****************************************************************************
Мой милый друг,
все-таки я не могу удержаться, чтобы не написать несколько слов (предложений, абзацев) в защиту себя, любимой. Помнится, в одном из первых писем, Вы неосторожно упомянули, что из-за Троянской Елены началось такое... Ах, если б Вы знали, милый друг, как вы ошибаетесь! Но - все по порядку.
Начну, пожалуй, с того, что причиной всей этой истории послужило предсказание одного из спартанских пророков, который заявил, что малоизвестный город Троя и весь его народ будут прославлены через два тысячелетия человеком со странным именем Шельман (тут они немного ошиблись), который придет в Трою с лопатой. Честолюбивые ахейцы пожелали вползти в историю. Был написан сценарий, который должен был поразить весь будущий мир своей поэтичностью.
Героиню для этого действа было решено выбрать среди девочек-воспитанниц храма Афродиты, известных своей красотой. Я тоже воспитывалась там, мне было к тому времени пятнадцать лет. Выбор пал на очаровательную брюнетку истинно эллинской красоты Илону (да-да, не удивляйтесь!). Были оговорены сроки ее свадьбы (фиктивной, разумеется) с Менелаем и дата известной ссоры из-за яблока. Но - надо же было тому случиться, что Илона заболела корью как раз накануне того дня, когда за ней должны были приехать посланники Менелая!
И вот представьте себе затруднение! Посланники прибыли, а избранница лежит в жару и, что хуже того, - в сыпи по всему лицу. Было решено в срочном порядке подобрать другую девушку. В тот момент я со своими подругами играла в саду в мяч. Посланники растерянно топтались у края нашей лужайки, пока один из них, решительно махнув рукой, не заявил:"А, не все ли равно! Вон хоть ту - рыжую! Подкрасим - будет вполне ничего, а Гомер - все равно слепой..." Так участь моя была решена. Замечу лишь, к слову, что прелестная Илона, совершенно оправившись от кори, вышла впоследствии замуж за знатного спартанца и прожила долгую и спокойную жизнь.
Я очень плохо помню церемонию бракосочетания с Менелаем. Собственно, это была чистейшей воды формальность. Я должна была выйти за него замуж, прожить в одной из комнат его дворца в течение недели, а затем - быть увезенной Парисом на корабле. Менелай даже хотел, чтобы Парис меня увез сразу после свадьбы, но строительство корабля не было закончено. Справедливости ради хочу отметить, что Менелай (он был тридцатью годами старше меня) пытался быть со мной даже добрым - как-то он подарил мне лук и стрелы. Правда, я представления не имела, что делать с этим подарком. Единственный человек, который действительно душевно отнесся ко мне во дворце Менелая, была его настоящая жена. Она приняла меня как дочь и я не раз слышала, как она вздыхала, глядя на меня :"Бедное дитя"...
За пару дней до известной Акции с яблоком раздора во дворец был привезен пастух Парис. Ну, я не знаю чем там руководствовались, когда его выбирали... Он был конечно красив, но непроходимо темен. Попросту - незатейлив, как грабли. Мало того, он явился со своих гор со своей возлюбленной козой, чем скандализовал даже ко всему привыкшую челядь Менелая. Он с трудом разучил слова, которые ему полагалось сказать во время Акции.
Немало проблем было и с пресловутым яблоком. Его старательно растили Геспериды - известные в Элладе селекционеры, впрочем, весьма скандального нрава. Яблоко было доставлено во дворец Менелая в золотом ларце, но этот ларец не уберег столь тщательно культивированную красу от поедания пошлым червяком. Вот это был скандал! Посему решено было заменить яблоко восковым муляжом и предупредить всех участников Акции, чтобы не впивались в него зубами.
Надеюсь, милый друг, я не слишком утомила Вас рассказами о делах столь давних. Если нет - в следующем письме я позволю себе продолжить рассказ о таких знакомых мне событиях.
С уважением,
Троянская Елена.
Милый друг,
Вы великодушно позволили мне продолжать мой рассказ. Спасибо Вам, ведь Ваш интерес дает мне возможность вновь пережить те далекие события, события моей странной юности. Итак, продолжу.
День Акции я помню так отчетливо, как будто это произошло вчера... С утра меня нарядили в белую тунику с золотым пояском. Возникли споры о том, что делать с рыжим хвостом, который явно не соответствовал представлениям о чисто эллинской красоте. Он был просто неприличен. В конце концов, не мудрствуя лукаво, мне накинули на голову какое-то покрывало, достаточно красивое, кстати. Башмачки, пошитые по мерке ножки Илоны, немилосердно жали...
Уже с утра начали прибывать гости и участники Акции. Первой, как всегда явилась Афина. Дама эта, весьма внушительных, атлетических размеров, казалось, заполнила собою весь холл дворца Менелая. Как она тут же громогласно сообщила - она три дня не покидала седла, даже для того, чтобы умыться. Могла бы и не сообщать - это было заметно. Словом, она являла собою весьма примечательное зрелище.
Второй прибыла Гера. Гера, к тому времени, перестала рыскать за Зевсом и выслеживать его любовниц. Она уже давно мирно старела, находя утешение у юных и честолюбивых фавнов. Впрочем, ее протекция по-прежнему высоко ценилась, и успех у фавнов ее не покидал. На Акцию она явилась, окруженная толпой юной мужской плоти, совсем как нынешние эстрадные дивы среди грациозных молоденьких подтанцовщиков.
Афродита, как всегда, задержалась. Ну - это был ее стиль. К моменту Акции от хваленой красоты Афродиты осталась ровно одна деталь - глаз. Левый. Именно этот глаз и выставлялся (очень интригующе) из-под непрозрачного покрывала.
Действо с яблоком разыгрывалось в саду на лужайке перед менелаевым дворцом. Уже с утра челяди было строго указано отловить козу Париса, потому что она имела обыкновение ходить за хозяином блеющим хвостом и могла нарушить торжественность обстановки. Вообще странно, но моя память не задержала в себе имени этого мерзкого животного, которое сыграло такую роль во всех событиях, описанных Гомером. Парис называл ее, как правило - Моя душенька, что, в общем-то, говорит о романтичности его натуры. Эта парисова душенька за несколько дней стала проклятьем всего дворца. Мало того, что Парис держал ее в своей спальне, она еще повадилась поутру поедать в саду все нападавшие за ночь яблоки. Общими усилиями коза была отловлена и привязана в саду на изрядном удалении от основной сцены.
И вот - действие началось. Афина, бряцая доспехами, убеждала Париса раскатистым контральто, что она безумно хороша. Парис очумело кивал. От жары и разлуки со своею душенькой он напрочь забыл все полагающиеся слова. Гера, вяло обмахиваясь веером, шептала что-то властно-интимное. Ей вторил мычанием хор подтанцовщиков. Парис очумело кивал. Наконец Афродита, выпростав из-под покрывала руку в перчатке до локтя, жестом повелела ввести меня. Я вышла в центр лужайки и замерла под палящим солнцем. В мозгу у Париса, видимо, слегка просветлело. Он взял огромное восковое яблоко и достаточно отчетливо произнес :"Илона так прекрасна!" (так таки и перепутал имена). Публика с облегчением вздохнула - близился финал этой дурацкой сцены. То, что Парис перепутал имена, было всеми деликатно пропущено мимо ушей.
Наступил апофеоз действа. Парис взял яблоко и нетвердой, разморенной жарой походкой, направился к одноглазой Афродите. И в тот момент, когда их руки почти уже встретились, из кустов позади Афродиты раздалось истошное возмущенное блеяние, и выскочила парисова душенька с обрывком веревки на шее! В мощном прыжке опрокинув Афродиту, она ухватила зубами вожделенное яблоко! И тут же блеяние сменилось натужным мычанием - зубы козы прочно увязли в подтаявшем на солнце воске... Афина, по-солдатски матерясь, пустила в козу одну из своих стрел. В козу эта стрела не попала, но чуть не лишила Афродиту оставшегося глаза. Что тут началось - Афродита стонет, Гера пищит, Афина - матерится, фавны и Парис бегают за козой...
За всей этой неразберихой один из юных фавнов украдкой поцеловал меня. И даже шепнул что-то про планы на вечер. Я не виню его. Пожалуй, этот поцелуй остался самым приятным моим воспоминанием от фарса того дня.
Коза была в конце концов поймана и освобождена от пресловутого яблока, боги разъехались, осколки посуды были убраны. Было решено, что сцена удалась на славу, хотя, на мой взгляд, единственным плюсом всего происшедшего была приобретенная парисовой душенькой стойкая неприязнь к яблокам, оставшаяся еще очень надолго.
Козу, Париса и меня благополучно поместили на корабль, который должен был умчать нас в Трою.
На этом я позволю себе остановиться, чтобы дать Вам возможность отдохнуть от чужих воспоминаний. Порою они утомляют куда сильнее собственных.
С уважением,
Троянская Елена.
Мой милый, терпеливый друг,
Вы и представить себе не можете, насколько ценно для меня Ваше благосклонное внимание. За два тысячелетия Вы - первый человек, который полюбопытствовал выслушать меня, а что стоят наши воспоминая, если они никому не нужны? Однако, я понимаю, что история эта - длинная, и не стесняйтесь прервать меня, когда она Вам наскучит.
Не могу сказать ничего особо приятного о моем путешествии в Трою. Прежде всего, наш корабль выглядел просто смехотворно из-за огромного стога сена на корме, запасенного специально для парисовой душеньки. Кроме того, я мучилась морской болезнью - неприятная неожиданность, главное, совершенно непреодолимая в мире, где медицина пребывает в зачаточном состоянии. Но моя морская болезнь бледнела перед самой большой неприятностью того путешествия - морской болезнью парисовой козы. Боже мой! Это животное, совершенно не понимая, что во время морской прогулки следует воздержаться от приемов пищи или свести их к минимуму, поедало свое сено, а потом... Впрочем, не буду Вас утомлять этими подробностями. Но это было ужасно!
Надо отметить, что Парис проявил себя с самой лучшей стороны - он доказал, что у него благородная любящая душа и нежное сердце. Он буквально ни на минуту не отходил от своей страдающей душеньки. Чем раздражал меня безмерно. Я тихо проклинала тот день и час, когда меня угораздило выйти на лужайку перед храмом Афродиты поиграть в мяч. Я бы предпочла корь. Поэтому, когда на горизонте появился берег Трои, я была действительно очень рада - по сценарию, написанному для всей этой кампании, в Трое мне предстояло пробыть не более недели, после чего я должна была вернуться к своим подружкам.
Впрочем, о чем я? Вы ведь еще не знаете подробностей изначального сценария... А они таковы: воевать, конечно же, "взаправду" никто не собирался. С троянцами договорились, что все желающие увековечиться за определенную плату смогут разбросать в специально отведенных местах Трои образцы своего оружия и монет. Живописать же битвы - это дело Гомера. Тем более, он все равно слепой. Вообще эта фраза - "Гомер все равно слепой" - стала для меня настоящим девизом всей троянской кампании. Сколько раз мне ее пришлось услышать - и не упомню!То есть план был прост - все честолюбцы Эллады чеканят монеты со своим изображением, собираются вместе - и едут в Трою. В результате троянцы получают некую сумму в свою казну, все прочие же - попадают в Историю. Согласитесь - просто и вполне разумно.
Я, правда, считала и считаю, что с "романтичной" стороной сценария эллины перемудрили. Ну где это видано, чтобы все соседи обманутого мужа собирались, чтобы отвоевать сбежавшую жену? Самое большее, что в таком случае ожидает покинутого, это констатация факта за покером (или на рыбалке):"А у N. жена сбежала с проезжим коммивояжером, хи-хи-кс!" Но моего мнения, как Вы догадываетесь, никто никогда не спрашивал.
Словом, я радовалась появлению Трои на горизонте, потому что была свято уверена, что близится конец моим бессмысленным приключениям. Но в старательно проработанный сценарий эллинов вновь вмешалась случайность. На этот раз в лице Кассандры, дочери Приама, правителя Трои.
На этом позвольте прерваться на сегодня, хотя я и понимаю, что поступаю в лучших традициях детективных борзописцев. Но! Что делать? - я очень боюсь наскучить Вам, а такая "детективность" может слегка подогреть Ваш интерес.
С уважением,
Троянская Елена.
Мой друг,
Вы очень польстили мне сообщением, что заново перечитали Гомера. Это прекрасное чтение, я склоняю голову перед гением Великого Слепца. Вы просите меня поподробней рассказать о Кассандре. Естественно, она сыграла заметную роль, как у Гомера, так и в реальной жизни.
Итак Кассандра. Стыдно признаться, но ровно две особы во всей этой истории вызывали у меня самую устойчивую неприязнь. Одна - это уже известная Вам парисова коза, вторая - Кассандра. С Кассандрой мы были ровесницами. Этим наше сходство исчерпывалось. Когда-то, будучи пяти лет от роду, Кассандра очень удачно предсказала, где будет найдена потерянная кукла ее кузины. Перед тем куклу эту долго искали по всему дворцу, кузина убивалась, а Кассандра сказала, что кукла заброшена в какой-то там пересохший колодец на заднем дворе. Хотите знать мое мнение - она сама ее туда и забросила. Как бы то ни было, Кассандра прочно утвердилась во мнении, что она - прорицательница. Она обязательно ставила в известность об этом всех новых знакомых.
Она была неброской, но вполне милой внешности - такая миниатюрная и достаточно изящная. Но ей больше нравилось говорить о себе, что "главное у нее тут (прикладывая руку ко лбу) и тут" (на этот раз - к сердцу). Родись она двумя тысячелетиями позже, из нее получилась бы стриженая в скобку эмансипе с вечной пахитоской в уголку рта. Она приложила все усилия, чтобы сделать мою жизнь в Трое невыносимой. Например, она любила поинтересоваться прилюдно:"А что, бывают ли когда-нибудь мысли в этой прелестной фарфоровой головке?" или затевала нескончаемые дискуссии о том, что женщина должна быть маленькой и изящной, а не напоминать актера на котурнах (я, видите ли, довольно высокого роста). Словом, я чувствовала себя с ней крайне неуютно.
Невзлюбила же меня Кассандра по одной очень простой причине - она с первого взгляда влюбилась в красавчика Париса. Причем - нет бы честно сказать - красив, за то и люблю, так она начала разводить всякую заумь - ах какой он умный и сдержанный (еще бы не сдержанный - он двух слов не мог связать), ах какое у него сердце - он так любит животных. На мое робкое возражение, что Парис любит не животных, а животное, Кассандра язвительно заметила, что некоторым первобытным мозгам чужда склонность к абстрактным обобщениям.
Влюбившись в Париса, Кассандра начала буквально преследовать его своей любовью. В приамовом дворце скоро вся челядь знала, что Кассандру следует искать поблизости от Париса. Если бы я не была слишком угнетена ее бесконечными насмешками, я бы вдоволь посмеялась над этой забавной троицей - Парис, его душенька и Кассандра. Надо отдать должное Кассандре - она быстро поняла, что ревновать Париса следует не ко мне. Впрочем, предмет своих воздыханий она моментально оправдала, сказав при случае, что, мол, чего ожидать от благородного мужчины, когда он вынужден проводить время со столь пустоголовой красоткой, рядом с которой и коза - верх мудрости.
Парис же, похоже, просто не видел привалившего ему счастья. Подозреваю, что он даже не заметил, что в Трое его сопровождает другая девушка. Кассандра меж тем взялась образовывать предмет своих воздыханий - она читала Парису лучшие образцы романтической поэзии и даже пыталась играть ему на арфе. Последнее занятие, впрочем, было быстро оставлено - коза при звуках арфы начинала совершенно беспардонно блеять.
Надо сказать, парисова душенька оказалась довольно ревнивой особой. Странно, но я совершенно не почувствовала этого на себе во время путешествия в Трою - видимо, коза таки достаточно тонко разбиралась в жизни. Кассандру же она норовила боднуть при всяком удобном случае, а уж пометить порог кассандровой спальни еженощно - просто считала своим долгом. Кассандра терпела эти издевательства во имя желанной, но достаточно гипотетической, скажем прямо, награды.
Спустя десять дней после нашего прибытия в Трою к берегу подошли корабли ахейцев, которые немного задержались со сборами. Это было очень красивое зрелище, не могу не упомянуть об этом. Я вышла на крепостную стену, чтобы увидеть их приход. Я была ужасно рада - еще пара дней, и меня увезут обратно в храм Афродиты из провонявшего козой приамова дворца. Но не тут-то было! Кассандра вдруг осознала, что если ворота Трои откроются ахейцам - ее вожделенный Парис вместе со своею душенькой немедленно покинет дворец без особых сожалений. И тогда она от имени Приама приказала запереть ворота Трои! Представьте себе удивление ахейцев - они ехали с вполне определенной, заранее оговоренной целью, ехали ненадолго, а в результате могут лишь поцеловать замок троянских ворот. Никакие уговоры Приама (который, замечу в скобках, сам весьма робел своей больно умной дочери) не дали результата. Это было первое принципиальное отступление от Сценария. Начались длительные и утомительные переговоры с Кассандрой, которые впоследствии были названы "Осадой Трои". Я тоже пыталась участвовать в этих переговорах. В частности, я не раз пыталась убедить Париса склонить Кассандру к тому, чтобы открыть ворота. Но Парису было все равно - как только он осознал, что ему не грозит самое страшное - разлука с его душенькой - он потерял к этой теме всякий интерес.
На время прервусь, милый мой друг, чтобы дать Вам возможность освоиться с новыми героями и новыми характерами. Не судите меня слишком строго, друг мой. Конечно, я довольно злоязыкая, но все женщины - немного змеи.
С уважением,
Елена.
Добрый день, мой милый друг,
что-то Вы совсем перестали писать о себе, только и спрашиваете, что о далеких Троянских событиях. Ну что ж - пока Вы готовы слушать, я готова вспоминать...
То, что впоследствии было названо Осадой Трои, длилось реально около полугода. И - Вы будете удивлены - я с радостью вспоминаю это время.
Прежде всего потому, что именно в это время я подружилась в Приамом - отцом Кассандры. Приам был необыкновенно мудрым и добрым человеком. Добрым настолько, что его дочка порою говорила, что он начал выживать из ума. Но это было не так.
Именно с дружбы с этим удивительным стариком началось, фактически, мое образование. Вспомните, милый друг - кем я была? Юной, довольно симпатичной недоучкой. Кассандра в чем-то была права. В храме Афродиты нас учили немного танцевать, немного бренчать на арфе, немного рисовать морские акварельки да еще - немного плести разные виды лавровых венков. И это - практически все. Я читала-то с трудом. Приам мне много рассказывал - по тем временам он был глубоко образованным человеком. Во мне проснулось любопытство и тяга к знаниям. Даже свою собственную роль во всей этой истории я стала рассматривать немного под другим углом - с большим юмором, что ли... Боже, как я любила наши беседы с Приамом! Нам так редко поначалу удавалось поговорить. Кассандра имела обыкновение отпускать всякие шуточки по поводу наших уединений. Кончилось дело тем, что мы стали встречаться и беседовать во дворцовой библиотеке - там-то точно Кассандра нас не могла застать - Париса в библиотеку было не затащить, потому что коза начинала чихать от пыли, покрывающей рукописи. В дворцовой библиотеке мы проводили почти все дни. Я узнала массу интересного из истории, он меня даже немного учил математике.
Порою Приам посмеивался надо мной - с такой незрелой страстью истинного неофита я взялась за литературу и простенькие науки. Но, наверное, самое главное, чему он меня научил - это понимание, что мир не начался с рождения Троянской Елены, пусть даже прекрасной. Он дал мне понять, что истории, подобные этому фарсу, происходили во все времена, и главное умение, которое помогает в жизни, - это посмеяться над собой первым."Смейся над своей судьбой,- говорил мне Приам,- и она не посмеет повернуться к тебе спиной. Смех - это единственное, перед чем она бессильна!" Он дал мне понять, что жизнь - она длинная, и не все в ней определяется самыми первыми, пусть даже и очень бурными, шагами. И почти у всякой женщины случается быть Трое, почти всякий мужчина встречает свою Елену. И все истории - разные, общее - лишь одно - Гомер всегда слепой.
Но если Вы думаете, милый друг, что я стала библиотечной мышью - Вы глубоко заблуждаетесь! Я с удовольствием гуляла вдоль крепостной стены, смотрела сверху на лагерь ахейцев. Конечно, обо всех сколь-нибудь знаменитых героях судачила вся прислуга дворца Приама. Поэтому я безошибочно узнавала сверху трусоватого маменькина сынка Ахилла, который только и дела имел, что бесконечно бинтовать портянкой свою драгоценную пятку, и живописных звероподобных Аяксов, часто игравших в мяч прямо перед закрытыми воротами. Младший был еще ничего, а старший - ну просто зверь! С боязливым любопытством я поглядывала на амазонок. Почему-то сейчас слово "амазонка" принято считать комплиментом женщине. Но видели бы Вы этих дамочек! С малолетства сидевшие в седле по-мужски, привыкшие без труда натягивать тетиву любого лука, с явным пренебрежением относившиеся в умыванию и прочим водным процедурам. Лица - нещадно обработанные солнцем, ветром и дождем, задубевшие как старая воловья кожа. Словом - апофеоз женственности!
А однажды мы с двумя служанками играли в мячик, и он улетел за крепостную стену. Я подбежала к бойнице и окликнула одного из ахейцев - чтобы он перебросил мячик обратно. Он оглянулся... Был ли он красив? Не знаю. Но у него были светлые глаза гунна на темном лице эллина. Он с легкостью перебросил мячик через крепостную стену и вдруг озадаченно уставился на мой рыжий хвост..." А... прелестная причина распри..." - усмехнулся он. Мне стало нестерпимо обидно, но, не желая показать виду, я поблагодарила его кивком и убежала. Мои служанки, видевшие все это из соседней бойницы, подбежали ко мне с вопросами, о чем это со мной говорил Одиссей. Так я узнала имя своего обидчика. Гораздо прежде я слышала о нем массу сплетен - что он храбр, что он много путешествует и что он не очень счастлив в браке. Его жена Пенелопа, женщина, в общем-то, весьма неглупая, была тем, что сейчас было бы названо "святошей". Поэтому приамова челядь, посудачив об Одиссее, сошлась во мнении, что это Пенелопа довела Одиссея до столь патологической тяги к путешествиям, и что от хорошей жены ни один муж ни в какие Трои не побежит.
На следующий день, гуляя вдоль стены, я снова увидела Одиссея. Не мудрено - я там гуляла с раннего утра, чтобы его не пропустить. Почему? Думаю, я и сама не знала. Он заметил меня и крикнул:"Ты обиделась на меня? Не сердись!" И я перестала сердиться. Тут же, просто в тот же самый момент. Знаете, я до сих пор помню эти минуты, и, верите ли, - улыбаюсь сейчас, как девчонка.
Мы виделись почти каждый день и подолгу болтали - я, сидя на крепостной стене, он, расположившись прямо под стеной. Я рассказывала ему обо всем. Но так как жизнь моя до Троянской кампании была весьма бедна событиями, то немудрено, что я много говорила о дворце Приама, о Парисе, о Кассандре. О козе, наконец, как же без нее-то? Мы оба сходились во мнении, что Осада Трои слишком затянулась и что-то надо делать. Рассказ о козе очень позабавил Одиссея и, в то же время, явно навел на какую-то мысль. Он не раз переспрашивал меня - действительно ли Парис так любит свою душеньку. И вот однажды Одиссей пришел очень веселый и сказал, что у него появился план, как заставить Кассандру открыть ворота. На все мои распросы он лишь загадочно и очень довольно усмехался и говорил, что не хочет испортить сюрприз.
Ну вот - опять не могу удержаться от соблазна внести в повествование некую интригу! А может просто мне хочется немного побыть одной и вспомнить еще раз те далекие дни, когда я сидела на крепостной троянской стене, болтая с Одиссеем, над морем сияло августовское солнце, а счастье казалось таким близким, что его можно было потрогать рукой.
До свидания, милый друг, до нового письма.
Елена.
Мой милый, нетерпеливый друг,
Боже мой, ну не выбивайтесь же Вы из стиля! Право, присылать телеграммы с просьбой продолжить рассказ - это уж как-то слишком! Запомните простое правило эпистолярного жанра - чтобы писать письма и ждать ответа - надо запастись терпением! Но я понимаю Вас, и сама тороплюсь продолжить.
В ту ночь на берегу в лагере ахейцев не смолкал визг пил и стук молотков и топоров. Все в приамовом дворце просто были вне себя от любопытства. Что такое задумали наши гости? Рано утром вся Троя - ну, насколько это было возможно - высыпала на крепостную стену, чтобы посмотреть, что же произошло за ночь. На берегу стояла исполинская деревянная скульптура. Секунд пять троянцы с недоумением разглядывали творение данайцев, а потом вдруг по толпе прокатился сначала робкий, а потом все более громкий хохот. Люди хохотали до упаду, буквально рыдая от смеха. На прибрежном песке стояла огромная деревянная скульптура, изображающая Козу Париса! Портретное сходство было очевидно. Ей даже нанесли сажей приметные черные пятна на левом боку. На шее истукана висела табличка, сообщающая, что эта скульптура приносится в дар троянцам. Истукан периодически отвешивал нижнюю челюсть и басовито блеял. Всяк, обладающий самомалейшим музыкальным слухом, мог распознать в этом блеянии грозный рык старшего Аякса. Порой Коза моргала огромными веками, которые опускались с характерным стуком падающей деревянной ставни.
Неожиданно в толпу, со страшными криками, ворвались трое мужчин. Они были весьма злы. Это был известный троянский домовладелец Лаокоон и пара его сыновей. Лаокоон, буквально кипя от возмущения, потребовал немедленно разобрать истукана. Как выяснилось, данайцы, чтобы добыть доски для своего творения, разобрали лаокоонов лодочный сарай, стоявший на берегу неподалеку от ахейского лагеря. Естественно,разрешения никто не спросил. Общими усилиями смеющиеся троянцы кое-как успокоили разбушевавшегося Лаокоона.
Тем временем к стене подошел Парис. Вот уж не знаю, что его туда привело - видимо, кто-то позвал. Парис был совершенно лишен любопытства. Не думаю, что стоит упоминать, что коза была при нем. Да и Кассандра тоже.
Реакцию Париса просто невозможно описать. Когда он увидел, что ахейцы увековечили в дереве его любимицу, лицо его расцвело совершенно неземным восторгом. Знаете, грешно смеяться над чужой радостью, но когда я теперь слышу слова "на Земле восторжествовала всеобщая справедливость" - я вспоминаю лицо Париса в тот момент. Вот такой восторг оно выражало! Парис, как сомнамбула шагнул к воротам, чтобы немедленно распахнуть их навстречу монументу своей душеньки. Но! - не тут-то было - на воротах по-прежнему висел замок. А ключ по-прежнему был на поясе Кассандры. Парис протянул руку к Кассандре. Молча. Он был слишком счастлив, чтобы говорить. Куда там! Кассандра начала кричать, что ворота Трои она не откроет, потому что этот истукан принесет всем нам несчастье! Вот уж действительно, она очень тяготела к обобщениям.
Бедная Кассандра! В тот момент мне было даже жалко ее. Было совершенно очевидно, что Парис пойдет на все, лишь бы не оставить Портрет Своей Любимицы на берегу, где он будет разбит первым же осенним штормом. Ну.. и, в общем, Парис поступил весьма грубо - он просто подошел и сорвал ключ с пояса Кассандры. В этой сцене не было никакой патетики - только простолюдинская грубость.
Ворота открыли, истукана, старательно блеющего и похлопывающего деревянными веками, втащили в Трою. Кассандра уже не кричала, а просто тихо плакала. Из-под правого века истукана за ней с заметным интересом (как я успела заметить) наблюдал младший из Аяксов.
Собственно, Троянская Акция на этом была благополучна завершена ко всеобщему удовольствию. Ахейцы засыпали в специально отведенные закрома монеты и прилаживали среди живописных камней образцы оружия. Я даже мельком видела своего фиктивного мужа. Менелай не узнал меня - он был слишком занят. Тащил куда-то огромный, траченый ржавчиной меч.
На этом, пожалуй, можно закончить рассказ о Троянских событиях. Герои сделали, все, что от них требовалось, и могут покинуть сцену.
Что ж, спасибо Вам, милый мой друг за то, что Вы слушали меня так долго.
Пишите мне, я с радостью отвечу.
С уважением.
Елена.
Милый друг,
вот уж не думала, что Вас одолеет такое любопытство! Поверьте, когда заканчиваются такие грандиозные события, большинству действующих лиц остается лишь тихо и мирно доживать свои жизни. Но я не буду Вас мучать и расскажу немного о том, как сложилась дальнейшая судьба моих знакомцев по Акции.
Парис поселился в доме, под который он приспособил Троянскую Козу. Последний раз,когда я его видела, он выглядел совершенно счастливым. Как я узнала много позднее - семена образования и поэтики, щедро рассыпанные перед ним Кассандрой, таки дали свои всходы. Он сделался поэтом. И даже имел пару-тройку своих биографов! Писал он только о любви и его биографы тщетно пытались разгадать, какой из прелестных дам своего окружения он посвящает наиболее пламенные строки. А строка "и легкий цокот мне вослед по гравию любви и счастья" даже ввела в заблуждение историков. Они начали подозревать, что женщины Эллады носили высокие каблуки. Подтверждения этому, впрочем, так и не было найдено.
Кассандра выкинула номер, которого от нее никто не ожидал. Она сбежала с младшим Аяксом, покоренная его звериной необузданностью. При этом - о женщины!- она уже не несла никакого вздора насчет его благородства и ума, но утверждала, что наконец-то осознала, что такое настоящий мужчина. Мы все были озадачены и долго еще гадали о том, что же она имела ввиду.
Приам уговаривал меня остаться в Трое. Я очень любила старика, а сейчас я точно могу сказать, что он был в моей жизни моим самым лучшим другом.Пожалуй он да настоящая жена Менелая - вот те люди, которые относились ко мне так, как я того заслуживала - как к совсем юной девушке, которая не по своей воле попала в эту не слишком красивую историю. Милый Приам! У меня все равно не найдется слов, чтобы выразить всю свою благодарность тебе. Практически ты меня создал и, надеюсь, хотя бы иногда, у тебя были причины гордиться своим творением!
Теперь о моей судьбе. Если Вы помните - Гомер пишет, что Афродита снова повелела Елене и Менелаю любить друг друга. Так бы я и послушала эту одноглазую ведьму в таком вопросе! Я уже была влюблена. Как Вы, верно, уже поняли - в Одиссея, в его светлые глаза гунна. Одиссей увез меня на своем корабле. Никогда не забуду старого Приама, который, стоя по колено в море, махал мне на прощание рукой...
Просто удивительно, до чего доверчив современный читатель! Ему говорят, что Одиссей двадцать лет плыл от Трои до Итаки - а он верит! Да там брассом можно было за пару недель добраться!
Мы с Одиссеем поселились на небольшом островке, где жила моя подруга по храму Афродиты - Цирцея. Вот еще одна совершенно оболганная душа. Она никогда не превращала мужчин в свиней - это выдумки все. Она их просто очень любила. А уж свиньями-то они становились сами! И это было несчастьем всей ее жизни...
Там, на маленьком островке, мы и прожили целых двадцать лет.. Пока однажды, прохладным сумрачным вечером, не обнаружили, что любовь ушла.Ну.. или нам так показалось... Так бывает во все времена.Одиссей таки уехал в Итаку. Не знаю уж - сам ли он выдумал свои приключения, или это Пенелопа все домыслила.. Это не мое дело.
А моя жизнь помчалась дальше, "мешая страны, годы, материки, века, народы.."
Великий слепец обессмертил нас всех. И когда я вижу сотни поколений, покоренных его романтической сказкой - я начинаю сомневаться - а что же правда? И мои собственные воспоминая о тех днях кажутся мне выморочным сном или шутками неумного сознания. А может, все-таки и хорошо, что Гомер - слепой? Века шли, прозвенел своей лопатой Шлиман, прославив Трою...Сбылось предсказание, с которого началась вся эта история...
И вот я снова живу в Трое, только вместо Эгейского моря тут - Гудзон. А совсем недалеко - 90 миль по девяностому хайвэю на запад - есть Итака. И я думаю... да нет, я точно знаю, что в Итаке живет Одиссей, по-прежнему со своей Пенелопой, изрядно раздобревшей на местном фаст-фуде. Но я никогда не поеду в Итаку, хотя сердце всегда предательски сжимается, когда я проезжаю мимо. Все прошло, но ничего не забылось.
Впрочем, зачем я буду лукавить с Вами... Я видела его, я однажды встретила Одиссея.
Как-то раз, по дороге в Провиденс, я остановилась в маленьком мотеле у развязки двух больших хайвэев. Под черным потолком неба горели рекламы Mobil и Nissan. Веяло вселенским сиротством и бездомностью. Ночью меня разбудил шум подъехавшей к соседнему номеру машины. Проснувшись рано утром и торопясь ехать дальше, я обнаружила рядом со своей истошно-голубой маздой внушительный темный джип. Видимо, это его хозяин приехал поздно ночью в соседний номер. Ежась на утреннем холодке (солнце еще только собиралось взойти), я укладывала в багажник какие-то вещи, как вдруг... я увидела номер джипа. Номер был - 356-ELENA. Я подняла глаза и разглядела на заднем стекле прилепленный баннер - "Doesn't matter... Homer is blind..." Дверь соседнего номера распахнулась, и появился мужчина с колчаном за плечами. За его спиной на ветру вдруг взвился парус. Сверкнули светлой росой глаза гунна на темном лице эллина... утренняя дымка окутала меня греческой туникой. Он был прежним - только стал старым и красивым. И вдруг я осознала- не знаю каким по номеру чувством - Перекресток миров! Но тут из-за деревьев блеснуло солнце, моя туника рассыпалась вместе с туманом, колчан превратился в футляр с клюшками для гольфа, а парус обернулся забытым кем-то полотенцем. Перекресток миров исчез, а на перекрестке больших американских дорог стояли рыжеволосая женщина и пожилой янки. How are you doing? - у меня пересохло во рту - I'm fine, how are you? - его ответ прозвучал как будто издалека - Pretty good. Эта затертая фигура речи окончательно развеяла фантастичность ситуации. На развязке я свернула в сторону Провиденс, он - в сторону Баффало, и мы разъехались навсегда. Или до нового перекрестка миров? Кто знает...
Прощайте, милый друг, смейтесь от души над всей этой историей и над своей собственной судьбой. На наше счастье - Гомер все равно слепой!
Елена.
г. Троя, штат Нью-Йорк.
© Елена Боровицкая, 1999
Публикуется на сайте с разрешения автора.