и вправду случалось принимать наказание за других людей. Он всегда был рад избавить других от ненужной боли. А его собственная боль - ну, она... с ней... было проще.
- К тому же из боли тоже можно убежать, и ты хорошо научился это делать. Когда я выпорол тебя в Форт-Уильяме, - продолжал Рэндалл, - я заметил это, но не сразу нашёл объяснение. Как можно не кричать, когда с твоей спины снимают целые лоскуты плоти? А ты спрятался в своей боли, как в коконе. Утонул в ней без остатка, и таким образом как бы отделил её от себя. А потом, в Уэнтворте, ты пошёл ещё дальше - сумел ускользнуть из страдания в наслаждение. Джейми, ты кончал подо мной, стонал и просил ещё, и всё это при том, что у тебя была раздроблена рука и выжжено клеймо на груди. Кто-то другой впал бы в шок, а ты... ты кончал и тянулся ко мне губами. Разве это никогда тебе не казалось странным?
Он говорил и говорил, говорил без конца. Джейми едва слышал его, слова проносились мимо, словно клочья пепла на ветру. Плечи всё ещё горели, но член, отзываясь на умелые прикосновения Рэндалла, стоял твёрдо. Боже, подумал Джейми, я ведь мог бы сейчас кончить. Несмотря на то, что фактически вишу на дыбе, или... может, именно благодаря этому? Как там сказал Рэндалл? Очень удобно убежать из боли в наслаждение. На самом деле, это так хорошо. Это убежище. И не каждому оно дано.
- Это дар, - прошептал Чёрный Джек. Он стоял перед Джейми на коленях, держа его член в своей руке и глядя на него слегка расширенными глазами, словно на божество. - Это огромный, прекрасный дар, Джейми. Ты сам - дар, и ты ведь позволишь мне принять тебя? Позволишь?
Он убрал руку, и член Джейми непроизвольно дёрнулся, точно не желая разрывать прикосновение. Рэндалл выпрямился, выдернул мокрый платок у Джейми изо рта и, взяв его лицо в ладони, раздвинул его губы своим языком. Джейми слабо попытался отдёрнуть голову. Глупо, почти смешно сопротивляться поцелую, когда член стоит колом, но попытаться всё равно стоило.
- А знаешь, что? - Рэндалл отстранился и посмотрел на него серьёзно, со странным пониманием. - Я сейчас кое-что понял. Никогда не мог взять толк, что ты нашёл в той женщине, твоей жене. Но теперь, кажется, понимаю. Она ведь была ведьмой, знахаркой. Она наверняка не раз зашивала твои раны. И именно тогда ты ощутил, что тебя к ней тянет. Когда она втыкала иглу тебе в плоть, когда вправляла твои сломанные кости, её руки причиняли тебе боль. Но ты так часто мешаешь боль с удовольствием, что было естественным возжелать ласки от этих рук, которые так тебя мучили. Да, именно... естественным. Ведь это твоя природа, твоя суть. Ты не позволишь сделать тебе хорошо до тех пор, пока тебе не причинят достаточно сильной боли.
- Не смей, - хрипло сказал Джейми.
Это было первое, что он сказал Рэндаллу с тех пор, как тот вернулся в камеру. И Рэндалл тотчас вскинулся, вглядываясь в Джейми жадно, почти просяще.
- Ты что-то сказал?
- Не смей говорить о ней, - раздельно выговорил Джейми и плюнул Рэндаллу в глаза.
Хоть во рту у него и пересохло, но плевок получился что надо. История повторялась - он и прежде плевал Джеку Рэндаллу в морду, чувствуя его руку на своём члене, ничего нового. "Ничего нового, - подумал Джейми внезапно. - Что бы он ни болтал, он не может сделать со мной ничего такого, чего уже не делала раньше. Он уже осквернил меня, а значит, не может осквернить больше. Уже сломал меня... значит, не может сломать ещё больше. Так просто".
Эта мысль освободила его. Он тряхнул головой, сбрасывая упавшие на глаза спутанные волосы. И выдавил кривую улыбку, остро ощущая боль в вывернутых плечах - и почти совсем не чувствуя возбуждения.
- Её здесь нет, - сказал Джейми. - И тебя тоже нет. Она не умерла, и ты не умер, но вы оба призраки. И мне наплевать. Слышишь ты? Наплевать.
Он закрыл глаза, давая таким образом знать, что разговор окончен. Он чувствовал кровь, запекшуюся на подбородке - ту, что пролилась из прокушенной Рэндаллом губы. И вспомнил, как точно так же его рот был испачкан собственной кровью, когда Рэндалл размазал его кровь по своему члену и заставил сосать. Захочет ли он повторить? Наверняка захочет - в конце концов, разве не за этим он здесь? Чтобы сломать Джейми ещё раз. Но то, что однажды сломано, не может сломаться снова. Дно достигнуто - дно высохшего заброшенного колодца. Падать некуда. И это, в кои-то веки, хорошая новость, да?
Натяжение за спиной, тащившее его руки вверх, неожиданно ослабло. Джейми понял, что больше не висит, натянутый, как струна, и неловко осел на пол, ударившись коленями о камни. Рэндалл переступил через его ноги, наклонился, развязывая веревку на его локтях. Ну давай, сволочь, развяжи мне и запястья тоже, раз уж ты так подобрел. Давай.
Но Рэндалл был всё же не столь глуп, или, к сожалению, не столь самоуверен. Он ограничился тем, что прекратил пытку, и, повернувшись, ласково потрепал Джейми по наполовину опавшему члену. После жёсткого возбуждения недополученная разрядка ощущалась новой пыткой, хотя уже и не столь острой, как предыдущая.
- Помочь тебе? - услужливо предложил Рэндалл, поглаживая его член, и Джейми послал ему взгляд, лучше всяких слов поясняющий, куда он может засунуть свою помощь.
Рэндалл с сожалением вздохнул и убрал руку с его члена.
- Ну, ничего, - сказал он. - Ничего. Не будем спешить. Ты просто подумай о том, что я сказал. Подумай как следует, Джейми. Потому что тебе всё равно никуда от меня не деться, но знаешь, что гораздо важнее? То, что от самого себя тебе никуда не деться тоже.
Он сдёрнул верёвку с крюка в потолке, неторопливо намотал её на кулак и удалился, насвистывая себе под нос.

* * *

- Пари? - недоверчиво переспросил Джейми Фрейзер.
Стоял непривычно ясный день, не по-шотландски тёплый - суровые горы одарили своих обитателей редкой солнечной погодой, без единого облачка на бледно-голубом небе. Солнце поднималось у Джона Грея за спиной и светило в лицо Джейми Фрейзеру, заставляя его слегка щурить глаза, такие же глубокие, синие и холодные, как шотландское небо. Они находились на внешней крепостной стене, куда Грей провёл его, пользуясь своим правом коменданта ходить куда угодно и делать, что ему вздумается. Почти всё, что ему вздумается. Он беззвучно вздохнул. Крытая галерея с дощатым полом, тянувшаяся вдоль этой части стены, пустовала, лишь далеко впереди виднелась одна из дозорных башен, где нес вахту часовой. Но он не мог ни видеть их толком, ни слышать их разговор. Они были совершенно одни, а вокруг - только небо и резкий, даже в такой погожий денёк, горный ветер.
- Пари? - снова повторил Джейми, словно не веря своим ушам.
Грей надеялся, что этот момент получится оттягивать как можно дольше, но ничего не вышло - Фрейзер вёл себя так, что не оставалось ни малейшей возможности потянуть время за светским разговором. А ведь раньше это у них вполне недурно получалось. Сколько долгих, уютных вечеров они провели в Ардсмуре раньше, за ужином, приятной беседой и партией в шахматы. До того вечера, когда Грей не совладал с собой и взял Джейми Фрейзера за руку, выдав этим обуревавшие его запретные чувства. После этого всё изменилось. А потом... потом Джейми уехал в Хэлуотер, и они так ни разу толком и не поговорили с того самого злосчастного вечера.
В сущности, это был первый их разговор наедине с тех самых пор. И вот какой оборот он принимает с первых же минут.
Грей слегка поёжился на ветру. Негромко откашлялся, тщательно подбирая слова.
- Это единственное, что мне пришло в голову, - наконец выговорил он под прямым, совершенно убийственным взглядом Джейми Фрейзера. - Вынужден признать, что он сумел надавить на меня. Моё непосредственное начальство в Лондоне назначило полковника Рэндалла инспектировать Ардсмур. Он накопал множество фактов, которые можно представить как злоупотребления служебным положением.
- И вы оказались готовы на всё, лишь бы спасти свою шкуру, - процедил Джейми. В его голосе недвусмысленно сквозило презрение, и хотя сердце Джона Грея заледенело в этот миг, он ничем не выдал боли, которую испытал.
- Отчасти, - признался он, понимая, что должен этому человеку по меньшей мере полную откровенность. - Но не только свою. Если бы полковник Рэндалл сделал то, что грозился, меня бы немедленно сместили, возможно, арестовали. А назначение нового коменданта в такие гарнизоны, как Ардсмур - дело небыстрое. Никто не хочет сюда ехать. Поэтому велика вероятность, что Джек Рэндалл остался бы здесь в качестве исполняющего обязанности коменданта, до тех пор, пока из Лондона не прибудет его сменщик. Вы ведь понимаете, что это означало бы... для вас?
Что-то в лице Джейми неуловимо изменилось. Да, ещё бы, он понимал.
- Значит, вы решили пойти на сделку, - сказал он всё так же сухо, но уже без прежнего уничтожающего презрения в голосе.
- Мне ничего другого не оставалось. Действовать пришлось быстро. Я бы очень хотел вызвать его на дуэль, но он - инспектор, а я - инспектируемый. Вызов в таких обстоятельствах противоречит законам чести. К тому же здесь нет никого, кто мог бы играть роль его секунданта.
- Как щепетильно, - уголок рта Джейми дёрнулся, словно он хотел усмехнуться, но так и не стал. - И как похоже на англичан.
Грей промолчал в ответ на этот выпад. Джейми отвернулся от него и облокотился и выступ стены над перилами галереи. Ветер трепал его свободно спадающие волосы, так, что волнистые рыжие пряди щекотали открытую шею. Лорд Джон невольно задержался на ней взглядом, глядя на упругие мускулы, на чуть заметно вздрагивающее адамово яблоко. Фрейзер был без жилета, в одних только штанах и рубашке с распахнутым воротом, обнажавшим впадинку между чётко очерченными ключицами. Он совершенно не думал, как это выглядит. Хотя ему было и чём подумать и без таких мелочей, в самом деле.
- Я дрался с ним на дуэли, - внезапно проговорил он, не глядя на Грея. - Когда-то. Это было в Париже.
- О, - только и смог выговорить Джон. - Я... понимаю.
- Вряд ли вы понимаете. Повод был... не тем, о котором вы могли подумать. То есть... - Джейми ненадолго умолк, потом опять заговорил, тяжело роняя слова: - Когда я только встретил его там, то хотел убить сразу, немедленно. Даже успел остричь волосы, чтобы они не закрывали обзор во время дуэли. Но в тот раз ничего не вышло. Клэр, моя жена... она отговорила меня. Попросила, чтобы я отложил мою месть на один год.
- Почему? - с искренним удивлением спросил Джон. И через миг понял, что означает неожиданное признание Джейми. - Постойте, ваша жена, она что... знала?
- Знала, - сухо ответил тот.
- Но, во имя всего святого, почему тогда... как она могла просить вас не мстить?
Джейми искоса посмотрел на него. Он всё так же стоял, слегка наклонившись вперёд и оперившись на выступ стены, расставив ноги и выглядя в этой позе почти расслабленным. Хотя Грей мог представить, насколько на самом деле он напряжен - туго натянутые мышцы на шее выдавали это напряжение.
- Не важно, - коротко сказал Джейми. - Она попросила, и я не смог ей отказать. Но всё равно дрался с Рэндаллом через некоторое время. По другому поводу. Он изнасиловал одного мальчика. Он часто так делает, - с горечью добавил Джейми и оттолкнулся от стены обеими руками, встав прямо и судорожно сжав кулаки.
Грей молчал. Он просто не знал, что на это ответить.
- Я дрался с ним, - продолжал Джейми, глядя перед собой, - за этого мальчика, не за себя. И я не убил Джека Рэндалла, как и обещал Клэр. Только ранил. В то самое... ну... дьявольское место.
Он густо покраснел, яркий румянец залил его бледные щеки, покрытые слабым пушком рыжеватой щетины. Это было и трогательно, и ужасно в то же самое время. Грею внезапно стало так стыдно, словно это он был насильником беззащитных мальчишек, а не тот человек, от которого успели пострадать они оба.
- Я думал, он больше никогда не сможет... совершать свои преступления. Но у этого мерзавца и впрямь девять жизней, - закончил Джейми и отвёл глаза, словно не желая продолжать эту тему и даже отчасти сердясь на себя за то, что вообще об этом заговорил.
Грей призвал на помощь всю свою деликатность и многолетний опыт светской жизни, чтобы увести разговор от опасного предмета.
- Мистер Фрейзер, я хотел бы, чтобы вы несколько точнее представили себе мотивы моего поведения. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, кто таков полковник Джек Рэндалл, и никогда не стал бы заключать с ним никаких соглашений. Это так называемое пари - не более чем способ выиграть время. Для меня и для вас, для нас обоих.
- Что вы имеете в виду? - Джейми опять посмотрел на него, настороженно, словно ожидая подвоха.
- Я ещё вчера составил обращение к своему командованию, в котором описал поведение полковника Рэндалла. Не в подробностях, разумеется, - поспешно добавил Грей, когда от лица Джейми отхлынула краска. - Только то, что он ведёт себя абсолютно некорректно, проявляет предвзятость и опускается до угроз и шантажа. Я также подчеркнул, что он заставил меня фактически нарушить условия вашего помилования. Ведь вы помилованы непосредственным указом короля. Кто такой Джек Рэндалл, чтобы оспаривать королевскую волю? То, что он забрал вас из Хэлуотера и снова заключил в тюрьму - это проявление недопустимого самоуправства, за которое он будет призван к ответу.
- И какой мне от этого прок?
- Но это же очевидно. Рэндалл не останется здесь надолго. Я написал письмо моему брату, герцогу Пардлоу. Вы ведь его помните?
- Ещё бы не помнить, - процедил Джейми, и Грей, успевший было воодушевиться, мысленно хлопнул себя по лбу. Именно его брат был тем, кто отказался расстрелять Джеймса Фрейзера, взяв его в плен в битве при Куллодене - в качестве признательности за то, что Джеймс Фрейзер когда-то подарил жизнь юному Джону Грею. И Джеймс Фрейзер, насколько знал Грей, люто ненавидел за это Хэла. Он собирался погибнуть при Куллодене вместе со своими товарищами, и был страшно зол, когда у него отняли такую возможность.
- Словом, - замявшись, неловко закончил Грей, - я уверен, что моё обращение будет рассмотрено. И очень скоро полковник Рэндалл получит из Лондона предписание о выдворении отсюда. Нам с вами нужно лишь немного подождать.
- Немного? Сколько именно?
- Ну, я сегодня утром отправил гонца. До Лондона он доберется за пару дней, ещё какое-то время займёт рассмотрение моего обращения, хотя я настойчиво просил Хэла максимально его ускорить. Думаю, через каких-нибудь две или три недели...
Джейми резко повернулся к нему всем телом. Потом снова положил руки на стену, упёрся лбом в ладони, и его плечи затряслись от беззвучного смеха.
- Две или три недели? - прошептал он. - Две или три недели? Всего лишь?
- Может быть, меньше, - неуверенно сказал Грей, хотя тут он покривил душой - в действительности даже такой срок более чем оптимистичным. Для верности следовало увеличить его вдвое.
- То есть мне предстоит терпеть его и ваши домогательства всего какие-то две или три недели. Прямо не знаю, как вас благодарить, милорд.
Он уже не смеялся - по каковому поводу Грей испытал безмерное облегчение, - но в голосе звучала жесткая, злая ирония. Грей подумал о том, что Джейми успел выдержать за предыдущую ночь, первую ночь Джека Рэндалла. Они условились, что это будут только два часа, но за два часа можно успеть многое. Грей видел на запястьях Джейми глубокие багровые следы от верёвок. Конечно, они с Рэндаллом условились о добровольности, но... как сказал полковник, это понятие достаточно растяжимое.
- Он был очень груб с вами? - тихо спросил Грей, ненавидя себя за этот вопрос и в то же время не в силах его не задать.
Джейми посмотрел на него с насмешкой. Кажется, затаенный трепет, почти что страх, промелькнувший в голосе лорда Джона, его позабавил.
- Груб? Нет, не очень. То есть не думаю, что это можно назвать грубостью. Хотя у Чёрного Джека довольно своеобразные представления о добровольном согласии. Как, вы говорите, у вас условлено? Я должен его попросить?
Грей кивнул, не в силах шевельнуть онемевшими губами. Джейми жёстко усмехнулся, безотчётным движением стряхнув со лба упавшую прядь.
- Ну, ждать ему в любом случае придётся долго.
И несмотря ни на что, несмотря на весь ужас этой чудовищной ситуации, Грей не мог не испытать облегчения. Рэндалл во время их последнего разговора держался так самоуверенно. Грей уже понял, что всё, что произошло между ним и Джейми раньше, было прежде всего насилием, но... кажется, там крылось что-то ещё, какая-то тайна, которую хранили эти двое. И эта тайна очень беспокоила лорда Джона.
Между ними опять повисла тишина, и Грей подумал, что это к лучшему. Он рад был вытащить Джейми из подземелья, хотя бы на те два часа, что им отведены. Здесь, конечно, не Хэлуотер, но хотя бы небо, и ветер, и свежий воздух - немного, но больше Грей дать ему сейчас не мог. Джейми опять от него отвернулся, устремив задумчивый взгляд вдаль, на болотистую пустошь, тянувшуюся вокруг Ардсмура на несколько миль, до низких пологих холмов на севере и востоке. Грей смотрел на него, на этот точёный профиль с прямым тонким носом, твёрдым подбородком, гладким высоким лбом. Профиль у Джеймса Фрейзера был довольно хищным, да и анфас, по правде, производил впечатление. С его высоченным ростом, широкими плечами, мускулистой спиной, большими руками с неожиданно изящными, но тем не менее очень крепкими пальцами (несмотря даже на то, что два из них, на правой руке, почти не сгибались от старых травм) - со всем этим от него веяло мощной, первобытной силы. Он словно сам был высечен из камня этих гор, он был прекрасной, совершенной статуей, созданной стремительными потоками холодных шотландских ручьёв и рек. И потребность, неутолимая жажда обладать кем-то настолько сильным была такой острой, что причиняла Грею почти физическую боль. Как это ни ужасно, отчасти он понимал Джека Рэндалла. Нет ничего странного в желании обладать этим роскошным самцом. Скорее, странно было бы не испытать такого желания.
Грей сглотнул, внутренне возмущённый животной похотливостью собственных мыслей. Присутствие полковника Рэндалла явно дурно на него влияет. И вряд ли оно хорошо влияет на самого Джейми. Грей невольно отдался затопившим его плотским мыслям, и пожалел, что Джейми сейчас не в килте. Конечно, килты запрещены, но как потрясающе смотрелась клетчатая ткань, обёрнутая вокруг этих узких бёдер, открывавшая мускулистые гладкие колени и стройные икры. Джон Грей только однажды видел Джейми Фрейзера в килте, много лет назад, во время их первой встречи. Самому Грею тогда было всего шестнадцать, он был глупым, вздорным мальчишкой и умудрился попасть в плен к якобитам, исключительно по собственной дурости. Именно Джейми Фрейзер был тем, кто пленил его. Долгие годы потом лорд Джон ненавидел этого высоченного, наглого рыжего шотландца за то, что тот насмеялся над ним, унизил его - и, самое главное, за то, что не убил, а отпустил с миром. Это шестнадцатилетнему юноше казалось самым ужасным из возможных оскорблений. Но уже тогда, в свои шестнадцать, лорд Джон вполне сознавал, кто таков есть он сам. Поэтому, лёжа связанным на земле, неприкрыто пялился на стройные длинные ноги, бесстыже выглядывающие из-под короткого килта, хотя и мечтал лишь о том, чтобы перерезать глотку их обладателю. Позже, когда они встретились в Ардсмуре, килты были уже под запретом, и Грей больше не видел его обнаженных ног... и слава тебе, Господи, что не видел, а то, право слово, он бы за себя не ручался.
- Как вы попали в Ардсмур? - внезапно спросил он.
Странно, они провели когда-то вместе столько вечеров, обсуждая политику, искусство, литературу, всё подряд, но Грей почти ничего не знал о Джейми Фрейзере. Ничего сверх сухой выжимки фактов в его досье заключённого, разумеется.
Джейми посмотрел на него с ироничной улыбкой.
- А то вы не знаете, - бросил он, и Грей досадливо качнул головой.
- Я имею в виду, в самом начале. После Куллодена вас взяли в плен, но мой брат не позволил расстрелять вас, в уплату долга чести, за то, что вы не убили меня когда-то. Вы были тяжело ранены и умирали, и он отправил вас домой, в Лаллиброх. Но что произошло с вами потом? Как вы жили все эти годы, пока не оказались здесь?
Джейми пожал плечами. Не похоже, чтобы эта тема была ему приятна, но и он сам, и Грей хорошо понимали, что лучше поговорить сейчас о прошлом, чем о настоящем или будущем.
- Я семь лет жил в пещере неподалёку от Лаллиброха. Выходил только ночами, домой наведывался раз в месяц.
- Семь лет? - глаза Грея расширились в изумлении. - Вы, должно быть, шутите.
- Это было не так уж плохо, - возразил Джейми. - Я много читал. Выучил древнегреческий язык, обновил в памяти латынь и французский. В других обстоятельствах до самообразования у меня вовек бы не дошли руки, а так на это нашлось достаточно времени. Хотя, разумеется, я там одичал, и частенько испытывал желание взвыть на луну за компанию с волками. Но особого выбора тогда не было.
- И что же произошло потом? Вас кто-то выдал?
Так значилось в сопроводительных документах по делу Фрейзера: после долгих лег укрывательства на него всё-таки донёс один из фермеров, живших в окрестностях Лаллиброха, за что и получил от британской короны обещанную награду в восемьдесят фунтов стерлингов. Огромные деньги, по здешним меркам - но голова Рыжего Джейми Фрейзера, одного из самых известных якобитских мятежников, стоила никак не меньше.
- В некотором роде, - сказал Джейми. - Так значится в моих бумагах, стало быть, так и есть. Ведь машина английского правосудия всезнающа и непогрешима, это всем известно.
Он сказал это абсолютно серьёзным тоном, без тени улыбки. Грей моргнул.
- Вы хотите сказать... хотите сказать, что на самом деле вас никто не выдавал? Вы... выдали сами себя?!
Эта мысль казалась невероятной - и в то же время абсолютно закономерной, если знать Джейми Фрейзера хоть немного. Ну конечно. Хоть и в бегах, живя в пещере, он оставался лэрдом Брох Туарах. ответственным за свою семью и своих многочисленных подопечных. Та зима выдалась особенно холодной, а предыдущее лето - неурожайным. Восьмидесяти фунтов стерлингов должно было хватить, чтобы хоть как-то пережить то трудное время. И он подстроил собственный арест, обставив всё так, чтобы его семья получила награду.
- Почему? - спросил Грей. Ему действительно остро хотелось это знать. - Только чтобы помочь вашей семье? Или были другие причины?
Джейми снова кинул на него взгляд искоса, настороженный и холодный, похожий на взгляд, который бросает на охотника прирученный им сокол. Вроде бы прирученный, но на деле только и ждущий мгновения, чтобы расправить крылья и с резким криком умчаться в небесную синеву.
- Вы когда-нибудь жили семь лет в пещере, майор? В постоянном страхе быть схваченным? В осознании, что все ваши близкие каждый день рискуют собой, укрывая вас?
Он смотрел на Грея, как будто и впрямь ожидал ответа.
- Н-нет, - сказал лорд Джон. - Думаю, что нет.
- Тогда вы вряд ли меня как следует поймёте.
Джейми с коротким вздохом оттолкнулся от стены и отошёл от неё, встав прямо перед Джоном Греем. Скрестил руки на груди, глядя на Грея с раздраженным, досадливым нетерпением.
- Ну? - бросил он. - Прошло уже больше часа. Так и будем болтать? Или вы намерены наконец приступить к делу?
Его голос резал, как острая сталь, но Грей всё равно на миг испытал замешательство, не понимая, о чём он вообще говорит. А когда понял, его сердце пропустило удар.
- Ваш черёд. Его ночи, ваши дни. Я ничего не путаю? - уточнил Джейми Фрейзер, и если бы голос был способен замораживать, то всё в округе Ардсмура на десять миль покрылось бы слоем ледника.
Грей отступил от него на шаг. Неверяще покачал головой.
- Ради Бога, Джейми! - воскликнул он. - Вы что, подумали... я же сказал, что это просто уловка! Только чтобы выиграть время и не позволить ему... не позволить хотя бы так много, как он хочет. И вы решили, будто я собираюсь воспользоваться этой ситуацией, чтобы...
Он замолчал, не в силах договорить. Сказать, что он ни на миг не думал об этом, не допускал такой мысли, всё же значило бы слишком себе польстить. Но мечты - это только мечты, не правда ли? Грей сказал Рэндаллу правду о том, что никого никогда не насиловал. И он не собирался начинать подобную практику, даже в таком завуалированном виде.
"Хотя если бы ты оказался в моей постели, я бы заставил тебя просить. Если бы ты оказался в моей постели..."
Эта мысль, видимо, всё же отразилась в его лице, потому что рот Фрейзера дёрнулся то ли от отвращения, то ли в попытке усмехнуться. Некоторое время они стояли друг против друга, точно дуэлянты перед подачей сигнала сходиться. Ветер трепал волосы Джейми, и волосы Грея тоже, надувал пузырями рубашку Фрейзера на спине и яростно рвал полы камзола лорда Джона. Как холодно, подумал Грей. Такой тёплый денёк, и такой собачий холод.
- Благодарю вас, - тихо сказал Джейми.
- За что?
- За то, что вы по крайней мере смущаетесь, когда нам приходится обсуждать всё это.
Он усмехнулся, когда щёки Грея вспыхнули, и, повернувшись, пошёл прочь. Грей смотрел ему в спину, тщетно подыскивая достойный ответ. Эти судорожные попытки так захватили его, что он лишь машинально следил за удаляющимся Джейми, совершенно не думая, куда тот идёт и зачем. И лишь когда Фрейзер подошёл к той части стены, где виднелся широкий наружный выступ, и легко заскочил на него с ногами, Грей опомнился. И понял. О Господи, понял.
Каким надо быть идиотом, чтобы привести его подышать свежим воздухом на крепостную стену?!
- Стойте! - завопил он, бросаясь вперёд.
Джон Грей был хрупкого телосложения и совсем небольшого роста, его макушка едва доходила Джейми Фрейзеру до подбородка, а в рубашку Джейми влезло бы двое таких, как Джон. Налетев на Джейми сзади и вцепившись обеими руками в его мощный торс, Грей, разумеется, не мог рассчитывать на то, чтобы одолеть его и стащить с опасного выступа, под которым разверзались пятьдесят футов смертоносной пустоты. Единственное, на что мог рассчитывать Джон - что, падая, Джейми увлечет его за собой вниз. Он совершенно не подумал об этом, но поступить иначе просто не мог.
Джейми, уже наполовину накренившийся над пропастью и почти готовый в неё сорваться, застыл неподвижно. Грей сцепил руки в замок на его широкой груди, чувствуя, как она тяжело вздымается, как сокращаются под его руками мышцы и бешено бьётся сердце, колотясь изнутри о грудную клетку. Фрейзер покачнулся, едва не потеряв равновесие, выбросил руку и ухватился за зубец стены, нависнув над пропастью вместе с Джоном Греем, уцепившимся за него, как репей.
- Пустите, - глухо проговорил он, в ответ на что Грей лишь крепче сцепил руки.
- И не подумаю. Вы что, с ума сошли?!
Несколько мгновений они оба тяжело дышали, зависнув над пропастью. Грей отчаянно пожалел о том, что решил подарить Джейми пару часов спокойствия и выбрал то место, с которого их не могла видеть стража. Конечно, он мог позвать на помощь, но опасался, что это лишь склонит чашу весов к убийственному решению. Так что ему оставалось лишь стоять и ждать, крепко сжимая руки у Фрейзера на груди.
- Ты маленький грязный... - начал Джейми, и добавил ещё несколько слов на гэльском, языке горцев. И хотя Грей ничего не понял, он сомневался, что эти эпитеты содержали хоть что-то лестное в его адрес.
Фрейзер медленно подался назад, и Грей вместе с ним. Он почувствовал под ногами дощатый пол галереи и отступил ещё на шаг, увлекая Джейми за собой, прежде чем разжал руки. Не удостоив его взглядом, Джейми тотчас повернулся и быстро зашагал по галерее прочь, как будто торопясь вернуться в свою тёмную вонючую камеру.
- Я могу распорядиться, чтобы вас перевели в солдатскую казарму! - беспомощно крикнул Грей ему в спину, стремясь хоть как-то загладить свою вину.
- На черта? Думаете, это удобнее делать на кровати? - прорычал Фрейзер - и громко хлопнул дверью, выводящей с галереи во внутреннюю часть крепости.
Грей какое-то время смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Потом привалился спиной к перекрытию галереи и измученно рассмеялся. Хотя сейчас ему гораздо больше хотелось не смеяться, а плакать.

* * *

Несмотря на то, что Джейми отверг любезное предложение Грея перевести его в лучшие условия - он верил, что забота была искренней, несмотря на сквозившую в ней нотку издевательства, - лорд Джон всё же попытался немного скрасить его заточение, прислав в одиночную камеру ужин. То есть не обычную тюремную байду, вкус которой Джейми отлично помнил, а настоящий ужин: запеченное на углях мясо, свежий белый хлеб, неплохое вино. Простая, но свежая и сытная пища. Её принёс один из солдат, взглянувший на пленника с полным равнодушием: похоже, слухи по Ардсмуру распространиться не успели, и никто не задавался вопросом, какого черта он вообще здесь делает. Что ж, и на том спасибо. Джейми с упрёком взглянул на поднос с едой, словно тот был лично повинен во всех его бедах, тяжело вздохнул и сунул в рот ароматную краюху. В Ардсмуре имелась собственная маленькая пекарня, и хлеб был только что из печи, с золотистой корочкой и ещё не успевшим осыпаться слоем муки на нижней стороне.
Он жевал, стараясь очистить разум от любых мыслей. Неудачная попытка сброситься с крепостной стены, которую так досадно прервал чёртов Джон Грей, казалась теперь довольно глупой. Джейми понимал, что действовал под влиянием порыва: просто случай казался таким подходящим, а ему так всё осточертело, и он решил - почему бы просто не сделать это... И лишь ощутив на своей груди крепкую. хватку не очень больших, но неожиданно очень сильных рук, взглянул осмысленным взглядом на разверзшуюся под ногами пропасть и осознал, что едва не сотворил. От взгляда на камни далеко внизу у него закружилась голова, затошнило так сильно, как при жестоком приступе морской болезни, и, если бы Грей не держал его, Джейми, наверное, попросту свалился бы вниз. Так что, сам того не зная, Грей спас его жизнь даже не один раз, а дважды в течение всего нескольких злосчастных секунд.
Но момент безвозвратно упущен. Оказавшись так близко к самоубийству, буквально занеся одну ногу над могилой, Джейми заглянул в лицо дьяволу - и ужаснулся. Теперь он твёрдо знал, что не сделает этого; что бы ни произошло дальше, как бы далеко ни зашёл Джек Рэндалл... или он сам. "Он не может сделать мне ничего, что ещё не сделал. Я пережил это один раз, и переживу снова. Я смогу с этим жить", - подумал он и закрыл глаза. Эти мысли были такими жалкими, ими он полностью расписывался в собственной беспомощности. Но они приносили какое-то подобие утешения. Джейми почувствовал, как на него снова накатывает тёмная волна отчаяния, и, закрыв глаза, откинулся спиной к стене, медленно жуя тёплый душистый хлеб и совершенно не чувствуя его вкуса.
В подземелье не проникало никаких внешних источников света, а чувство времени в таких обстоятельствах Джейми отказывало, так что он не заметил, когда день закончился и наступила ночь. Ночь - время Джека Рэндалла. Это было отчасти забавно своей нарочитой, гротескной символичностью. Белый день Джона Грея, чёрная ночь Джека Рэндалла. Оба - англичане, оба офицеры британской короны, преданные слуги короля Георга. Оба джентльмены, или, по крайней мере, считают себя таковыми. И оба положили глаз на задницу Джейми Фрейзера, к его великому сожалению. Вот только вели себя при этом совершенно по-разному. Джейми слегка усмехнулся, вспоминая изумление, едва ли не шок на лице Грея, когда Джейми спросил, собирается ли тот прекратить болтовню и приступить к его соблазнению. Казалось, само это предположение Грей воспринял как нечто кощунственное, и был даже до некоторой степени оскорблён. Хотя именно от него, как понял Джейми, исходила гениальная идея пари. Господи, они держат на него пари, как будто он скаковая лошадь. Он стиснул зубы и пристукнул по стене сжатым кулаком, что тотчас отозвалось тупой болью в старых сросшихся переломах. Джек Рэндалл в чём-то прав: управляться с болью проще. Джейми знал, как. То есть не то чтобы знал, просто у него... ну, как-то это получалось. Само собой. Он никогда об этом не задумывался прежде.
Рэндалл, верный себе, пришёл около полуночи, так же, как в прошлый раз. Джейми к тому времени доел ужин, выпил вино и пребывал в приятном, несильном опьянении, расслабленно сидя у стены и свесив руки между широко разведёнными ногами. Когда Рэндалл остановился напротив решетки, Джейми лишь взглянул на него, но не изменил позы. Теперь, когда он всё знал, его инстинктивный, необоримый страх перед тем, на что способен этот человек, не то чтобы развеялся, но перестал иметь значение. Он не может сделать со мной ничего, что уже не сделал. Да и даже то, что сделал - в этот раз не станет повторять без моего прямого согласия.
Джейми криво улыбнулся последней мысли. Рэндалл ошибочно отнёс эту улыбку на свой счёт и воспринял как приветствие. Он всё ещё стоял по ту сторону решётку, в коридоре, и хотя Джейми видел связку ключей в его руке, войти в его клетку Рэндалл на сей раз явно не спешил.
- Нам стоит кое о чём договориться, - сказал Рэндалл после непродолжительного молчания, в течение которого пристально смотрел на Джейми сквозь решетку, словно оценивая вероятность того, что тот бросится на него и схватит прямо сквозь железные прутья.
Джейми не ответил. Разумеется, никаких сделок с этим ублюдком он заключать не собирался. Как и удостаивать его беседой.
- Сегодня мне бы не хотелось тебя связывать, - продолжал Рэндалл. - В конце концов, это не вполне соответствует правилам. Ты ведь уже знаешь про правила? Грей тебе сказал?
Он не сомневался, что лорд Джон днём при общении с Джейми упомянет про пари, хотя сам вчера ночью не обмолвился об этом ни единым словом. Кажется, он неплохо изучил своего соперника. Соперника, надо же... Всё это было бы смешно, если бы не отдавало таким безумием.
- Конечно, я сделаю это, если придётся, - продолжал Рэндалл мягким и в то же время непререкаемым тоном - точно так же он когда-то говорил с Джейми в Уэнтворте, уговаривая его сдаться по-хорошему. - Но этого не хочется сейчас ни тебе, ни мне. К тому же веревки не слишком практичны. На мой взгляд, намного удобнее использовать кандалы.
Мерзавец, он всё-таки добился своего. При упоминании о кандалах Джейми невольно обратил взгляд на цепи, тускло поблескивающие на полу у противоположной стены. А потом, так же непроизвольно - на Рэндалла.
- Я слышал, ты провёл в кандалах около полутора лет. Могу только представить, как это было неприятно. Особенно для такого свободолюбивого человека, как ты - ужасно, наверное, постоянно ощущать себя скованным. Ты ведь не хотел бы пережить это снова, я полагаю?
- Вы не можете заковать меня, - сказал Джейми. Он не собирался говорить с Чёрным Джеком, не больше, чем накануне, но эту тему обойти молчанием всё же не смог. - Такой приказ может отдать только комендант крепости. Грей этого не сделает.
- Ты так в нём уверен? Вижу, вы плодотворно пообщались с ним этим утром. Он трогал тебя? Целовал? Ты позволил ему? Почему-то я уверен, что нет.
В его голосе сквозь явственную - слишком явственную - насмешку просачивалась ревность. Джейми посмеялся бы над абсурдностью этой ревности, если бы мог. Но он лишь покачал головой, не то чтобы опровергая предположения Рэндалла, а просто отказываясь обсуждать с ним это.
- Как бы там ни было, - продолжал Рэндалл, - думаю, ты теперь вполне сознаёшь, в каком положении мы оказались. Все мы трое, Джейми. Лорд Джон - влюблённый мальчишка, конечно, но он также и достаточно умный мужчина. То, что он всё ещё не нашёл способа выдворить меня из Ардсмура, несмотря на своё горячее желание, говорит лишь об одном: он понимает, что загнан в угол. То, что он вернул тебя в Ардсмур, то, что предложил это пари - ты ведь знаешь, что именно он это предложил? Так что поверь мне, Джейми, если он пошёл на всё это, то и заковать тебя прикажет точно так же, если я сумею на него как следует надавить. Ты сомневаешься, что я сумею?
"Нет", - подумал Джейми, чувствуя холодные мурашки, быстро побежавшие по запястьям и лодыжкам. Его кожа помнила холод цепей, их беспощадную, мертвенную тяжесть. Минуты самого чёрного отчаяния в своей жизни он пережил именно тогда, когда лежал в грязном углу, среди копошащихся крыс, и не мог шевельнуться, потому что тяжесть этого железа придавливала его к земле. Пережить это снова... Он не хотел. Господи, не хотел.
- Более того, - прошелестел голос Рэндалла, пока ещё далекий, но всё равно неотвратимый, - я не могу поручиться, что лорд Грей долго останется начальником этой крепости. Совсем скоро он уедет в Лондон, но ты - ты, скорее всего, останешься. И кто знает, кого пришлют ему на замену. Я могу подготовить рапорт, в котором выставлю тебя буйнопомешанным. Тебя засунут в самую грязную, самую вонючую яму, какая только найдётся, и ты будешь гнить там ещё год или два, а может, и десять лет, пока твои оковы не заржавеют так, что их уже невозможно будет отпереть. Ты точно этого хочешь, Джейми? Это точно лучше, чем я?
Джейми, не открывая глаз, сцепил в замок мелко подрагивающие пальцы. Не тряситесь, не тряситесь вы, сволочи, он же всё видит. Он это видит. Он знает, как заставить меня бояться. Всегда знал.
- А пока ты будешь гнить в цепях, - продолжал Рэндалл монотонным голосом, - я наведаюсь в Лаллиброх. К твоей семье. У тебя ведь там большая семья. Твоя сестра, как же её звали... Дженни? Её муж, её славные дети. Один из них, кажется, мой. Самый старший. Как она его назвала? В мою честь? Или в твою?
- Что вы хотите?
Этим вопросом он сдавал бастион, признавал поражение - если не в войне, то, по крайней, мере в битве. Но, в конце концов, не ему, одному из тех, кто потерял абсолютно всё в сражении при Куллодене, тревожиться о проигранных битвах. Хуже не будет. Хуже не бывает, вот и всё.
- Я хочу всего лишь войти в твою камеру, - сказал Джек Рэндалл. - Поговорить с тобой. Может быть, дотронуться до тебя. Не взять тебя, - добавил он, когда Джейми метнул в него уничтожающий взгляд. - Нет. Не сейчас. Я человек слова, как и ты, и как Джон Грей. Мы все трое - джентльмены, и как-нибудь уладим то, что между нами происходит, если будем вести себя цивилизованно.
- Даже не сомневаюсь, - хрипло сказал Джейми.
- Так что? Я могу войти? Ты не бросишься на меня и не вцепишься мне в горло?
- Посмотрим.
- Я не могу принять такой ответ. Поклянись, что позволишь мне войти и не будешь драться со мной. Я, со своей стороны, клянусь придерживаться условий моего соглашения с лордом Греем. Ну так что, Джейми? Клянёшься?
Джейми сплюнул сквозь стиснутые зубы, ощущая во рту отчетливый привкус желчи.
- Клянусь, - процедил он.
Рэндалл удовлетворенно кивнул, отпер решетку и вошёл.
Первым порывом Джейми было броситься ему под ноги, повалить на пол, сесть этому ублюдку на грудь и задушить голыми руками. Он вполне мог это сделать. Но не сделал - не потому, что поклялся, а потому, что это не имело смысла. Дав слово не драться с ним, Джейми в очередной раз ему уступил - пусть временно, пусть не до конца, но уступил, и будет ли он бороться теперь или нет, уже не имело значения. "Он не сделает мне ничего, что ещё не сделал", - твердил про себя Джейми, словно молитву. Это была его последняя защита, последнее прибежище от тьмы, сгущавшейся у него внутри.
Поэтому он не шелохнулся, когда Рэндалл вошёл и осторожно, почти опасливо приблизился к нему, как дрессировщик подходит к дикому, не до конца укрощенному зверю. Рэндалл был одет так же, как накануне, но без факела и верёвки на этот раз. Пришёл с пустыми руками, вроде бы даже без оружия, хотя вполне мог прятать стилет в сапоге. Джейми сомневался, что Рэндалл доверяет ему до такой степени, чтобы приблизиться к нему совсем безоружным, когда сам Джейми не связан по рукам и ногами ни верёвками, ни данным словом.
Какое-то время Рэндалл сидел напротив него на корточках. Потом, всё так же осторожно, протянул руку и откинул манжет рубашки Джейми с запястья, не коснувшись его кожи даже кончиком пальца. Джейми чуть заметно напрягся, но Рэндалл сразу же убрал руку, внимательно рассматривая багровые следы, оставшиеся на его коже с прошлой ночи.
- Сильно болит? - спросил он, но не с заботой, а с каким-то другим, странным и страстным чувством, от которого Джейми передёрнуло с головы до пят. Он не снизошёл до ответа, и Рэндалл, прочистив горло, спросил, еле сдерживая жадное любопытство в голосе: - Это приятно... когда так сильно болит?
Джейми взглянул на него, как на помешанного. Рэндалл внезапно наклонился к нему, так близко, что они едва не стукнулись лбами, и с шумом втянул воздух над его ухом своим длинным тонким носом. Его ноздри раздулись и затрепетали, словно у хищника, учуявшего запах крови.
- Вот оно, - прошептал он. - Ты опять пахнешь страхом. Это всегда тебя выдаёт с потрохами, мой милый Джейми.
И прежде, чем Джейми успел хотя бы понять, как реагировать на такое, Рэндал взял его правую руку за израненное запястье, крепко сомкнув пальцы прямо поверх свежих ран, и перевернул его руку ладонью вверх.
Джейми непроизвольно дёрнулся. Рэндалл вопросительно вскинул тонкие брови.
- Кажется, речь шла о моём добровольном согласии, - процедил Джейми, стиснув руку в кулак, но не пытаясь её вырвать.
- Да, но мы не оговаривали методы убеждения, - возразил Рэндалл. - К тому же я ведь не заваливаю тебя лицом в пол и не посягаю на твою... м-м... честь. И я предупреждал, что могу до тебя дотронуться. Когда стоял там, - он кивнул себе за плечо, на решётку, или, точнее, на цепи, лежащие без дела у стены. Пока что без дела.
Джейми ничего не сказал. Он сидел совершенно неподвижно. Рэндалл приподнял брови ещё чуть выше, подождал, словно давая ему время привыкнуть к ощущению чужой руки на своём запястье. Эта чужая рука держала почти так же крепко, как оковы.
Рэндалл бережно положил вторую руку на стиснутый кулак Джейми и с аккуратным, но настойчивым усилием разжал его пальцы. Ладонь Джейми открылась, влажная от пота, иссеченная множеством старых шрамов. Это была та сама рука, которую Рэндалл десять лет назад раздробил молотком, а потом приколотил гвоздём к столешнице. Он не знал, что Джейми левша, и искалечил ему правую руку, чтобы нанести как можно больший ущерб. Впрочем, благодаря своевременной заботе Клэр чувствительность восстановилась почти полностью, Джейми мог даже сражаться правой рукой, пусть и не столь ловко, как левой, из-за двух плохо сгибающихся пальцев. Рэндалл с благоговением коснулся одного из рубцов, старых, поблекших, но всё ещё очень заметных - так же, как и те шрамы, что Рэндалл оставил на его душе. Самый большой и уродливый след остался от гвоздя, и Джек Рэндалл наклонился и тронул его губами, словно стигматы на теле святого мученика.
Это было уже чуресчур. Джейми высвободил руку, оттолкнул его и рывком встал. Рэндалл тотчас выпрямился следом за ним.
- Ты обещал, - быстро напомнил он. - Ты держишь слово. Я тоже держу. Спокойно, Джейми. Спокойно.
Так говорят с норовистой лошадью, уже почти объезженной, но взбрыкнувшей и чуть не сбросившей всадника - чёрт, Джейми и сам говорил так с лошадьми тысячу раз, он знал, как хорошо действует этот уверенный тон в сочетании с сильной рукой и чувством собственного превосходства. Когда-то давно Мурта, крестный отец Джейми, учил его объезжать лошадей, и тогда он сказал: ты можешь любить лошадей, но никогда не забывай, что человек здесь - ты, и что именно ты владеешь ситуацией. Ну и что, что лошадь может растоптать тебя или проломить тебе башку одним ударом копыта. Главный всё равно ты. Никогда об этом не забывай, тогда и они не забудут.
Это было отвратительно, но рядом с Рэндаллом Джейми всегда чувствовал себя конём. А Рэндалл был человеком. Признаться в этом даже себе самому было невыносимо, и Джейми никогда, ни за что, ни единой живой душе об этом не скажет. Даже если ему суждено прожить на свете сто лет.
- Ты обдумал то, о чём мы говорили вчера?
А теперь это тон учителя, спрашивающего урок. Он молниеносно менял тактику, и Джейми не успевал за ним, не успевал приспособиться. Так работает опытный шулер - следи, не следи за руками, всё равно не сможешь его обыграть. Нечего и пытаться.
- У меня были дела поважнее, - огрызнулся Джейми, и Рэндалл рассмеялся.
- Да уж, не сомневаюсь. Думаю, общение с лордом Джоном было весьма плодотворным. Ты же не рассказывал ему о нас? О том, чему я тебя научил?
- Вы ничему меня не научили.
- От того, что ты будешь это отрицать, ничего не изменится, Джейми. Ну же, не разочаровывай меня. Мне казалось, вчерашний урок был весьма нагляден. Мне не хотелось бы повторять его сегодня, но если ты так настаиваешь...
Он схватил Джейми за руку, ту самую, правую, сжал его два негнущихся пальца и выломал их назад и вбок. Джейми зашипел от боли, но прежде, чем он успел вырваться и ударить в ответ, Рэндалл сгрёб в горсти его член и мошонку.
- Только так тебе нравится, да? - задыхаясь, выпалил он, глядя Джейми в лицо почти с ненавистью - и одновременно с безмерным, леденящим кровь восторгом. - Только так ты понимаешь. По-другому не хочешь. И я тоже по-другому не хочу, Джейми, вот почему мы так подходим друг другу. Вот почему, - выдохнул он, так близко, что обжёг Джейми губы своим горячим дыханием, - вот почему мы с тобой созданы друг для друга.
Он сжал член Джейми сильнее, заламывая ему руку за спину. Джейми мог отбросить его, несмотря на боль, сил бы на это хватило - но он уже ощущал, как неуклонно твердеет в этой беспощадной хватке. Боже, намного быстрее, чем в прошлый раз... Тогда, в подземелье Уэнтворта, когда Рэндалл усадил его на стул и силой развёл колени, сунул руку под килт и дрочил ему, беспокойно поглядывая в лицо - тогда Джейми возбудился отнюдь не сразу... наоборот, очень долго его тело никак не реагировало, что вызывало в Рэндалле досаду и даже гнев.
Но это оказалось похоже на старый перелом: в первый раз кость ломается не так-то просто, после большого усилия, но, сломанная однажды, в следующий раз треснет в том же самом месте уже легко. Джек Рэндалл что-то сломал в Джейми Фрейзере десять лет назад, и теперь то же самое место в нём очень легко, слишком легко могло переломиться снова... уже почти переломилось.
Рэндалл толкнул его к стене, вжал в неё спиной и, уперев ладони в камни по обе стороны от головы Джейми, прижался своим пахом к его паху. Он был возбуждён, сильнее, чем Джейми, и толкнулся, потираясь своей твёрдой плотью о его член. Джейми застонал от злости: эта твёрдость была неоспоримым доказательством того, что удар, нанесённый им Рэндаллу на дуэли в Париже, так и не достиг желанной цели. Он нарочно тогда метил ублюдку в пах, но так и не смог остановить Джека Рэндалла. И никогда не сможет его остановить... это просто вопрос времени.
- Я не трогаю тебя. Видишь? Не трогаю, - Рэндалл оторвал ладони от стены, показывая их Джейми обманчиво доверчивым жестом. - Я тебя не касаюсь. - Толчок бедрами, короткий и глубокий, проклятье, такой знакомый - точно таким движением он вламывался когда-то Джейми в зад, завалив поперёк стола. Рэндалл толкнулся снова, тем самым глубоко порочным движением, но едва задевая пах Джейми своим отвердевшим членом. Это дразнило, пугало, это сводило с ума. И да, Джейми мог сейчас оттолкнуть его, но разве это изменит тот простой факт, что эти наглые, быстрые и неотвратимые прикосновения заставили затвердеть его собственный член?
- Боль и удовольствие, Джейми, - протянул Рэндалл, почти пропел, словно от этих слов у него было сладко во рту. - Только это имеет значение. Болезненное удовольствие, упоение болью. Можно мне сейчас поцеловать тебя? Да? Я думаю, можно.
Он наклонил голову и смял рот Джейми своим, сгребя его за волосы обеими руками. И Джейми не смог сцепить зубы на этот раз - он хотел, Господи, больше всего на свете хотел, но разве он мог? Это было так же гнусно, как и всегда, его мутило всякий раз, как рот Рэндалла завладевал его губами, однако теперь к тошноте примешивалось жуткое чувство уместности, фатальной неизбежности происходящего. Но Джейми всё равно оттолкнул его, вырвался и оттолкнул - не сразу, но он сделал это, силой вырывая себя из густого, липкого морока, в котором он увязал всё глубже, точно муха в сиропе, бессильно дёргающаяся в своей ловушке в ожидании паука.
Рэндалл не стал принуждать его в этот раз. Он отступил, облизнулся, на его подрагивающих губах блестела слюна. И его глаза, тёмные, глубоко посаженные, всё понимающие, блестели тоже.
- Хорошо, - проговорил он. - На сегодня достаточно. До нашего следующего свидания предлагаю тебе подумать вот о чём. Ты не выйдешь отсюда, пока наше с Греем пари не получит разрешения, так или иначе. Полагаю, ты уже сейчас осознаёшь, каким будет исход. Но тебе нужно время, чтобы ещё немного со мной побороться, это я понимаю. Однако задумайся: до сих пор я бы единственный мужчиной, которому ты отдался. В первый раз даже не по своей воле, так что тебе не в чем себя упрекнуть. В конце концов, наши тела иногда предают нас, тем или иным образом, это бывает. И если твоё тело сделает это с тобой снова... а оно это делает прямо сейчас, - чуть улыбнулся он, кинув взгляд на промежность Джейми, застывшего напротив. - Что ж, в таком случае это будет лишь повторением пройденного, ещё одним подтверждением твоего уникального дара сбегать от боли. Но если ты отдашься Джону Грею, Джейми, то за этим оправданием прятаться уже не выйдет. Потому что он - не я. Он никогда ни к чему не принудил бы тебя, как бы сильно ты ни дразнил его, как бы ни завлекал твоей обманчивой неприступностью. Так что если ты отдашься ему, то он станет уже вторым мужчиной, которому ты доверишь своё тело. Вторым твоим любовником, Джейми. Подумай о том, что это может значить. По крайней мере, ты хорошо знаешь, чего ждать от меня. И я не могу сделать с тобой ничего такого, чего ещё не сделал.
Джейми судорожно втянул воздух сквозь зубы. Рэндалл улыбнулся, кивнул, словно пытаясь приободрить его, слегка погладил по щеке раскрытой ладонью. Потом подошёл к решетке, открыл её, но прежде, чем выйти, обернулся через плечо и сказал очень мягко и очень тихо:
- Когда надумаешь, тебе следует лишь попросить.
Он ушёл. Джейми остался стоять у стены с членом, сведённым судорогой от мучительного, чёрного желания. Джейми стоял, задыхаясь, во тьме, слушая удаляющиеся шаги Рэндалла в коридоре. А потом выругался, сунул руку в штаны и несколькими грубыми, болезненными рывками довёл себя до разрядки.
- Будь ты проклят, Джек Рэндалл, - прохрипел он.
И застыл, широко распахнув в темноте глаза, осознав, что сделал это - то, чего не делал даже тогда, в подземелье Уэнтвортской тюрьмы.
Кончил с именем Джека Рэндалла на устах.

* * *

На следующее утро полковник Рэндалл пригласил лорда Джона на охоту. Вообще-то должно было быть наоборот, и это лорду Джону, как нынешнему хозяину Ардсмура, следовало предложить подобное развлечение своему гостю - или не предложить, к чему он, разумеется, склонялся куда больше. Но что греха таить, они оба понимали, кто в настоящий момент в большей степени может называться хозяином Ардсмура. Поэтому когда Рэндалл небрежно высказал это предложение, столкнувшись с Греем в коридоре после завтрака, лорду Джону ничего не оставалось, как принять его.
Охота в окрестностях Ардсмура была скверной, на торфяниках не водилось никакой сколько-нибудь приличной дичи, и даже дичь к столу коменданта доставляли из Мейнсфилда, лежавшего сорока милями южнее. На болоте можно было поймать разве что пару водяных крыс, и вряд ли это была достойна добыча для двух джентльменов, решивших скоротать воскресное утро. Впрочем, в нескольких милях от крепости раскинулся небольшой редкий лесок, стелившийся между пологих холмов. Там попадались худые, изголодавшие зайцы, и по крайней мере можно прикинуться, будто охотишься на них - в данном случае это лучшие из охотничьих угодий, которые мог предоставить Грей в распоряжение своего гостя.
Они выехали в восемь утра, вдвоём, взяв с собой только ружья. Грей намеренно не отдал распоряжений приготовить провиант для обеда: он не собирался проводить с полковником Рэндаллом целый день, вот уж и впрямь сомнительное удовольствие. Однако в глубине души он был даже рад их поездке. Хорошо хоть ненадолго вырваться из стен Ардсмура, которые Грей в последние несколько дней ощущал как тюремные стены куда острее, чем за проведенные здесь два года. Рэндалл, если и не разделял его чувства, тоже вполне наслаждался прогулкой. Они неспешно ехали по пустынной дороге, почти не разговаривая между собой. Грей не тешил себя надеждой, что разговора удастся избежать вовсе, но совсем не торопился его заводить, и Джек Рэндалл, как ни удивительно, не торопился тоже, точно его вечная избыточная разговорчивость на этот раз ему изменила. А может, ему просто было что обдумать в это сырое, стылое утро. Грей, разумеется, не мог не думать о том, что Рэндалл побывал сегодня ночью в камере Джейми; но дьявол его задери, если он собирается об этом заговорить.
Свежий утренний ветер доносил запах прелого торфа и скошенной травы, над землей стрекотали невидимые кузнечики. До леса оставалось рукой подать, когда Рэндалл наконец заговорил:
- Скажите, лорд Джон, а не в родстве ли вы случайно с Греями из Йоркшира? Я имею в виду сэра Эбертона Грея и его брата, капитана Роджера Грея.
- Да, они мои кузены, - сказал лорд Джон. - Вы с ними знакомы?
- Имел такую честь. Капитан Грей некоторое время служил вместе со мной в Уилширском гарнизоне. Мы с ним стали добрыми приятелями. Это очень храбрый человек, незаурядных способностей.
- Согласен с вами, - сказал Грей, вспоминая бульдожью челюсть и свирепые глазки Роджера Грея, с которым лорду Джону, к несчастью, приходилось вместе играть в детстве. Излюбленным развлечением Роджера было отрывать лапки новорожденным гусятам. Джон легко предоставил, как эти двое нашли общий язык и завели нежную дружбу.
Рэндалл заговорил о беспримерных достоинствах йоркширского капитана, потом об Уилшире, где они служили вместе, затем перешёл к восстанию якобитов. Это походило на светскую беседу, поддерживаемую из любезности, и Джон отвечал в тон, кратко, но в полном соответствии с этикетом. Однако то, что предмет разговора крутился вокруг якобитов, ему не нравилось. Он слишком хорошо понимал, куда этот разговор рано или поздно заведёт.
- Наглость якобитов воистину беспримерна, - заявил Рэндалл, и Джон, разумеется, кивнул, не способный оспаривать это утверждение. - Подумать только, в наше просвещённое время, когда величие британской монархии непреложно для любого трезвомыслящего человека, по-прежнему находятся люди, готовые броситься в пучину мятежа. И ради чего? Красавчик Принц Чарли был самой жалкой личностью, какую я когда-либо видел в жизни. Вам случалось встречать его?
- К счастью, нет.
- А мне случалось. И знаете, это просто удивительно - сколь разительный контраст являло его ничтожное высочество, претендующее на величество, рядом с теми людьми, которыми он себя окружил и которые поклялись защищать его до последней капли крови. Он не стоил ногтя на мизинце самого грязного из них. Что уж говорить о самых лучших.
Ну, вот и добрались до Джейми. Джон упрямо молчал, не пытаясь сменить тему - он понимал, что это бесполезно, - но и не собираясь её развивать.
Рэндалл прицокнул на лошадь, пуская её рысью вперёд. И внезапно натянул поводья, остановившись. Они уже въехали в лес и двигались по едва заметной тропе, усеянной тусклой бурой хвоей, осыпавшейся с окрестных сосен.
- Глядите, - прошептал Рэндалл, указывая вперёд.
Джон взглянул - и тоже замер. Вперед, ярдах в двустах, стоял молодой олень. Он не видел людей и спокойно щипал траву, время от времени поднимая голову с венцом рогов, ещё не очень крутых и ветвистых, скорее изящных, чем грозных. В какой-то миг он как будто что-то учуял, повёл длинной шеей с блестевшей на ней шелковистой шерстью, но потом успокоился и вернулся к прерванной трапезе.
Джон Грей понятия не имел, что здесь водятся олени. Он тронул приклад ружья, приподнимая ствол - и вздрогнул, когда рука Джека Рэндалла легла ему на предплечье, предупредительно сжав.
- Подождите, - тихо сказал Рэндалл. - Ещё не сейчас. Дадим ему время.
Грей просмотрел на него, но Рэндалл неотрывно глядел на оленя, слегка наклонив голову набок. В этом движении было что-то от хищной птицы, от ворона, высматривающего свою жертву на поле брани.
- Что вы думаете о природе власти, майор? - вполголоса спросил Рэндалл.
Грей слегка нахмурился. Смена темы казалась излишне резкой, но он понимал, что на самом деле полковник лишь заходит с другой стороны к тому единственному предмету, который занимал сейчас их обоих.
- Говорят, она развращает, - так же негромко ответил Грей. Олень всё ещё не видел и не слышал их, это было невинное, непуганое создание, должно быть, никогда не видевшее людей. И Грей глядел на него через разделявшее их расстояние, завороженный этой девственной чистотой.
- Да, так говорят. Но я никогда не разделял этого убеждения. Власть не развращает, отнюдь. Напротив, она налагает ответственность. Когда вы наделены властью, это значительно расширяет сферу ваших привычных действий, открывает такие возможности, о которых нельзя было и помыслить - и, соответственно, к которым невозможно было подготовиться. Большинство людей теряет голову, оказавшись перед таким огромным количеством перспектив. Но те, кому хватает духу принять ответственность, бывают по-настоящему вознаграждены.
- Они - да. Но не те, кто находятся в их власти.
- Вовсе не обязательно. Весь вопрос в том, как именно власть используется. Порой людей нужно принуждать к тому, чтобы они стали счастливыми. Человек склонен бояться себя самого, своих внутренних качеств, которые по тем или иным причинам считает запретными. Наше общество чрезмерно табуировано, майор, чрезмерно подвержено предрассудкам... но кому об этом знать, как не вам.
Грей сцепил зубы, не ответив на этот выпад. Хотя в глубине души он был отчасти согласен с полковником, но выражать это согласие на словах считал ниже своего достоинства.
- Власть, - задумчиво проговорил Рэндалл. - Она похожа на боль. Она может свести с ума, может убить, но в то же время она и освобождает. Как власть над собой, над своими желаниями и страстями, так и власть над чужими желаниями и страстями... Заставить другого человека познать свою сущность, докопаться до собственной внутренней тьмы, принять её и полюбить - вот настоящая, достойная цель для того, кто облечен властью. Это вызов, который не сможет отклонить ни один настоящий мужчина.
- Полагаю, вы знаете, о чём говорите, - процедил Грей.
- Думаю, что так. Вот только не знаю, насколько вы меня понимаете. Как ваши успехи, майор? Не поделитесь со мной?
Грей резко повернул голову и посмотрел ему в лицо. Рэндалл глядел насмешливо, но в то же время любопытно. Он действительно хотел знать. При этом в его глазах не читалось ни тревоги, не особенной ревности. Он по-прежнему был более чем уверен в себе. Джейми... Что же он делал с тобой этой ночью? И что делал ты?
- Я не собираюсь это с вами обсуждать, полковник, - отчеканил Грей, в ответ на что Рэндалл добродушно расхохотался и похлопал его по плечу.
- Ещё бы, дорогой мой майор! Ведь нечего обсуждать, верно? Ваши успехи стремятся к нулю. Как и следовало ожидать. Я сразу говорил вам: это не тот случай, когда можно договориться по-хорошему. В этом изначально главная ваша ошибка. Вы старались быть к нему добры, помогали его друзьям-заключенным, шли на уступки, вели с ним мирные беседы долгими зимними вечерами. Вы думали приручить его, как собаку, думали, он привыкнет в ласке и в конце концов уляжется у ваших ног. Но он не пёс, лорд Грей. Он ястреб. Его можно покорить, можно заставить, но приручить нельзя. Вы это понимаете?
- А вы? - спросил Грей, стряхивая его руку со своего плеча.
- Я? О, я-то отлично понимаю. Вы как-то спросили, давно ли я знаком с Джейми Фрейзером. Сейчас я могу вам ответить: да, очень давно. Когда мы встретились, ему было девятнадцать лет. Он был ещё почти ребенком, но в нём уже тогда бурлила эта неистовая, неудержимая сила. Возмутительная сила, я бы сказал, особенно когда она проявляется в шотландском мятежнике и направлена против представителей британской короны. Когда я высек его в самый первый раз, смею вас уверить, это было совершенно заслуженно.
- Позвольте, я угадаю, - процедил Грей.- Вы вломились к нему в дом, чтобы угнать его скот и обесчестить его сестру, а он вам помешал?
- Откуда вы знаете? Да, всё в точности так и произошло! Но, помилуйте, лорд Грей, ведь это самое обычное дело. Мы англичане, они - шотландцы, испокон веков англичане берут у шотландцев всё, что пожелают, и любая попытка воспрепятствовать этому приравнивается к государственной измене. Или вы сами никогда не брали в Шотландии то, что считали своим?
- Вы спрашиваете, угонял ли я их скот и нападал ли на их женщин? Нет, как-то не доводилось.
- Это потому, что вы ещё молоды, майор. И не распробовали до конца природу власти. Впрочем, - задумчиво добавил Рэндалл, окинув Грея оценивающим взглядом, - учитывая, что два года комендатуры в Ардсмуре вас не изменили, боюсь, в этом отношении вы безнадежны.
- Их ваших уст приму это как комплимент, полковник.
- Как вам будет угодно.
Они какое-то время молчали. Олень, мирно пасущийся на поляне впереди, перешел от них немного дальше, наполовину скрывшись за зарослями валежника. Рэндалл не обратил на это никакого внимания.
- Возвращаясь к Джейми, - проговорил он, - должен сказать, что он оправдал все мои ожидания. Годы и тяжкие испытания не сломили его - то есть, разумеется, сломили, но не до конца. Меня всегда завораживала его сила. Его было так трудно, так сладко ломать - и как я был счастлив при каждой нашей новой встрече, видя, что эта сила всё ещё не иссякла. Даже после Форт-Уильяма, где я дважды высек его до костей. Даже после Уэнтворта... Вы видели его спину? О да, вы ведь тоже приказали пороть его. И как вам? - оживлённо спросил он, точно вообразил, будто нашёл родственную душу.
- Отвратительно, - бросил Грей, глядя на Рэндалла с едва сдерживаемым негодованием. - Если так уж хотите знать моё мнение - это отвратительно. То, что вы сотворили с его спиной.
- А вы ещё добавили, да? Ну же, майор, не смущайтесь! Мы с вами оба прошлись кистью по этому холсту, оба приложили руку к этому шедевру. Да, я помню, вы поступили так по уставу, у вас не было выбора. Но, могу спорить, когда Джейми секли, вы не могли оторвать от этой сцены глаз. Ненавидели себя за это, проклинали, но не могли оторваться. Потому что он принял экзекуцию с беспримерным мужеством и ни единого разу не вскрикнул. Я прав?
- Зачем спрашивать, когда вы так уверены в своей правоте.
- Но ведь так приятно получить подтверждение своей проницательности, - улыбнулся Рэндалл.
Грей машинально оттянул двумя пальцами воротник мундира. Солнце поднялось уже довольно высоко и стало ощутимо припекать - вот уж он не думал, что шотландское лето может быть по-настоящему жарким.
- Что я пытаюсь сказать вам, майор, - это то, что по-настоящему вы не знаете Джейми Фрейзера. Не знаете, что он из себя представляет. Вы думаете, это только сгусток животной силы, который было бы так хорошо подчинить себе - но там много чего ещё, это только вершина айсберга. Вы знаете, что он способен кончить во время пытки? Я пытал его в Уэнтворте, и он поразил меня до глубины души. Вы можете ломать его кости, жечь раскаленным железом, а он будет кончать под вами и просить ещё. Не знали? Не могли даже представить, верно? Говорю же, вы многого о нём не знаете.
Грей поймал себя на том, что слушает, буквально разинув рот. Он со стуком стиснул челюсти, тряхнул головой, отказываясь верить такой гнусной клевете.
- Это... неправда.
- Я пригласил бы вас как-нибудь зайти и полюбоваться, но мне не хотелось бы смущать Джейми сверх меры. Вопреки столь экстравагантным реакциям своего тела, он удивительно целомудрен. Я даже подозреваю, что вплоть до своей женитьбы он оставался девственником. А вы когда впервые овладели женщиной, майор? Лет в четырнадцать? А мужчиной? Ну, ну, не надо стесняться, - миролюбиво сказал он, видя пятна, запылавшие у Грея на щеках. - Мы с вами можем обсуждать эти вопросы совершенно открыто. Вдумайтесь, майор, как вам, в сущности, повезло: с кем ещё вы могли бы поговорить о вашей запретной любви к Джейми Фрейзеру? А со мной можно. Я пойму. Я ведь тоже люблю его.
"Тоже люблю его", - эти слова отозвались в голове лорда Джона, точно удары молота по наковальне.
- Любите? - сипло переспросил он. - Вы смеете... У вас язык поворачивается называть это безумное, грязное преследование любовью?
- Но почему нет? Хотя, конечно, если говорить о любви исключительно в контексте романтизма, то это действительно не вполне подходящее слово. Но мы с вами выше вульгарной философии французских романов, не так ли? Мы с вами знаем, что любовь может быть разной. Не только к женщине, но и к мужчине. Не только приносить своему возлюбленному наслаждение, но и причинять боль. И чем сильнее любишь, тем большую боль стараешься причинить. Это же так просто, полковник. Это и есть истинная природа власти.
Он внезапно вскинул ружьё на плечо, без малейшего предупреждения. Чёрное дуло уставилось Джону Грею в грудь.
- Я мог бы убить вас сейчас, - спокойно сказал Джек Рэндалл. - И сбросить ваш жалкий труп в болото. Но я не сделаю этого, потому что вы мне не соперник, Джон Грей.
Он перевёл дуло в сторону оленя, прицелился и выстрелил. Раздался короткий пронзительный вскрик, похожий на крик подстреленного человека. Животное рухнуло на траву, дёрнуло пару раз ногами в агонии и застыло.
- Сегодня нас ждёт славный ужин из оленины, - весело сказал Джек Рэндалл. - Я угощаю.
Он пришпорил коня и пустил его в галоп по заросшей тропе, направляясь к телу своей поверженной жертвы, оставив лорда Джона далеко позади.

* * *

- Прежде, чем вы успели навоображать Бог весть что, считаю себя обязанным пояснить, почему пригласил вас именно сюда. Мною двигало исключительно одно желание: утереть нос Джеку Рэндаллу. Вы, возможно, сочтете это ребячеством, но разрешите мне доставить себе это маленькое удовольствие.
Закончив изрекать сию тираду, Джон Грей задохнулся и умолк, решительно сжав рукой подголовник кресла и глядя на Джейми с таким вызовом, словно ждал пощёчины в ответ на своё смелое заявление. Джейми смотрел на него, чувствуя, как губы помимо воли растягиваются в улыбке. Нет, правда, это было так забавно. И Грей так сильно волновался, как бы его гость не сделал превратных выводов, что это тронуло Джейми до глубины души.
- Ну что вы, милорд, - сказал он. - Я вовсе не считаю это ребячеством. Больше того, я бы и сам много дал сейчас, чтобы утереть нос Джеку Рэндаллу. Думаете, он поверит?
Джейми не мог удержаться от насмешки - самую малость, только чтоб немного поддразнить. Смущать Грея по-настоящему ему совсем не хотелось, тот и так, бедняга, обливался потом и то и дело промокал кружевным платком капли испарины, выступающие на лбу. Он стоял за креслом, вцепившись в него и как будто прячась, словно не исключал, что Джейми вот-вот набросится на него с кулаками. Что отчасти понятно после реакции Джейми на невинное предложение расквартировать его в солдатской казарме. Всего-навсего казарме. А тут - прямо целая спальня.
Потому что именно в спальне Джона Грея они вели сейчас этот разговор.
- Нет, - вздохнул Грей в ответ на вопрос Джейми, озвучив то, что слишком хорошо понимали они оба. - Не поверит. Присядьте, Джейми, давайте выпьем.
- Давайте, - согласился Джейми, отодвигая стул и садясь за полированный стол красного дерева с резными ножками и скатертью из венецианской парчи. На столе стояла бутылка бренди и два бокала - что бы ни говорил Грей, он явно подготовился к их сегодняшней встрече. И в самом деле, надо же на что-то потратить два часа, чтобы хотя бы посеять в чёрной душе Джека Рэндалла сомнения в своей грядущей победе.
- Мне на днях прислали превосходное бордо, - сказал Грей, разливая бренди по бокалам. - Но я подумал, что вино - не совсем подходящий напиток в нашем случае. Нам нужно что-то покрепче.
- Совершенно с вами согласен, - искренне сказал Джейми. Он был бы рад напиться до такого состояния, чтобы ночью Рэндалл, обнюхивая его, скривил свой аристократический нос. Но, к сожалению, количество бренди в бутылке на столе в спальне Грея не располагало к такой возможности.
Они выпили, не сказав никакого тоста и не чокаясь - это казалось неуместным им обоим. Что ж, приятно, что хотя бы в чём-то они солидарны.
- На что это похоже? Когда желаешь мужчину, - спросил Джейми.
Лорд Грей, как раз допивавший свой бренди, поперхнулся, прыснул и, после мгновенного замешательства, с чрезмерным тщанием принялся отряхивать капли бренди, брызнувшие на кружевной воротник сорочки.
- Ну-у... - протянул он, старательно пряча от Джейми взгляд. - Это сложно сформулировать... А почему, собственно, вас интересует этот вопрос?
- Он имеет ко мне некоторое отношение, - серьезно сказал Джейми. - Но как-то не было случая ни с кем обсудить эту тему.
- Гм... ясно... Может, лучше поговорим о политике? - жалобно спросил Грей, но Джейми сурово покачал головой, изо всех сил сдерживая улыбку - хотя он подозревал, что глаза его всё равно выдавали.
- Я буду крайне признателен, милорд, если вы удовлетворите моё любопытство, - сказал он, подливая ещё бренди - и себе, и ему.
Грей посмотрел на золотистый напиток, переливающийся в бокале. Джейми ясно видел, что дай ему волю, и он выхлебает всю бутылку одним залпом. Но лорд Грей был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе подобную выходку в его присутствии. Он прочистил горло и заговорил, подбирая слова с большой осторожностью:
- Я предпочёл бы не вдаваться в физиологические подробности, но, полагаю, это отчасти похоже на то, когда желаешь женщину. По крайней мере, с точки зрения тела. И на уровне... гм... воображения, - он густо покраснел, словно позволив упомянутому воображению разыграться в этот самый миг. Джейми смотрел на него внимательно, но спокойно, и Грей, вздохнув, продолжил: - Однако с точки зрения чувств, я бы сказал, это отличается очень сильно. Признаюсь, вид обнажённой женщины порой вызывал во мне чисто телесный отклик. Однако, будь моя воля, я никогда не взял бы ни одну женщину в свою постель.
- Почему? Чего вам в них не хватает?
- Силы, - прямо сказал Грей. - В женщинах нет силы.
- А в мужчинах есть?
- В некоторых, да. В некоторых есть, - сказал Грей и, сглотнув, опрокинул в рот новую порцию бренди.
Джейми подпёр подбородок ладонью и задумчиво кивнул. Он сидел, закинув ногу на ногу и рассеянно покачивая носком, его травмированные негнущиеся пальцы лежали на прохладной ножке бокала с бренди.
- Значит, всё дело в силе, - повторил он. - Желании её сломить, как я понимаю.
- Не сломить. Скорее, приобщиться к ней. Принять часть её в себя и... перенять хотя бы на время.
- Это звучит, как желание слабого человека. Как будто вы пытаетесь дополучить нечто такое, чего не дала вам природа. Хотите сказать, что все мужеложцы - слабаки по своей натуре?
- Не мне комментировать подобное умозаключение, - холодно сказал лорд Джон, откидываясь на спинку стула. Он явно был задет, но старался этого не показать.
Джейми пожал плечами.
- Я делаю выводы исключительно из ваших собственных слов. Я же не знаю, каково это. Мне случалось вожделеть только женщину, и только одну - ту, которую я любил. Как я понимаю, содомитам не нужно любить, чтобы вожделеть? Нужно лишь желание впитать чужую силу.
- Вы всё совершенно превратно поняли, - деревянным голосом сказал Грей, и Джейми вздохнул:
- Да, где уж мне понять.
Он поболтал бренди в бокале, слегка пригубил. Раз напиться сегодня не выйдет - может, это к лучшему. В нём понемногу зрело решение, и куда лучше принять его на трезвую голову.
- Соитие как способ приобщиться к силе. И как способ проявить силу. Вы правы, милорд, по крайней мере в том, что в этом есть что-то исключительно мужское. Я совершенно не представляю, чтобы мог мыслить подобными категориями, обнимая свою жену. Но, видимо, только так и мыслят насильники. Независимо от того, берут они женщину, мужчину или ребенка, это всегда вопрос силы - чужой или их собственной. И никогда - любви.
- Тут вы правы, - тихо сказал лорд Джон. - Но вы спросили меня о желании обладать другим мужчиной, а не о насилии. О насилии... я мало знаю.
Он как-то странно это сказал, так, что заставил Джейми поднять на него глаза. Первой его мыслью было, что Грей всё же считает себя в этой ситуации насильником, хотя он не притронулся к Джейми - не считая, конечно, того случая на стене, - и не пытался играть с его разумом, как проклятый Чёрный Джек. Но через мгновение Джейми понял, что Грей имел в виду нечто совсем другое. Нет, он вовсе не относит себя к насильникам, но... что-то он всё же об этом знает. Только не с этой, а с другой стороны.
- Вы тоже? - внезапно осознав, спросил Джейми.
- Что? - Грей вздрогнул всем телом.
- Тоже прошли через это? Вас тоже... - Джейми осёкся - всё-таки очень трудно выговорить это слово, даже в такой, казалось бы, располагающей обстановке. Грей в потрясении смотрел на него, и Джейми ощутил, что заливается краской, досадуя на себя за нелепое предположение. Он пробормотал: - Простите. Я неправильно вас понял.
- Вы всё правильно поняли, на этот раз, - сказал Джон Грей ничего не выражающим голосом. - Просто я не знал, что это так заметно. С другой стороны, наверное, люди с подобным опытом видят друг друга если не насквозь, то лучше, чем все остальные.
Так это всё-таки правда, надо же. Джейми даже не приходила в голову такая возможность. Меняло ли это что-то? Безусловно, нет. Скорее, вызывало множество новых вопросов.
- Мне было шестнадцать, - проговорил Грей, машинально поглаживая ножку бокала. - Это случилось вскоре после нашей с вами первой встречи. Я тогда впервые путешествовал вместе с армией, хотя сам ещё не имел чина, но Хэл, мой старший брат, решил, что это пойдёт мне на пользу. И однажды... в одну из ночей, когда я вышел из палатки, чтобы справить нужду... Я не знаю, кто это был, не видел его лица. Он просто повалил меня на землю, зажал мне рот и сделал своё дело. Очень быстро, я едва успел понять, что именно происходит. Только когда вернулся в палатку и почувствовал, что между ногами у меня липко, до меня дошло, что он... - Грей умолк. Вскинул голову, глядя в застывшее лицо Джейми. Неловко улыбнулся. - Простите, наверное, вам неприятно это слушать.
- Я просто пытаюсь понять, - проговорил Джейми. Теперь настал его черед тщательно подбирать слова. - Вы тоже подверглись насилию. Почти ребенком. Я помню, каким вы были тогда, лорд Джон... Я никогда не дал бы вам с виду шестнадцать лет.
- Вот уж спасибо, - нервно усмехнулся тот.
- Я только хочу сказать, что это ужасно. Когда Рэндалл... когда он сделал это со мной, я всё-таки был уже взрослым мужчиной. Мне пришлось трудно, но я справился с этим, - "Или думал, что справился", - добавил Джейми мысленно и сглотнул, но заставил себя продолжать. - Но вы-то были ещё совсем мальчиком. И как после этого... почему вы... я хочу сказать, разве вы не должны теперь испытывать отвращение при одной мысли об этом?
- Наверное, должен. Но почему-то не испытываю. Видите ли, Джейми, я ведь ещё до того прискорбного случая знал, кто я есть. За год перед тем мой брат впервые взял меня с собой в бордель, решив, что пора сделать меня мужчиной. Это был один из лучших борделей Лондона, с богатейшим ассортиментом, там предлагались не только девушки, но и мальчики. И пока Хэл подшучивал надо мной, советуя обратить внимание то на одну, то на другую девицу, я пялился на мальчишку, который сидел на коленях у клиента в углу. У меня возник... то есть я настолько его возжелал, что Хэл заметил это, и, вообразив, будто подобный энтузиазм с моей стороны вызван одной из девиц, очень мной гордился. Если бы он узнал правду... - Грей махнул рукой, слабо усмехнулся. - Словом, что и говорить, я бы жестоко его разочаровал. Поэтому я тогда сделал то, чего он ждал от меня, и иногда делал это позже. Но никогда, ни до, ни после той ночи в лагере я не сомневался в том, что меня на самом деле притягивает. Это было, это есть, это часть меня. И Господь мне судья - Господь, но не вы, Джеймс Фрейзер.
Джейми склонил голову, признавая правоту его слов. Некоторое время они молчали, лишь громко тикали большие часы с кукушкой, вделанные в стенную панель. Но это молчание не казалось ни зловещим, ни неловким. Джейми допил бренди в своём бокале, встал из-за стола и ступил к окну, скрестив руки на груди и глядя вперёд, на унылый вид крепостной стены, открывающийся из окна комендантской спальни.
- Неприглядный пейзаж, - проговорил он, кивнув за окно. - С такого ракурса очень похоже на Уэнтворт. Хотя, наверное, все тюрьмы похожи одна на другую. Рэндалл рассказывал вам об Уэнворте?
- Он сказал, что служил там как раз в то время, когда вы были доставлены туда для повешения. Я знаю, что в последний момент казнь отложили. И что потом вы бежали.
- Да уж, бежал, - криво улыбнулся Джейми. - Хотя абсолютно этого не помню. Меня вытащили, когда я уже был не в том состоянии, чтобы не то что бежать, а хотя бы ползать. Я... я действительно ползал там. В Уэнтворте. У его ног.
- Джейми, - Грей на мгновение стиснул в кулаке салфетку. Потом его пальцы разжались. - Нам вовсе не обязательно об этом говорить.
- Я ползал у его ног, - повторил Джейми, стоя к нему спиной. Он был рад, что не видит сейчас лицо Джона Грея, а тот не видит его лица. - Сосал его член. А он сосал мой. Он залил мой пах лавандовым маслом и размазывал его по моей коже. Потом это же масло использовал как смазку - не знаю, для своего удобства или для моего. Он мог быть очень... нежным, - это слово ранило язык, ранило разум и сердце, но Джейми всё же вытолкнул его из себя, словно сгусток вонючей рвоты. Нежным. Именно таким умел быть с ним Джек Рэндалл. О да, он умел. - И именно это было самым ужасным. То, что я ещё мог различать, где жестокость, а где нежность. Боялся одного и всё равно желал другого. Я пытался потом объяснить это Клэр, и она вроде бы поняла, но... не до конца. Не думаю. что женщина вообще может понять такое до конца. Дело не в том, что я подчинился насилию, а в том, что принял ласку, и когда я это сделал, это изменило меня. Это открыло во мне нечто такое, чему я ужаснулся. Вы это понимаете? Понимаете? - требовательно спросил он, резко обернувшись и пристально глядя на Джона Грея сузившимися глазами.
Джон Грей сидел неподвижно, как статуя. Пламя в камине - в Ардсмуре приходилось топить камин даже летом, - бросало красные отблески на его неподвижное лицо и белокурые волосы. Он походил сейчас на картину, на парадный портрет самого себя, который однажды повесят в холле его фамильного поместья. Красивое, исполненное спокойного достоинства, типично английское породистое лицо, на котором абсолютно ничего нельзя прочитать.
Только в глазах можно было прочесть всё. Всё.
- Зачем вы рассказываете мне это? Вы думаете, что я смогу это разделить? Вашу способность принимать нежность? Простите, Джейми, но я не могу. Потому что вы ненавидите эту способность в себе, а я принял её. Принял себя. Мы вряд ли похожи с вами в этом... как и во многом другом.
Джейми кивнул. Он вдруг испытал странное облегчение - он сам не знал, что именно хочет услышать от Грея в ответ на свою непрошенную исповедь, но в любом случае предпочел бы услышать правду. И Грей сказал ему правду. И она так отличалась от той правды, которой дарил и мучил его Джек Рэндалл.
- Благодарю вас за откровенность, милорд, - тихо сказал Джейми. - Но я на самом деле не жду от вас понимания. Просто до сих пор это было чем-то таким, что оставалось только между мной и Джеком Рэндаллом. Даже Клэр... даже она не знала всего. И я просто не хочу, чтобы это и дальше оставалось секретом, моим и Чёрного Джека. Не хочу, чтобы было нечто такое, что я разделаю только с ним одним. Поэтому я вам и сказал.
Он слегка улыбнулся, увидев в глазах Джона замешательство. И в этот миг понял, что решение принято. Оно не было целиком спонтанным - скорее, походило на ту попытку самоубийства на крепостной стене: нечто заранее вызревшее, но оформившееся в полноценное намерение лишь в последний миг. В тот раз, на стене, Джон Грей остановил его от безумного прыжка. Остановит ли теперь?
Что ж. Не проверишь - не узнаешь.
- Я выбираю вас, - сказал Джейми.
Он повернулся, уронив руки вдоль тела. Вздохнул. Посмотрел Джону Грею в глаза.
- Ну? - спросил он как можно спокойней. - Чего вы ждёте?
- В каком... смысле... вы выбираете меня?
- В том самом. Вы ведь утверждаете, что мне придётся кого-то выбрать. Я решил, пусть это будете вы. Не Рэндалл.
- Я же сказал, - Грей тоже поднялся на ноги, в его голосе заклокотала ярость. - Сказал, чтобы вы приструнили воображение! Я не буду насиловать вас! Я скорее умру!
- Вам и не придётся меня насиловать, Джон. Просто сделайте это. Иначе сделает он. То, что произошло вчера ночью... Словом, он ясно дал мне понять, кто я такой. Я почти забыл об этом за десять лет, старался не думать, но он напомнил, а вы сейчас помогли окончательно принять эту мысль. Вы тот, кто вы есть, и Джек Рэндалл тот, кто он есть, ну, а я - это я. И я могу сопротивляться Рэндаллу ещё какое-то время, я буду, конечно - одну ночь, две, десять. Но в конечном итоге всё же сделаю то, чего он от меня ждёт. А я не хочу, чтобы это снова был он. Больше нет. Уж лучше вы. Так что давайте, Джон, давайте же. Je suis prest , - добавил Джейми и лукаво улыбнулся.
Во время его речи краска попеременно то заливала щёки Джона Грея, то полностью их оставляла, то растекалась неровными яркими пятнами. Интересно, что делать, если он сейчас хлопнется в обморок? Джейми как-то не просчитал такую возможность, а ведь исключать её не следовало.
- Вы издеваетесь, - выдавил Грей наконец. - Издеваетесь надо мной, Джейми. Это нехорошо.
Это уж было слишком. Джейми нахмурился. В его голосе зазвучал холодок:
- Лорд Джон, если не ошибаюсь, в условии вашего пари с полковником Рэндаллом значилось, что я должен попросить. Не было речи о том, что я должен ещё и уговаривать.
Грей издал какой-то сдавленный звук, но Джейми решил, что достаточно на сегодня разговоров. Рэндалл не оставит его в покое, пока не убедится, что он усвоил урок. Что ж, он усвоил. Сполна. И намерен прямо сейчас применить полученные знания на практике.
Джейми ослабил пояс на своих штанах, выдернул его из петель и бросил на стол. Схватился за ткань рубахи у себя на спине и потянул, стаскивая её через голову одним движением. Уронил на пол, к ногам Грея.
Теперь у Грея побелели даже губы. Он прикрыл глаза, как будто не желая видеть того, что Джейми так бесстыдно ему показывал. Господи Боже, да кто из них двоих, спрашивается, опытный содомит и соблазнитель?! Джейми не знал, смеяться ему, злиться или уйти прямо сейчас, хлопнув дверью. Какая-то часть его, и очень большая часть, порывалась сделать именно последнее.
Но он принял решение. Значит, пойдёт до конца. Хотя бы чтоб утереть нос Джеку Рэндаллу, чёрт подери.
- Идите сюда. Сейчас же, - потребовал Джейми.
Он не особенно ждал послушания, однако, похоже, прежний опыт командования шотландскими повстанцами дал себя знать, и повелительные нотки в его голосе заставили Грея подчиниться. Лорд Джон подошёл, словно завороженный, глядя на Джейми расширившимися голубыми глазами, почти в ужасе, и уж точно абсолютно не веря в происходящее. Когда они оказались лицом к лицу, Джейми слегка смешался. До сих пор брали только его, и он понятия не имел, что делать в таких случаях, когда приходится проявлять инициативу в подобном вопросе.
Но Грей, к счастью, наконец вышел из столбняка. Его ладонь с длинными тонкими пальцами, заканчивающимися аккуратными ухоженными ногтями, легла Джейми на грудь. Он почти с благоговением тронул упругие мускулы у Джейми напротив сердца, коротко выдохнул, и вздох перешёл в стон, словно прикосновение причинило ему боль.
- Вы уверены? Джейми, точно уверены? - прошептал он, и Джейми ответил:
- Нет. На самом деле мне страшно, как чёрт знает что. Делайте уже своё дело, ради Бога, пока я тут в штаны не наложил.
Грей вымученно рассмеялся, а потом обхватил его за шею обеими руками, пропустив сквозь пальцы волосы на затылке Джейми, нежно погладил большими пальцами за ушами и осторожно поцеловал в губы.
Джейми пришлось применить всё своё самообладание, чтобы не отшатнуться в первый миг. Он слишком хорошо помнил жёсткие, невыносимые поцелуи Рэндалла, его язык, зубы, его пожирающую разрушительную страсть. Но Грей целовался совсем иначе. Его рот, с виду совсем небольшой, почти девичий, оказался неожиданно твёрдым, но не жестоким и не настойчивым. Он не использовал язык, ограничившись движениями губ, и движения эти были скорее приглашающими, чем овладевающими, скорее просящими, чем сокрушающими. Это не походило ни на поцелуи Джека Рэндалла, ни на поцелуи Клэр. И Джейми невольно раскрыл губы ему навстречу, скорее от удивления, чем от зарождающегося желания. По правде, с желанием было пока не очень, его член лежал в штанах совершенно безучастно. Но сердце забилось чуть быстрее, когда пальцы Джона Грея скользнули по шее Джейми, лаская линию кожи на затылке под волосами.
Грей мягко толкнул Джейми в грудь, и через несколько мгновений они оказались возле кровати. Грей оторвался от него, опять внимательно посмотрел в лицо, словно проверяя, всё ли в порядке. Джейми понятия не имел, что он там увидел, но, очевидно, увиденное его удовлетворило, потому что Грей чуть заметно улыбнулся и, слегка отстранившись, быстро сбросил камзол, жилет и атласную сорочку. Джейми никогда раньше не видел его торс и с удивлением обнаружил, что худощавый, если не сказать щуплый, майор, тем не менее, весьма недурственно сложен. Он просто был мелким в кости, но на плечах, руках и прессе бугрились мускулы, ничем не слабее тех, что на руках и прессе самого Джейми. А уж когда он расстегнул и приспустил свои бархатные бриджи, Джейми и вовсе ощутил, как расширяются его глаза. Вот уж верно говорят - мал, да удал! Точнее сказать, малый рост лорда Джона сполна компенсировался размером его мужского достоинства. А ведь он тоже ещё не до конца возбудился - видимо, от волнения его крупный, красиво обрисованный член стоял пока лишь наполовину, хотя Джейми мог поспорить, что вскоре он увеличится ещё вдвое.
Ещё вдвое... проклятье... Джек Рэндалл куда скромнее в размерах, а с ним это было так больно и...
Что-то мелькнуло, должно быть, у Джейми в глазах, потому что довольная усмешка, скользнувшая по губам Гея, тут же сменилась гримасой тревоги.
- Я не причиню вам боли, - тихо сказал он, кладя на обнажённое плечо Джейми ладонь. - Джейми, никогда не причиню. Если вы передумали, только скажите.
Джейми молча посмотрел ему в лицо. Сжал челюсти. Передумал ли он? Ну нет. Он, в конце концов, не невинная девица, готовая упасть в обморок при виде мужского члена... даже, чёрт, такого неожиданно большого мужского члена.
Грей слегка надавил Джейми на плечи, усаживая на кровать. Чёрт возьми, это действительно гораздо удобнее делать на кровати, подумалось Джейми, и из его горла вырвался нервный смешок. Грей ободряюще улыбнулся ему и внезапным движением, гибким и быстрым, как у горного кота, опрокинул Джейми на спину. Его обнаженная грудь коснулась груди Джейми, светлая прядь, выбившаяся из ленты, скользнула Джейми на лоб. Джейми ощутил абсурдное желание распустить эту ленту совсем и зарыться пальцами в густые белокурые волосы Грея. Он подавил это неуместное желание - и через мгновение коротко застонал, когда Грей наклонился и прихватил зубами кожу у него под ключицей.
Наверное, только в этот миг Джейми понял, что всё всерьёз; что это не просто пари, не просто какая-то глупая игра - а даже если игра, то сам он, пожалуй, чересчур близко к сердцу принял её правила. Мелькнула мысль вскочить, сбросить с себя Грея и убежать, умчаться в панике, забиться в самую тёмную дыру и там немедленно умереть от стыда и ненависти к себе... Но уже через миг это желание полностью выветрилось, вытесненное лёгкой дрожью наслаждения, пока ещё смутного, когда Грей опустился ниже, снова прихватывая зубами его кожу, на сей раз прямо над соском - так аккуратно, что было почти не больно, и в то же время так дразняще, что понемногу сводило с ума. Грей осторожно обвёл кончиком языка затвердевший сосок Джейми, на миг прижался к нему губами - а потом укусил, не глубоко, но очень чувствительно. Его ладонь при этом скользила по боку Джейми, поглаживая старые шрамы, и Джейми казалось, что они тают и исчезают под этой рукой, словно их и не было никогда.
Он шевельнулся, и Грей стиснул его запястье и прижал к кровати возле головы, не крепко, но настойчиво, не переставая умело терзать зубами его разгоряченную кожу. Рэндалл никогда этого с ним не делал. То есть он, безусловно, большой затейник, но все развратные пытки, которым он подвергал своего пленника, как правило, концентрировались в области паха. Он терзал половые органы Джейми до тех пор, пока те сами не превращались в орудие пытки. Но с Греем было не так: они лежали, вжавшись друг в друга обнаженными телами, уже не меньше четверти часа, а Грей даже не попытался тронуть Джейми за промежность. Только целовал, вылизывал, посасывал, терзал и дразнил его плоть выше пояса, уделив особенное внимание свежим следам от верёвок на локтях и запястьях, гладил, пощипывал, растирал пальцами всюду, куда только мог дотянуться, - но только до линии пупка и ни дюймом ниже. Это начинало становиться по-своему мучительным. Джейми видел член Грея, уже полностью налившийся кровью и готовый к главной части соития - но Грей почему-то не спешил, так же, как не спешил и Рэндалл. Что это за мужчины, в конце концов, Джейми просто этого не понимал! С Клэр он всегда переходил сразу к делу, и ей это вроде бы нравилось. Просто потом это приходилось повторять много раз, пока её ненасытное лоно не оказывалось удовлетворенным. Джейми всё ждал, когда же Грей перевернёт его наконец на живот и приступит к делу, и в то же время хотел, чтобы этот миг не наступал как можно дольше - и не только из-за подспудного страха.
Наконец Грей отстранился от него, прилёг рядом, оперевшись на локоть. Смахнул пальцами влажные волосы, упавшие Джейми на лоб - они, правда, тут же упали обратно, но Грея это не слишком смутило.
- Закройте глаза, - попросил он. - Доверьтесь мне. Можете?
- Попытаюсь, - пробормотал Джейми, чувствуя, как сладко горит и ноет кожа по всему его телу выше пояса. Теперь и ниже пояса должно стать точно так же, иначе просто нечестно.
Он закрыл глаза, запрокинул голову, и услышал короткий вздох Джона Грея, похоже, окончательно сраженного такой покорностью. Джейми ощутил, как Грей взялся за пояс его штанов, и непроизвольно напрягся всем телом, но глаза не открыл и с места не сдвинулся. Приподняв ему бёдра, Грей стащил с него штаны, оставив полностью обнаженным. Джейми беззвучно вздохнул: ну вот, наконец-то к делу. Он слегка повернулся, готовый перекатиться на живот - Рэндалл брал его только сзади, и хотя Джейми знал, что с женщинами это можно делать лицом к лицу, относительно соития с мужчиной у него не возникало ни малейших сомнений. Грей, однако, не продолжил его движение. Вместо этого он положил ладони Джейми на бедра, медленно провёл по их внутренней стороне сверху вниз, оглаживая его ноги, словно не в силах поверить, до чего же они длинны. А дойдя до самого низа, до пяток, схватил за щиколотки и рывком закинул колени Джейми себе на плечи, а сам нырнул головой ему между ног. Рэндалл отсасывал Джейми в Уэнтворте, он знал, как это бывает. Но оказался совершенно не готов, когда Грей ткнулся носом в рыжеватые заросли у него под яйцами и скользнул языком ему прямо в задницу.
- Матерь Божья! - вскрикнул Джейми, дёрнувшись всем телом. - Что вы такое творите?!
- Тихо, - строго, хотя и довольно глухо произнёс Джон Грей, и Джейми, застыв от потрясения, выгнулся с широко распахнутыми глазами. Засунуть язык в его задницу! Нет, он всё понимал, он многое повидал - но чтобы такое! Да есть ли предел развращенности этих проклятых англичан?!
Впрочем, возмущение безграничностью английского блуда вылетело у него из головы примерно через полминуты. Он уже успел убедиться, как умело Джон Грей орудует ртом, но что тот способен вытворять такое своим языком в его заднице - это Джейми не приснилось бы даже во сне. Он проникал так глубоко, что мгновениями Джейми казалось, как будто его уже трахают, но это было совсем не больно, наоборот, так влажно, горячо, и так невозможно приятно, что он сам не заметил, как нащупал рукой свой наполовину поднявшийся член и принялся потихоньку дрочить, отвернув голову и постанывая в подушку. Его бёдра судорожно подёргивались, ягодицы поджимались, но Грей крепко придерживал его двумя руками, не давая никуда убежать от своего языка, своего распутства и своей возмутительной, несносной нежности. "А потом он мне самому же в рот этот свой язык засунет," - подумал Джейми в тоске, но вопросы гигиены также не заняли его сознание надолго. Он выгибался, стонал, слабо вскрикивал, и, кажется, даже слегка колотил Грея кулаком по спине от бури своих переживаний, заставивших его совсем потерять голову. Когда Грей наконец закончил обрабатывать его, Джейми испытал огромное желание произнести вслух какую-нибудь молитву. Но этот порыв был слишком кощунственным, и Джейми просто решил, что нынче же ночью пятьдесят раз прочитает Pater Noster и сто раз Ave Maria, и при первом же удобном случае отправится к исповеди.
- Хватит уже... хватит... - выдавил он, и Грей тотчас оказался на нём сверху, оперевшись на руки и нависая над ним.
- Что такое? Вам не понравилось?
- Хватит уже надо мной издеваться. Сделай это! - простонал Джейми, понимая, что его слова звучат более чем двусмысленно - то в то же время уверенный, что Грей всё поймёт верно.
И Грей понял. Его и без того сияющее лицо осветила абсолютно восторженная улыбка. Он снова перехватил ноги Джейми и забросил их себе на плечи, но на этот раз не склонился над ним, а, уперев руки в кровать покрепче, прижал крупную, влажную головку своего члена к заднему проходу Джейми, широко раскрытому его языком и обильно увлажненному его слюной.
- Попроси, - проворковал Грей, вжимая член в задницу Джейми, но не делая никакой попытки проникнуть внутрь.
- Твою мать, англичанин! Я ведь уже просил!
- Попроси ещё раз. Это как музыка. Я могу это слушать вечно.
- Чтоб тебя черти взяли! Сделай это! Просто сделай! Просто... о-о-о, - протянул Джейми, когда Грей толкнулся в ней - стремительно, сильно, войдя разом на всю длину своего поистине конского достоинства.
Только тогда Джейми сполна осознал, насколько же он большой. Господи, да что Джек Рэндалл! Джеку Рэндаллу пришлось бы удавиться на собственных портках, если бы он только это увидел. У Джейми оборвалось дыхание: он ощущал себя таким заполненным, что ему казалось, будто он вот-вот взорвётся, и это несмотря на то, что Грей на совесть растянул его и подготовил. Но в то же время, как ни странно, совершенно не было больно. Больно стало через миг, когда Грей навис над ним, опираясь на руки, и начал двигаться - медленно, не спеша, задевая своим животом горячий твёрдый член Джейми, неотрывно глядя на него сверху вниз сквозь упавшие на лоб светлые пряди. Его голубые глаза блестели одновременно насмешливо и восторженно, в них читалось неприкрытое торжество в сочетании с такой бесконечной любовью, что у Джейми едва не остановилось сердце.
- Какой же ты красивый, - прошептал Джон Грей и, не прекращая двигаться, наклонил голову и поцеловал его. На сей раз он пустил в ход язык, и Джейми жадно подался навстречу, втягивая его и отвечая на поцелуй. Он обхватил голову Грея руками, притягивая ближе, подкинул бёдра, следуя за его размеренными толчками. Они двигались теперь в едином ритме, всё быстрее и быстрее. Улыбка сбежала с губ Грея, лицо стало сосредоточенным, он часто, тяжело задышал; Джейми опустил одну руку и перехватил свой член, помогая себе и дыша с Греем в унисон, так же хрипло и быстро. Он почувствовал, как Грей излился в него, и тёплое семя потекло по его ногам. Джейми уже испытывал это раньше, знал, каково это - чувствовать там чужое семя. Но прежде это внушало лишь ужас, чудовищную вину и желание немедленно умереть, и никогда бы он не подумал, что это может вызвать в нём чувство, опасно похожее на счастье.
С этой мыслью он излился, и через несколько мгновений его рука бессильно упала на кровать ладонью вверх.
Грей осторожно вышел из него, ловким движением перекатился на бок и прилёг рядом. Джейми лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша. Мелькнула мысль прикрыть пах простынёй, но он отбросил её - шевелиться сейчас не хотелось. Он ощутил прикосновение тёплых губ Грея на своём голом плече, и на этот раз ничто в нём не дрогнуло, ничто не сжалось. Конечно, это было очень дурно, но в то же время и правильно. А как одно сочеталось с другим, до этого Джейми Фрейзеру не было никакого дела.
Он тихо произнёс на гэльском несколько бранных слов, не слишком грубых, но отчасти отражающих полноту его ощущений. Пальцы Грея слегка пробежались по его влажному лбу.
- Что это значит?
- М-м, - пробормотал Джейми. - Что-то вроде "левая нога фейри, застрявшая в заду горного тролля". Используется при выражении сильных эмоций, допустимых в присутствии женщин и детей.
Грей рассмеялся. Его смех звучал немного устало, но так счастливо, что Джейми невольно усмехнулся в ответ.
- Вы довольны мною, мистер Фрейзер?
- Не думаю, что это подходящее слово, - фыркнул Джейми.
Он всё же открыл глаза и лениво повернул голову, с удивлением обнаружив, что может смотреть в лицо Джона Грея безо всякого стеснения. Этот мужчина только что оросил своим семенем его зад, а он абсолютно не имеет ничего против. Очень странно.
- Кстати, - сказал Джейми, внезапно заинтересовавшись одним малозначительным фактом. - Это так принято в высшем обществе?
- Что принято?
- Говорить "вы" тому, кого только что трахнул.
Грей моргнул, потом откинул голову и звонко расхохотался.
- Да! - ответил он, всё ещё смеясь. - Я не задумывался над этим, но теперь, когда вы сказали - действительно, именно так и принято.
- Англичане, - вздохнул Джейми. - Но я-то шотландец. Я так не могу.
- И не надо, если не можешь, - ласково сказал Грей.
Джейми помедлил секунду, потом мысленно махнул рукой, схватил его за шею и резко притянул к себе.
- У тебя чертовски развратный рот, - пробормотал он и вжался в губы Джона Грея своими губами, заглушая его изумленный и счастливый вздох.
Какое-то время они целовались, лёжа на смятых простынях в комендантской спальне. Потом Джейми слегка нахмурился, выпустил Джона и закусил губу.
- Да? - настороженно спросил Грей.
- Я просто подумал, - неуверенно протянул Джейми. - Как это может быть... когда берёшь кого-то. В смысле... ощущений.
Он сказал это совершенно без задней мысли. Грей не ответил, даже не шевельнулся, но что-то заставило Джейми поднять на него глаза. Грей смотрел на него с каким-то непередаваемым выражением, которому Джейми, при всём своём приличном культурном багаже и знании нескольких языков, вовек не смог бы подобрать названия.
- Если хочешь, можешь попробовать, - спокойно сказал Грей и мягким движением перекатился на живот.
Джейми впервые увидел его ягодицы - маленькие, очень белые, такие трогательные. Не верилось, что подобные ягодицы могут быть у мужчины с его размерами половых органов. Джейми вздрогнул, на мгновение вспомнив Клэр, её маленькую упругую попку в своих больших ладонях. Но Клэр здесь нет. Он отпустил её, и она ушла. Она всегда останется частью его жизни и его воспоминаний, но здесь, в этой спальне, ей нет места. Здесь есть место только для мужчин.
- Ну... ладно, - пробормотал Джейми.
Грей лежал неподвижно, повернувшись на бок и подмяв под щеку подушку. Джейми с сожалением подумал, что, не являясь мастером прелюдий, не сможет подготовить Джона к вторжению. С другой стороны, у него и размеры поскромнее, хотя вообще он никогда на них не жаловался. Вздохнув и пытаясь совладать с беспокойством, но уже слишком заинтересовавшись - и, что греха таить, заново возбудившись, - он лёг рядом с Джоном, направил рукой свой член и как мог осторожно толкнулся внутрь.
И застыл, потрясенный немедленно свалившимся на него шквалом новых ощущений. Как же там оказалось тесно! Наверное, так бывает внутри у девственниц, но у Джейми никогда не было девственниц, так что подобный опыт оказался для него совершенно внове. Грей подался назад, насаживаясь на него, из чего Джейми заключил, что, по крайней мере, не причиняет ему нестерпимой боли, и, довольно неловко обхватив Грея за живот своей широкой ладонью, принялся двигаться вперёд и назад, с каждым движением всё глубже, увереннее и сильнее. Грей выгнулся, обернулся к нему через плечо, нашаривая пальцами его лицо, и Джейми безотчетно поцеловал ладонь, гладящую его по щеке. Они опять двигались и дышали в унисон, и это опять было так хорошо - по-другому, но хорошо, и правильно, и преступно - всё сразу. Второй раз Джейми кончил даже сильнее, чем первый, и с мучительным стыдом подумал, что играть активную роль ему понравилось больше. Всё-таки он мужчина, а не... ну... тот, кого используют, как женщину. Во всяком случае, ему очень хотелось так думать, несмотря ни на что.
Он вышел из Джона Грея с коротким мокрым звуком, осознав, что влил в него своё семя точно как же, как и Грей влил в него своё. Джейми осторожно отодвинулся от него к краю кровати. Бросил на пах Грея опасливый взгляд - и облегченно вздохнул, поняв, что Джон сумел о себе позаботиться сам. Хотя, конечно, это вышло не очень-то справедливо.
- Всё хорошо, - тихо сказал Грей. - Джейми, всё хорошо. Это было прекрасно.
- Да, я знаю, - ответил Джейми.
Они измученно улыбнулись друг другу. Грей слегка погладил его по руке.
В этот миг часы с кукушкой тяжело пробили три раза.
Они вздрогнули одновременно, точно очнувшись. Джейми смутился. Встал, нашаривая свою рубаху - чёрт, куда же он её зашвырнул? Он затеял всё это, чтобы развеять уверенность Рэндалла в том, будто он обладает над Джейми безраздельной властью. Нет, не обладает - теперь Джейми твёрдо знал это, и намеревался дать знать и Чёрному Джеку тоже. И в то же время его окатило странным, нехорошим чувством, что он использовал Джона Грея в своих интересах. Использовал Джеку Рэндаллу назло. Это была довольно поганая мысль.
- Я... хм... наверное, лучше пойду, - сказал Джейми, натянув рубашку и штаны и усиленно глядя на такую далёкую и такую желанную дверь.
- Да, - отозвался Грей с кровати. - Наверное. Может, вечером поужинаем?
Он всё так же лежал навзничь, обнаженный, совершенно не стыдясь своей наготы. Джейми во внезапном смущении смотрел на него. В лице Грея он видел всё ту же нежность, и грусть, и ещё что-то, чему по-прежнему не мог подыскать названия. "Кажется, я сволочь", - виновато подумал Джейми и, кашлянув, попятился к двери.
- Так, значит... до вечера.
- До вечера, - сказал Грей.
Джейми вышел, закрыл дверь за собой. Постоял немного, прислушиваясь. Он услышал, как Грей встаёт, услышал шлепанье его босых ступней по каменному полу, стук бутылочного горлышка о край бокала. А потом Джейми ушёл. Солдат, стоящий на карауле у выхода к лестнице, остановил его и сопроводил в камеру.

* * *

Обычно Грей ужинал в своём кабинете или, в те редкие дни, когда кто-нибудь мог составить ему компанию, в большой столовой. Это помещение оборудовали во время перестройки Ардсмура, оно предназначалось для совместных трапез гарнизонных офицеров, которые поселятся здесь в недалёком будущем с драгунским полком. Длинный дубовый стол, стоящий в обеденном зале, был рассчитан на двадцать персон и не слишком располагал к интимной обстановке. Отчасти поэтому Грей распорядился в тот вечер накрыть ужин именно там. Если бы они ужинали вдвоём с Джейми, то, разумеется, это происходило бы в кабинете, может быть, даже в спальне... Грей обнаружил, что глупо улыбается этой мысли, но тотчас заставил себя собраться. Сегодня им предстоит быть не наедине, более того - этот вечер очень важен, возможно, решающ. Потому никакой излишней интимности Грей создавать не намеревался.
Он тщательно собирался, придирчиво оглядывая свой не слишком богатый гардероб - он взял в Шотландию не более полудюжины камзолов, решительно не видя смысла в большем разнообразии, и для торжественного случая ему оказалось попросту нечего надеть. Раздумывая над этой дилеммой, Грей вдруг хлопнул себя по лбу. Он совершенно забыл, в каком состоянии, по его и Джека Рэндалла милости, пребывает Джейми. Нет, разумеется, вид грязного, потного мужчины со спутанными волосами и блестящим от испарины лбом действовал неимоверно возбуждающе, но не очень-то соответствовал застольному этикету. Злясь на себя за забывчивость, Грей нетерпеливо позвонил, а когда явился слуга, приказал немедленно перевести Джейми Фрейзера из одиночной камеры в одну из пустующих солдатских казарм. Грей надеялся, что теперь, после того, что случилось днём, Джейми не станет возражать. Также Грей приказал принести туда чан с горячей водой и всё необходимое для мытья, а ещё раздобыть для мистера Фрейзера приличный костюм. Последнее оказалось выполнить сложнее всего: сейчас в гарнизоне Ардсмура находилось около сорока солдат, но среди них не нашлось ни одного мужчины с комплекцией Джейми. Грею лично пришлось отправиться в казарму, выстроить солдат в шеренгу и собственноручно выбрать того из них, кто хотя бы приближался к Фрейзеру ростом и размахом плеч.
Всё это заняло какое-то время, и когда пробило семь, лорд Джон только-только вернулся к себе в апартаменты, чтобы самому переодеться. К этому времени он был уже страшно голоден, хотя ещё этим утром перспектива поужинать олениной не слишком его прельщала. Оленину он не любил, считая её чересчур жесткой, к тому же и обстоятельства, при которых она была добыта, оставили у него крайне неприятный осадок. Но то было утром, от которого Джона Грея отделяла тысяча лет - изумительных, поразительных, невозможных лет. В глубине души он боялся, что всё это просто сон, что он задремал после обеда, сам того не заметив, и ему приснилось осуществление его самой заветной и несбыточной мечты. Что ж, так этот или нет, Грей узнает очень скоро. А пока что он был голоден, как сотня волков, и, подойдя к офицерской столовой, сглотнул слюну при одном лишь запахе мяса, доносившемся из-за двери.
Грей торопливо вошёл в пока что пустующий зал. Стол накрыли, как он и приказывал, на три персоны: одно место во главе длинного стола и два - по бокам от него. Грей подошёл к месту с правой стороны стола, поднял крышку с большого серебряного блюда и жадно втянул носом аромат молодой оленины. Оленина или нет, чёрт подери, он чувствовал в себе силы съесть всю эту тушу в один присест без чьей бы то ни было помощи! Голод был таким зверским, что Грей, опасливо оглянувшись на дверь, торопливо отрезал ножом ломоть сочной красноватой мякоти, пахнущей шафраном и перцем, и отправил в рот, слабо застонав от упоения. Что ещё нужно молодому здоровому мужчине после страстного соития, как не плотный мясной ужин? Грей не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым.
- Добрый вечер, майор.
Голос Джека Рэндалла звучал низко и гулко под сводами длинного обеденного зала. Грей обернулся к нему, поприветствовав полковника самой искренней и дружелюбной улыбкой. Рэндалл слегка улыбнулся в ответ, кажется, немного удивленный таким радушным приёмом.
- Простите, полковник. Я начал без вас. Умираю от голода, - виновато пояснил Грей, кивая на вилку с мясом в своей руке. Рэндалл тотчас заверил его, что в этом нет совершенно ничего предосудительного, и, видя, что Грей занял место по правую руку от главы стола, заколебался, раздумывая, где должен сесть сам.
- Прошу вас, сэр, - разрешил Грей его затруднение. - Если вам будет угодно, расположитесь напротив меня. Так, полагаю, нам будет удобнее вести беседу.
Рэндалл взглянул на него с интересом. Кивнул, сел напротив, откинувшись на спинку кресла, и легко побарабанил пальцами по столу.
- Мы ждём кого-то ещё?
- О, да. Я забыл вас предупредить. Мистер Фрейзер составит нам компанию сегодня вечером. Надеюсь, вы не имеете ничего против.
Если на Рэндалла и произвела впечатление эта новость, то он совершенно ничем себя не выдал. Разве что пальцы, барабанящие по столу, на мгновение замерли, но тотчас продолжили отбивать такт военного марша.
- Ну что вы, майор, - сказал он, растягивая свои тонкие губы в понимающей улыбке. - Как я могу возражать. Это будет огромным удовольствием.
- Рад, что вы так считаете.
- Но место во главе стола? - Рэндалл кивнул на пустое кресло, насмешливо изогнув бровь. - Вы так думаете, в самом деле?
- А почему бы и нет? - безмятежно спросил лорд Джон. - Или вы считаете, что это совершенно неоправданно, в данном случае?
Рэндалл пожал плечами. Грей, воспользовавшись паузой в разговоре, отрезал от мясного ломтя ещё один кусок и с наслаждением отправил в рот.
- Ты мой владыка, или я твой властелин? - продекламировал он несколько минут спустя, разделавшись с олениной.
- Гм, - отозвался полковник Рэндалл. - Чьи это строки?
- Мои. Придумал сегодня днём. Только никак не подберу подходящей рифмы. Признаться, рассчитывал на вашу помощь.
- Боюсь, здесь я бессилен, - насмешливо сказал Рэндалл. - Я слышал, ваш предшественник на посту коменданта, полковник Кворри, также баловался составлением фривольных стишков. Неужели это место так на вас влияет, настраивая на романтический лад? Или вы считаете, это поможет в достижении вашей цели?
- Может быть, полковник, - протянул Грей, сладко щурясь и словно не замечая издевательский тон Джека Рэндалла. - Всё может быть.
Должно быть, что-то в его словах всё же навело Рэндалла на подозрения. Он сощурился, и благодушная леность, пронизывающая его облик, развеялась. Он опять побарабанил пальцами по столу, не спуская с лорда Джона пристального взгляда.
- Что-то ваш гость задерживается, милорд. Возможно, нам следует...
- Прошу прощения, господа. Кажется, я опоздал. Разрешите к вам присоединиться?
Грей поднял голову и посмотрел на него, чувствуя, как сердце, переполненное до отказа, разрывается от любви. Джейми вымылся, его лицо было чистым и гладко выбритым, ногти вычищены и аккуратно подстрижены. Подходящего камзола на него так и не нашлось, поэтому на нём были лишь сорочка и жилет самого крупного из ардсмурских солдат, едва не трещавшие на его плечах, чётко обрисовывавшие линии мускулистого тела. Ноги в солдатских бриджах, также немного узких ему, выглядели особенно стройными и длинными. Немного приспущенный шейный платок обнажал сильную гибкую шею, на которую сзади спадал короткий завиток рыжих волос. Джейми зачесал их назад и стянул шнурком, но они были недостаточно длинными для этого, и непокорные пряди всё равно выбивались и падали на шею и лоб, придавая его облику нечто дерзкое и в то же время трогательное. От него пахло духами, которые Грей рискнул отправить ему вместе с чистой одеждой - он понятия не имел, как Джейми отнесётся к такому подарку, и задохнулся от восторга, уловив тонкий, едва ощутимый фиалковый аромат, исходивший от его рубашки. Сквозь этот аромат слабо пробивался терпкий естественный запах мужского тела, и это сочетание кружило голову не меньше, чем и сам вид Джейми Фрейзера.
Грей мог бы просто сидеть и смотреть на него часами, и Джек Рэндалл, бесспорно, тоже. Джейми, кажется, вполне сознавал это: он посмотрел в глаза Джона Грея, а потом - в глаза Джека Рэндалла, и слегка усмехнулся краешком губ, отвесив одновременно обоим неглубокий, но весьма церемонный поклон.
Грей и Рэндалл одновременно привстали, столь же формально отвечая на приветствие. А потом Джейми сел между ними - во главе стола.
Его руки спокойно легли на край скатерти рядом с приборами. Грей смотрел на его негнущиеся пальцы правой руки, лежащие совсем близко, и ему так хотелось накрыть их своей ладонью, сжать, поднести к губам. И, что самое поразительное, он действительно мог это сделать.
Грей перевёл взгляд на Рэндалла - и невольно вздрогнул, увидев, что тот буквально пожирает Джейми глазами. Картины того, что происходило между этими двумя в одиночной камере, тремя этажами ниже, в мгновение ока пронеслись перед мысленным взглядом Джона Грея. Нет. Это не имеет никакого значения. То есть имеет, конечно, но... не здесь и не сейчас. Он опять посмотрел на Джейми, физически ощущая его спокойную, сильную уверенность, столь поразительную в этих обстоятельствах. Он сидел между двумя мужчинами, каждый из которых мечтал овладеть им и получил желаемое - и всё же это именно они ловили каждый его вздох и взгляд, именно от него ждали первых слов, именно ради него существовали здесь и сейчас, в эту самую минуту. И Грей подумал, что поступил абсолютно правильно, оставив для Джейми место во главе стола.
Он и есть сейчас настоящий хозяин Ардсмура.
- Полковник Рэндалл, - заговорил наконец Джейми подчеркнуто любезным тоном, - я признателен лорду Джону за то, что он дал мне возможность сегодня вечером увидеть вас обоих. Пользуясь этой возможностью, я, в соответствии с условиями вашего пари, хочу обратиться к вам с просьбой в присутствии лорда Джона.
Грей моргнул, завороженный его потрясающе невозмутимым тоном и спокойной силой, исходящей от его крупной фигуры, золотящейся в свете канделябров. Рэндалл шумно сглотнул, и Грей увидел, что у него совершенно пересохли губы. Как Джейми только что сказал? Обратиться с просьбой? Неужели он...
- Я внимательно слушаю вас, мистер Фрейзер, - сказал Рэндалл, и, вопреки формальности слов, в его голосе прорвалось такое страстное вожделение, смешанное с торжеством, что Грею захотелось схватить столовый нож и немедленно воткнуть мерзавцу в глотку.
Джейми какое-то время смотрел Джеку Рэндаллу в глаза. Это была яростная, неистовая битва взглядов. Грей отвернулся, почувствовав неловкость и в первый раз за весь день утратив собственную уверенность. То, что происходило между этими двумя... Но это не его дело. Решительно не его дело. Он доверял Джейми - Боже, он доверился ему так, как не доверялся никому с тех пор, как Гектор погиб при Куллодене. Гектор, единственный мужчина, которого когда-либо по-настоящему любил Джон Грей - вернее, бывший единственным до сих пор.
Любовь и доверие означало для Джона одно и то же. Поэтому он просто молча ждал, чем закончится поединок взглядов между Джейми Фрейзером и Чёрным Джеком.
- Я прошу вас, - сказал Джейми Фрейзер негромко и чётко, глядя Джеку Рэндаллу прямо в глаза. - Ввиду того факта, что сегодня днём я отдался лорду Джону, я очень прошу вас, сэр, убраться отсюда и оставить меня наконец в покое.
Повисла гробовая тишина. Было слышно, как бьётся муха о стекло в другом конце столовой. Она билась долго и остервенело, наконец сдалась и с низким гулом шлёпнулась на подоконник.
Лицо Джека Рэндалла не выражало абсолютно ничего. Но его глаза были двумя чёрными дырами, ведущими прямиком в ад.
- Ты лжёшь, - сказал он.
Грей никогда не слышал, чтобы кто-либо говорил таким тоном - может, мелькнуло у него, такой голос раздаётся из уст одержимых, когда священники проводят над ними обряд экзорцизма. От этой мысли по спине у него пробежал холодок.
- Нет, не лгу, - спокойно ответил Джейми и, вытянув руку, накрыл своей ладонью пальцы Джона Грея. Движение вышло таким естественным, словно Джейми раньше проделывал это тысячи раз. Его рука была очень тёплой.
- Лжёшь, - повторил Джек Рэндалл. Его голос уже звучал более естественно, но на лице разлилась восковая бледность, отдававшая желтизной. Уж не хватит ли его сейчас удар, мстительно подумалось лорду Джону. Ах, как это было бы кстати. - Ты не мог. Чтобы ты и этот нелепый мальчишка...
- Полковник Рэндалл! - голос Джейми Фрейзера, человека, которого Джек Рэндалл избивал, насиловал, мучил всеми мыслимыми и немыслимыми способами, хлестал сейчас Джека Рэндалла, точно бич, как будто возвращая сполна все принятые от него страдания и унижения. Шотландский акцент Джейми зазвучал в этот миг очень сильно, так, что Грей с трудом разбирал слова. - Я, кажется, не давал повода усомниться в том, что я человек чести. Вы лично могли убедиться в этом, хотя бы в Уэнтворте, когда я обещал вам не сопротивляться в обмен на жизнь и свободу моей жены. Тогда я сдержал слово. Я не сопротивлялся. Но если вы посмеете ещё хоть раз сказать, что я лгу, клянусь, что вырву вам сердце вот этими руками.
Он выпустил пальцы Джона и положил обе свои руки на стол ладонями вверх. Свет падал на них, демонстрируя с беспощадной ясностью, что одна из этих рук когда-то была жестоко искалечена: свечи выхватывали линии старых шрамов и неровности на давно сломанных и заново сросшихся пальцах. Джек Рэндалл смотрел на эти руки, лежавшие перед ним на столе так открыто, как будто предлагавшие себя - но больше не для наслаждения и не для покорности. Нет. Только для смерти.
- Ты не мог со мной так поступить, - прошептал Джек Рэндалл, и на какой-то очень краткий миг Джон Грей ощутил к нему нечто вроде жалости.
Джейми иронично улыбнулся. Медленно сжал лежащие на столе руки в кулаки.
- Если вам от этого полегчает, я могу привести доказательства. Ибо ваши сомнения хотя и оскорбительны для меня, но отчасти понятны.
- Доказательства? - переспросил Рэндалл, глядя на него с бессильным бешенством и как будто не вполне понимая, что вообще происходит.
- Да. В Шотландии есть одна поговорка. Если ты носишь килт выше колена - значит, ты мальчик, если ты носишь килт по колено - значит, ты мужчина. Но если ты носишь килт ниже колена - это значит, ты лжец. Так вот, смею заверить вас, полковник Рэндалл, судя по тому, что я увидел сегодня... Если бы лорд Джон Грей был шотландцем, ему следовало бы носить килт ниже колена. И я лично никому не позволил бы назвать его лжецом.
Грей откинулся на спинку кресла и поднёс к губам кулак, делая вид, что закашлялся, а на самом деле давясь от почти неудержимого хохота. Выражение лица Джейми было предельно серьёзно, но в его ярких синих глазах, умеющий быть такими лукавыми, светился точно такой же смех. И этот совместный смех, который они оба сейчас сдерживали огромным усилием воли, объединил их, сроднил так крепко, как не сроднили даже чудесные два часа сегодня днём.
- Благодарю вас, - выдавил наконец Грей, когда понял, что ему достанет на это дыхания. - Благодарю от всего сердца, Джейми. Боюсь, вы мне льстите.
- Ничуть, милорд. И хотел бы польстить, но, право слово, ничуть.
Рэндалл молча смотрел на них. Одна его рука была судорожно сжата в кулак, другая безвольно свисала вдоль тела. Он не проронил ни звука, и Грей повернулся к нему, улыбаясь самой саркастичной из своих улыбок:
- Что же вы молчите, полковник? Неужели вам изменило ваше знаменитое красноречие? Если не ошибаюсь, условия нашего пари соблюдены в полной мере. Мистер Фрейзер оказал мне честь, попросив меня, и подтвердил сейчас это вам лично. Можете не сомневаться, я выполнил его просьбу. Вы проиграли, сэр, и, по условиям нашего договора, должны уехать из Ардсмура. Сегодня. Сейчас.
Джек Рэндалл поднялся на ноги. Тяжелое дубовое кресло с резной спинкой накренилось и с грохотом упало за его спиной, огласив обеденный зал раскатистым гулом.
- Вы заплатите мне за это, - сказал Рэндалл ничего не выражающим голосом. - Вы оба.
- О да, - тотчас отозвался лорд Джон. - Наш с вами счет ещё далеко не закрыт, полковник, смею вас уверить. Я счастлив буду встретиться с вами в Лондоне, когда ваша инспекция в Ардсмуре будет официально завершена. Нам с вами предстоит ещё многое обсудить в частном порядке.
Рэндалл уронил на него взгляд безо всякого интереса. Потом в последний раз посмотрел на Джейми. Тот сидел, глядя на Рэндалла снизу вверх, совсем без злости. И Грей только теперь заметил, что два его негнущиеся пальца на правой руке чуть заметно подрагивают - очень, очень слабо.
Рэндалл круто повернулся на каблуках и, едва не спотыкаясь, вылетел прочь.
Едва дверь захлопнулась за ним, Джейми громко вздохнул. Его безмятежное лицо внезапно сморщилось, стало безумно усталым, и Грей, очнувшись от своей затянувшейся эйфории, только теперь понял, в каком чудовищном внутреннем напряжении он провёл на самом деле эти несколько минут. Но это быстро прошло. Джейми взглянул на Грея и устало улыбнулся ему. И Грей так же вымученно улыбнулся в ответ.
- Вы говорили что-то о превосходном бордо, - сказал Джейми.
- Да, целый бочонок. Прикажу принести немедленно.
- Будьте любезны. Нам определённо есть что отметить, - Джейми снова вздохнул и, привстав, потянулся к блюду с олениной.

* * *

Хэлуотер встретил его дождём - не проливным холодным ливнем, знакомым по родной Шотландии, а мелким, противным, типично английским. Но Джейми не имел ничего против - после трёх бесконечных дней в одиночной камере Арсмура он как будто другими глазами посмотрел на эти холмы, это небо, бледно-зеленый луг и пасущихся на нём лошадей. Все это, разумеется, не было его домом, и он сомневался, что когда-либо сможет по-настоящему полюбить это место, даже если проведёт здесь остаток своих дней. Условия его помилования не оговаривали, как долго ему предстоит провести в поместье лорда Дансени на положении подневольного слуги - возможно, всю жизнь. Но сейчас, когда Джейми шёл по пружинистой влажной траве, чувствуя на лице капли дождя и видя над головой бескрайнее небо, это казалось не таким уж и важным.
Джон Грей, в очередной раз проявив свою пресловутую деликатность, не мешал ему, дожидаясь в стороне, у входа в поместье. Они провели в пути четыре дня - Грей был единственным, кто сопровождал Джейми обратно в Хэлуотер, так же, как и в первый раз, более трёх месяцев назад. После того, с каким шумом и помпой Джейми конвоировали из Хэлуотера ардсмурские солдаты, его скромное возвращение не произвело особенного впечатления. Лорд Грей объяснил лорду Дансени, что произошло недоразумение: заключенный был отозван в Ардсмур временно, для прояснения обстоятельств одного старого дела, и к нему лично не предъявляли никаких претензий, а посланные за ним солдаты попросту переусердствовали, как это часто бывает с британскими солдатами. Словом, объяснение было предоставлено вполне удовлетворительное, а кроме того, никто из обитателей Хэлуотера не слышал, как Джейми называли настоящим именем. Так что он мог снова вернуться сюда в качестве Алекса Маккензи. Всё теперь станет по-прежнему. И Джейми сам не знал, рад ли этому, или наоборот.
Он первым делом пошёл в конюшню, и Хэнк, последние три месяца числившийся его помощником, при виде Джейми удивленно захлопал глазами. Джейми сходу отчитал его за грязь в конюшне, а потом осведомился о здоровье Афины, которая как раз готовилась ожеребиться, когда Джейми забрали. Оказалось, всё прошло благополучно, и Джейми, подойдя к деннику Афины, увидел, что она мирно лежит в стойле, а рядом с ней, присосавшись к её набухшему вымени, сопит красивый жеребенок с золотисто-рыжеватой шерстью и белой звездой во лбу. Джейми улыбнулся, жалея, что не заглянул по дороге на кухню и не захватил для Афины какое-нибудь лакомство. Но ничего, ещё успеется. У него много времени впереди - для себя и для лошадей.
Он немного повозился в конюшне - Хэнк, как и следовало ожидать, успел навести свои порядки, поперекладывал и попереставлял всё, что можно и нельзя, - навестил остальных лошадей, тихо здороваясь с ними и потрепав каждого по холке. И лишь тогда, когда сердце перестало биться слишком сильно, покинул конюшню и вернулся к Джону Грею, терпеливо ожидающему у ворот поместья.
Грей казался немного осунувшимся после их путешествия - они двигались все четыре дня быстро, практически не делая остановок, не считая ночных. Но выглядел он по-прежнему безупречно: истинный образец блестящего английского джентльмена, с головы до пят, от осанки до прически, из которой не выбивался ни единый волосок. Джейми невольно вспомнил, как падали на лоб эти светлые волосы, когда Грей склонялся над ним, с лёгкой сумасшедшинкой и поразительным задором в голубых глазах. Джейми подумалось, что, как ни крути, Джон Грей ещё очень молод. Джейми был старше его лет на восемь, но это только фактически, а в душе - на все двадцать, должно быть. И это тоже создавало пропасть между ними. Одну из многих.
- Я всё уладил, - сообщил Грей, когда Джейми подошёл к нему. - Лорд и леди Дансени не станут задавать вам никаких вопросов. Ну а со слугами, уверен, вы и сами управитесь без труда.
- Спасибо, - кивнул Джейми. - Думаю, управлюсь.
- Вам не за что меня благодарить, Джейми. Это по моей вине вы оказались в такой ситуации. Но обещаю, ничего подобного больше не повторится. Вы останетесь здесь, и, если только это будет зависеть от меня, никогда больше не окажетесь в заключении.
"А здесь я разве не в заключении?" - подумал Джейми, но не сказал этого вслух. Ему не хотелось ни спорить с лордом Джоном, ни огорчать его.
Они немного помолчали, потом Грей слегка прочистил горло, как часто делал, когда ему было трудно приступить к той или иной теме.
- Я буду навещать вас раз в... три месяца. Согласно моему поручительству, которое приписано в условиях вашего помилования, - пояснил он, но Джейми показалось, что названный срок не соответствовал правилам. Вполне возможно, что человек, берущий на поруки осужденного, обязан навещать его с проверкой не чаще, чем раз в полгода, а то и раз в год. Но Джейми и тут ничего не сказал, только кивнул.
- Буду ждать ваших визитов с нетерпением, - сказал он без улыбки.
Грей вскинулся и пристально посмотрел на него, словно гадая, шутит он или говорит серьёзно. Но, ради всего святого, Джейми и сам не знал. Он очень сильно устал за прошедшие десять дней. Больше, пожалуй, чем за все три года, проведённые в Ардсмуре.
- Как вы думаете, - произнёс Грей вполголоса, - Джек Рэндалл теперь и вправду оставит вас в покое?
Джейми помедлил, обдумывая ответ. Наконец сказал:
- Не знаю. Думаю, что да, на какое-то время. Как бы там ни было, он действительно человек слова. Как и мы с вами. Только потому всё это и стало возможным.
- Да, вы правы.
- Но вам следует быть осторожным, Джон, - добавил Джейми. - Остерегайтесь его. Вы нажили себе опасного врага. Он будет вам мстить. Я думаю, - добавил он, поколебавшись, - он будет мстить нам обоим. Так или иначе.
- Надеюсь на это, - ответил Джон с внезапной кровожадностью, заставившей Джейми вскинуть на него удивлённый взгляд. - Я совершенно точно не откажусь встретиться с ним ещё разок, когда мы уже не будем связаны обстоятельствами.
- Просто будьте осторожны с ним, - повторил Джейми и добавил: - Пожалуйста.
Грей покосился на него, но потом всё же кивнул. Было очень тихо, в этой части поместья стояло полное безлюдье, и они были здесь совсем они, на этом просторе, под английским небом и мелким моросящим дождём.
- Если начистоту, - проговорил Джейми, - то я предпочёл бы, чтобы окончательно разбираться с Джеком Рэндаллом вы предоставили мне. Возможно, я никогда не покину Хэлуотер, но если Господь явит мне такую милость, я хотел бы завершить это дело сам. Поставить точку. Это давно надо было сделать.
- Согласен. Вы имеете на это полное право, Джейми.
- Просто я понимаю... понимаю слишком хорошо, что каждая наша с ним новая встреча так или иначе возвращает к началу. И это окончательно прекратится только со смертью одного из нас. А пока мы живы, наша с Джеком Рэндаллом история всё равно не закончена.
- А наша с вами история? Закончена? - спросил лорд Джон очень тихо.
Джейми посмотрел на него. Ну, вот. Он знал, что этот момент наступит, пытался подготовить себя к нему, но так и не сумел. Так и не придумал слов, которые не ранят слишком сильно.
- У нас с вами нет никакой истории, Джон. Так что и заканчиваться нечему.
Жестокость этого ответа поразила его самого. Но это самое малое, что он должен Джону Грею - не давать ему ложной надежды. Это было бы куда хуже, чем отнять надежду совсем. Грей слегка покачнулся, словно физически ощутив беспощадную фатальность ответа Джейми, решительную черту, которую тот подвёл этим ответом под всем, что между ними было. А было хорошо. Было так хорошо, чересчур хорошо - Джейми знал, что никогда не забудет тот пасмурный день в комендантской спальне, так же, как не забыть ему и ночи с Джеком Рэндаллом. Но, в отличие от Рэндалла, это то, что Джейми не хотел забывать. У этого не могло быть будущего, но то, что осталось в прошлом, Джейми готов был принять как неотъемлемую часть себя - принять не с ужасом и отвращением, а с благодарностью. Если Джек Рэндалл и научил Джейми хоть чему-то, то, пожалуй, именно этому.
А что до Джона Грея... Джон Грей прекрасно знал, кто таков Джейми Фрейзер - шотландец, мятежник, упрямец, всегда помнящий о том, откуда он родом, всегда помнящий о своём долге и о своей семье. И о своей жене. Джон Грей знал, на что идёт. Джейми мог дать ему только это - только полную честность. Хотя он видел по глазам Грея, как это больно. Как это чертовски больно.
В Джейми вдруг шевельнулось что-то - очень глубоко внутри. Он думал, что познал уже все возможные грани собственной порочной натуры, хотя ему то и дело попадались люди, стремившиеся ещё сильнее расширить эти границы. И сейчас, глядя на внешне спокойное, но в то же время застывшее от затаенной муки лицо Джона Грея - лицо человека, который понимал и принимал его таким, какой он есть, - Джейми подумал, что, возможно, в другой жизни... в каком-то другом мире, где проще быть собой, где меньше условностей, а людям легче открываться друг другу и наводить мосты... Но что толку мечтать о пустом - они там и тогда, где есть. Это Клэр умеет ходить сквозь эпохи, она вольна выбирать для себя то время и место, где могла бы обрести счастье. А Джейми Фрейзер, увы, этого не умел.
Джон Грей протянул Джейми руку. Джейми взял её, пожал, хотел отпустить - должен был отпустить, - но почему-то не смог, и надолго, очень надолго задержал в своей. И Грей тоже не спешил прерывать прикосновение, обнимая его искалеченную ладонь своими тонкими, сильными пальцами.
"Я буду любить вас всю жизнь", - прочёл Джейми в его глазах, так ясно, так отчетливо, как будто услышал наяву.
- Спасибо, - прошептал он. - Спасибо, что не сказали этого вслух.
Он разорвал затянувшееся рукопожатие, повернулся и пошёл назад к лошадям, шагая широко и быстро, постукивая двумя пальцами правой руки по бедру.
А Джон Грей, хозяин Ардсмура, стоял у ворот и смотрел ему вслед.

Series this work belongs to:

Part 1 of Хозяин Ардсмура Next Work →

Works inspired by this one:

strong argument by Hellwords

Actions

Kudos

TheBloodyUnicorn, Liskurchatov, kms5, aleks_neko, doriat, krovohlebka, KroshkaJanny, Goga, Salameika, Manal, Tuileanna, Shadow27108, itsziambabe, Lucrezia87, Kristabella, JunoYun, Gemma_Gemma, Llarian, Lisunyad, LeeRica, Amanda_Roy, shadowvs, MagentaOcean, Lalada165, malcara, ClairefromAyr, Anatolia, Olga031910, Cothy, ekemen, Inspector_Po, ARTOIS, blurrable, Ellfella, Lugoschi, janejuly, Kintaro169, mishmedunitsa, AVO_Cor, Magnolia777, Serenada_san, threecuckooswithabow, sanmao3, Jelena69, arantabroghau, Phenix311, hwinter, i_dwell_in_darkness, Hellwords, and ramika as well as 63 guests left kudos on this work!

Archive of Our Own^beta

Actions

Work Header